Блейк Пирс - Когда страсть сильна
Она снова посмотрела на записку, которую дала ей Лэндис. Всё верно, она пришла по адресу, по которому Максин вроде как работала с пациентом в последние недели её жизни.
«Здесь всё не то, чем кажется», – подумала Райли.
Она не имела представления, чего ей стоит ожидать и к чему готовиться.
Райли громко постучала в дверь и немного подождала.
Ответа нет.
Она снова постучала и подождала подольше. Снова никто не ответил.
Что здесь происходит? Кто-то убивает очередную жертву? Или убийца внутри одна, используя этот пустой на вид дом в качестве своего убежища?
Наконец, она повернула ручку двери. Дверь была не заперта и легко открылась.
Райли крикнула:
– Это ФБР! Я ищу Максин Кроу.
Ей ответил призрачный женский голос, эхом отражаясь от стен, как будто хозяин его был лишён плоти.
– Что вам надо?
– Вы Максин Кроу?
– Да.
– Мне надо с вами поговорить.
В комнате воцарилось молчание.
– Уходите, – наконец сказала женщина.
Райли положила руку на оружие и вошла внутрь. В наклонных пыльных лучах солнца она более чётко увидела комнату. Это действительно была большая зала, вероятно, изначально бывшая двумя или тремя комнатами.
Одну длинную стену полностью покрывали зеркала. Вдоль всех зеркал на высоте талии располагался танцевальный станок.
Эта комната была танцевальной студией – но является ли она ей до сих пор?
– Где вы? – крикнула Райли.
– Я сказала, уходите.
Тут Райли услышала бормотание другого голоса. Это было похоже на разговор. Райли пошла на звуки через всю студию в открытую дверь на другой стороне. Она заглянула в меньшую по размеру комнату.
В её центре стояла больничная койка с капельницей. В кровати лежала маленькая, истощённая седоволосая старушка. Рядом с ней стояла молоденькая женщина в белом халате с вытянутым птичьим лицом и большими испытующими глазами.
Выражение лица Максин Кроу показалось Райли загадочным, но взгляд широко раскрытых глаз напоминал взгляд хищника.
Максин подняла палец к губам, предупреждая Райли, чтобы та молчала.
Старушка в кровати продолжала говорить слабым, скрипучим голосом.
– Я всё время забываю – Миллисент завтра приведёт свою дочку?
– Нет, послезавтра, – ответила сиделка.
Старушка хрипло, скрипуче рассмеялась.
– Мне так не терпится её увидеть! Если бы мне в вашем возрасте сказали, что я буду пра-пра-прабабушкой, я бы никогда в это не поверила. Однажды и вы станете ею. Или вы не хотите иметь детей, Максин?
– Я пока не решила.
– Что ж, у вас ещё есть время. Наверное, это здорово – знать, что впереди ещё вся жизнь.
Старушка держала в руке маленький пластиковый предмет с кнопкой на нём. Её рука так сильно тряслась, что она едва могла его удержать. Она старалась нажать на кнопку пальцем.
– О, я больше не могу это сделать, – со вздохом сказала она. – И боль ужасная. Можете сделать это за меня?
Теперь Райли поняла, что кнопка управляла капельницей.
«Вероятно, морфий», – подумала она.
Или что-то более зловещее?
Максин мягко взяла кнопку из рук старушки. Он поднесла её к глазам больной и нажала. На лице старушки появилась улыбка облегчения. Всё её тело расслабилось.
– О, так лучше. Пожалуйста, можно ещё?
Максин снова нажала.
– Ещё немножко, пожалуйста, – попросила женщина.
Максин снова нажала.
Затем снова.
И снова.
Глаза женщины закрылись, казалось, она глубоко заснула.
Райли почувствовала беспомощность, какую редко испытывала прежде. Свидетелем чего она только что стала: лечения или убийства?
– Что в капельнице? – спросила Райли.
Максин повернулась и посмотрела на Райли с загадочной улыбкой:
– А вы как думаете, что в капельнице? Вы не знаете, верно? А я уверена, что вы никогда не угадаете.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Сомнения Райли испарились, она содрогнулась от ужаса. Эта женщина – убийца, которую она искала, и её нужно остановить как можно скорей.
Райли достала наручники.
– Максин Кроу, вы арестованы. За попытку убийства.
Глаза Максин широко открылись.
– За что? – переспросила она.
– Вы меня слышали. Убийство. Вы также будете нести ответственность за смерти трёх жертв, о которых нам известно. И я стала свидетелем вашей новой попытки.
Губы Максин растянулись в широкую улыбку.
– Давайте я вам кое-что покажу, – предложила она.
