Тесс Герритсен - Тот, кто умрет поседним
— Я никогда их не обрывал. Ты сама это сделала.
— Трудновато поддерживать отношения, когда ты сожительствуешь с другой женщиной. Ты неделями не утруждался позвонить хотя бы разок. Не интересовался, как поживает любой из нас.
— Я не осмеливался. Ты была слишком зла на меня. И встала на сторону матери.
— Ты меня обвиняешь?
— У тебя двое родителей, Джейн.
— И один из них ушел. Разбил сердце мамы и сбежал с бимбо[59].
— Твоя мама не особо-то по мне и убивалась.
— Да ты хотя бы представляешь, сколько месяцев ей понадобилось, чтобы это пережить? Сколько ночей, за которые она все глаза выплакала? Пока ты развлекался с этой, как там ее, мама пыталась понять, как жить дальше. И ей это удалось. Отдаю ей должное, она поднялась на ноги и отлично себя чувствует. Вообще-то, просто замечательно.
Казалось, эти слова задели отца так сильно, как если бы Джейн действительно врезала ему. Даже в полумраке коктейль-бара она заметила, как исказилось его лицо и опустились плечи. Он закрыл лицо руками, и она услышала звук, похожий на всхлип.
— Папа? Папа.
— Ты должна остановить ее. Она не может выйти замуж за этого человека, она не может.
— Пап, я…, — Джейн посмотрела на мобильный, завибрировавший на ее поясе. Беглый взгляд сказал ей, что это был телефонный код штата Мэн, и номер незнакомый. Она решила позже прослушать голосовую почту и переключилась на отца. — Пап, что происходит?
— Это была ошибка. Если бы я мог повернуть время вспять…
— Мне казалось, ты помолвлен с этой, как ее там.
Он тяжело вздохнул.
— Ее зовут Сэнди. И она выгнала меня.
Джейн не произнесла ни слова. Некоторое время единственными звуками вокруг были позвякивание кубиков льда и стук шейкера в баре.
Опустив голову, он пробормотал себе в грудь:
— Я остановился в дешевом отеле за углом отсюда. Вот почему я и попросил тебя встретиться здесь, так как теперь обитаю поблизости, — он недоверчиво хохотнул. — Гребаный коктейль-бар «Тысяча и одна ночь»!
— Что между вами произошло?
Он поднял на нее глаза:
— Жизнь. Скука. Я не знаю. Она сказала, что я не подхожу ей. Что веду себя, как старый пердун, который ждет каждый вечер приготовленного ужина, а она мне горничная, что ли?
— Возможно, теперь ты оценил маму по достоинству.
— Ага, ну, никто не сравнится с готовкой твоей мамы, это уж чертовски верно. Так что, возможно, я был неправ, ожидая от Сэнди того же уровня. Но она усугубляла ситуацию, представляешь? Называла меня старым.
— Ой-ой. Должно быть, это обидно.
— Мне всего лишь шестьдесят два! То, что она моложе меня на каких-то четырнадцать лет, не делает ее юной девочкой. Но я кажусь ей именно таким, слишком старым для нее. Слишком старым, чтобы на что-то еще сгодиться…
Он снова закрыл лицо руками.
Страсть проходит, и затем вы видите нового и возбуждающего любовника в беспощадном дневном свете. Должно быть, Сэнди Хаффингтон проснулась однажды утром, посмотрела на Фрэнка Риццоли и заметила морщины на его лице и обвислые щеки. Когда гормоны испарились, тому, что осталось было шестьдесят два года, и оно одрябло и полысело. Она подцепила чужого мужа, а теперь захотела избавиться от улова.
— Ты должна мне помочь, — потребовал он.
— Тебе нужны деньги, пап?
Он вскинул голову:
— Нет! Я не этого прошу! У меня есть работа, зачем мне твои деньги?
— Тогда что тебе надо?
— Мне нужно, чтобы ты поговорила со своей мамой. Сказала ей, что я сожалею.
— Ей стоит услышать это от тебя самого.
— Я пытался поговорить с ней, но она меня и слушать не хочет.
Джейн вздохнула:
— Ладно, хорошо. Я передам ей.
— И… спроси ее, когда мне можно будет вернуться домой.
Она уставилась на него:
— Ты, верно, шутишь.
— Что это еще за выражение на твоем лице?
— Ты ждешь, что мама позволит тебе вернуться?
— Половина дома принадлежит мне.
— Вы поубиваете друг друга.
— Разве то, чтобы твои родители снова были вместе, это плохая идея? Разве такое должна говорить дочь?
Она глубоко вдохнула, а затем заговорила медленно и отчетливо.
— Итак, ты хочешь вернуться к маме и жить как прежде. Вот о чем ты толкуешь? — Она потерла виски. — Святое дерьмо.