Она закатала левый рукав. Райли с удивлением увидела, что из её вены торчит игла капельницы. Девушка отсоединила трубку от иглы спящей женщины и подключила её к своей.
Она несколько раз нажала на кнопку. Райли с трудом могла поверить собственным глазам. Жидкость из бутылки теперь вливалась в вену Максин, как только что вливалась в вену её пациентки.
Глаза Максин сверкнули озорным блеском.
– Вот, – сказала Максин, снова и снова нажимая на кнопку. – Вы всё ещё думаете, что я убийца?
– Что в капельнице? – снова спросила Райли.
– А как вы думаете, что в ней?
Райли начала понимать.
– Видимо, ничего, – медленно проговорила она. – Точно не морфий. Может быть, физиологический раствор.
Максин кивнула и тихо рассмеялась.
– Я уверена, вам известно, что значит «плацебо», – сказала она. – А теперь вы увидели, как это работает.
Райли указала на иглу в вене Максин.
– Но зачем?..
– Просто эксперимент. Видите ли, плацебо могут работать даже когда вам известно, что это плацебо. Я тестировала эффект плацебо на себе. И честно говоря, прямо сейчас состояние у меня довольно приподнятое.
Она отсоединила трубку от иглы.
– Но что вы говорили об убийстве? – спросила она.
– ФБР расследует несколько случаев странных отравлений здесь, в Сиэтле, – сказала Райли. – Вероятно, серийное убийство.
– И я похожа на возможного подозреваемого? Почему?
– У нас есть все основания полагать, что убийца – медицинский работник.
– Ах, – вздохнула Максин, – и вы искали меня потому, что у меня были неприятности с нетрадиционным лечением? Что ж, я действительно проводила неразрешённые эксперименты. И все они связаны с плацебо. Люди так мало понимают в неисследованных целительных силах организма. Формальное исследование для меня слишком медленное, так что я взяла всё в свои руки.
Максин выглядела довольно грустной.
– Возможно, я действительно зашла слишком далеко, – пробормотала она.
Всё казалось Райли нереальным, как будто дело происходило во сне. Действительно ли Максин в своём уме? Она казалась по меньшей мере опасно неответственной.
Но всё же, она не была похожа на человека, который совершал преднамеренные убийства.
– Сколько ей осталось? – спросила Райли, указывая на пациентку.
– День или два максимум, – сказала Максин. – Органы уже начали отказывать. Не волнуйтесь, у меня всегда под рукой настоящий морфин на случай, если плацебо не подействует. Такое иногда случается. Я никогда не позволю кому-нибудь страдать – ни ради эксперимента, ни ради чего-либо ещё. Так или иначе, я делаю так только ради неё. Мне кажется, для неё так лучше.
Райли вспомнила обрывок разговора, который услышала, когда только вошла.
– Кто она? – спросила Райли.
– Её зовут Надя Поласки, – ответила Максин. – Ей девяносто девять лет. Она была танцовщицей и хореографом, преподавала танцы дольше, чем мы с вами существуем на этом свете. А может быть, мы с вами вместе связанные. Она работала всю жизнь и перестала лишь пять-шесть лет назад.
Райли почувствовала благоговение перед ней. Женщина демонстрировала истинную силу природы.
«Каково это – столько прожить?» – думала Райли.
Что бы довелось увидеть Райли? Работала бы она до такого возраста? Хотела бы она столько лет встречаться с демонами – не только в преступниках, но и в себе?
Райли спросила:
– Как вы думаете, она доживёт до завтра, чтобы увидеть пра-пра-правнучку?
Максин пожала плечами.
– Какую пра-пра-правнучку? У неё никогда не было детей, она даже не была замужем. Судя по тому, что я слышала, танцы были всей её жизнью.
– Не понимаю, – недоумевала Райли. – Она только что говорила о том, что является пра-пра-прабабушкой.
– Я тоже не совсем поняла. У меня только один вариант: что она провела всю жизнь в фантазиях о том, каково было бы иметь семью. Она очень творческая женщина с богатым воображением, так что эти фантазии должно быть были очень яркими. Теперь, когда у неё маразм, она забыла о том, что это фантазии. Она верит, что всё это правда. Что ж, я не собираюсь убеждать её в обратном. Её иллюзии – самое мощное плацебо на свете. Благодаря им она в покое.
Райли была поражена. Она вспомнила то чувство, которое появилось у неё, когда она попала сюда: чувство, что в этом доме всё не то, чем кажется.
«Я и не подозревала, насколько оказалась права», – подумала она.
– Я всё ещё не понимаю, почему кто-либо считает меня способной на убийство, – сказала Максин. – Конечно, некоторые не одобряют мои методы, но меня ещё никогда не обвиняли в отравлении.