— Я хочу, чтобы мы были семьей. Она, я, ты и твои братья. Встречали вместе Рождество и День Благодарения. Все эти прекрасные праздники с прекрасной едой.
«Особенно с прекрасной едой», — подумала Джейн.
— Фрэнки согласен, — заявил отец. — Он этого хочет. Так же как и Майк. Мне просто нужно, чтобы с ней поговорила ты, потому что она прислушивается к твоему мнению. Попроси ее принять меня назад. Скажи, что это единственно верный ход событий.
— А как же Корсак?
— А с какого дерьма тут Корсак?
— Они помолвлены. Планируют свадьбу.
— Она еще не развелась. Она все еще моя жена.
— Только на бумаге.
— Это касается семьи. И это верный выбор. Пожалуйста, Джейн, поговори с ней. И мы сможем снова быть прежней семьей Риццоли.
Семья Риццоли. Она подумала о том, что это означает. История. Совместные праздники и дни рождения. Воспоминания, которые не разделишь ни с кем, кроме родных. Это было чем-то святым, тем, что невозможно просто так выбросить, и она была достаточно сентиментальна, чтобы оплакивать утраченное. Теперь все это можно восстановить и вернуть прежние времена, мама и папа снова будут вместе, как было всегда. Фрэнки и Майк этого хотели. Ее отец этого хотел.
А ее мать? Чего хотела она?
Она подумала о розовом платье подружки невесты из тафты, которое Анджела с такой радостью ей вручила. Вспомнила о том, как в последний раз, когда она и Габриэль пришли на обед в дом матери, Анджела и Корсак хихикали как подростки и заигрывали, касаясь друг друга ногами под столом. Она взглянула на отца и не смогла припомнить, чтобы он когда-нибудь так флиртовал с мамой. Или хихикал. Или шлепал Анджелу по попке. Она видела лишь усталого и побитого жизнью мужчину, который сделал ставку на беспечную блондинку и проиграл. Если бы я была на месте мамы, приняла бы я его обратно?
— Джейни. Поговори с ней обо мне, — взмолился он.
Она вздохнула:
— Ладно.
— Сделай это побыстрее. Прежде чем она слишком привяжется к этому придурку.
— Корсак не придурок, папа.
— Как ты можешь такое говорить? Он пришел и взял то, что ему не принадлежит.
— Он пришел, потому что место было вакантно. Ты же понимаешь, что после твоего ухода многое поменялось? Мама изменилась.
— И я хочу помочь ей стать прежней. Я сделаю все возможное, чтобы она была счастлива. Передай ей это. Скажи, что все будет как в старые добрые времена.
Джейн взглянула на часы:
— Уже обед. Мне пора идти.
— Обещаешь, что сделаешь это для своего старого папочки?
— Ага, обещаю, — она выскользнула из кабинки, радуясь избавлению от пыльных подушек. — Береги себя.
Он улыбнулся ей, — первая улыбка, которую она увидела с тех пор, как приехала сюда, — и в ней был намек на былую дерзость прежнего Фрэнка Риццоли. Папы, вернувшего свою территорию.
— Поберегу. Особенно теперь, когда я знаю, что все будет хорошо.
«Я бы не стала на это рассчитывать», — подумала она, выходя из «Тысячи и одной ночи». Она боялась разговора с Анджелой, ее страшила реакция матери. Без криков, вероятно, не обойдется. Вне зависимости от того, что решит ее мать, кому-то будет больно. Либо Корсаку, либо отцу. А Джейн только-только свыклась с мыслью о том, что Корсак войдет в семью. Он был хорошим человеком с большим сердцем и любил Анджелу, в этом не было никаких сомнений. «Так кого ты выберешь, мам?»
Предстоящий разговор не давал ей покоя всю дорогу до дома, омрачая настроение во время обеда, купания Реджины, их вечернего ритуала с чтением сказок и пятью поцелуями перед сном. Когда Джейн закрыла дверь спальни Реджины и отправилась на кухню, чтобы позвонить Анджеле, она чувствовала себя так, будто отправлялась на эшафот. Она подняла трубку, положила ее назад, и со вздохом опустилась на стул.
— Ты же знаешь, что тобой манипулируют, — произнес Габриэль. Он захлопнул посудомоечную машину и нажал на кнопку пуска. — Ты не должна этого делать, Джейн.
— Я обещала папе, что поговорю с ней.
— Он вполне способен поговорить с Анджелой сам. Неправильно прикрываться тобой. Их брак — это их проблема.
Она застонала и обхватила голову руками.
— Что делает это моей проблемой.
— Я просто выскажу свое мнение. Твой отец — трус. Он сам все разрушил, а теперь хочет, чтобы ты все исправила.
— А что, если я единственная, кому это под силу?
Габриэль сел рядом с ней.
