Том Клэнси - Живым или Мертвым
По уставу морской пехоты, ближайшие родственники Брайана, и среди них Доминик, прибыли на первом лимузине, который остановился сразу за катафалком, вокруг которого застыло в почетном карауле отделение морских пехотинцев. Восемь человек, поддерживающих знамя, которым был покрыт гроб. Они стояли по стойке «смирно», с каменными лицами, глядя прямо перед собой. Несколько минут спустя появился и остановился рядом второй лимузин, в котором приехала семья Райанов. По сигналу специального агента Андреа Прайс-О’Дей открылись задние двери обоих лимузинов, и оттуда вышли приехавшие.
Джерри Хендли и Джон Кларк стояли рядом около могилы и смотрели, как солдаты взвода почетного караула плавно сняли покрытый флагом гроб с катафалка и встали с ним позади капеллана, чтобы промаршировать через газон.
— Только сейчас начинаю понимать, — пробормотал руководитель Кампуса.
— Да, — согласился Кларк. Шесть дней прошло после событий в недрах горы Юкка, четыре с тех пор, как тело Брайана доставили домой из Триполи. Лишь теперь у них появилось время осознать все случившееся. Кампус одержал великую победу ради своей страны, но досталась она дорогой ценой.
Дождь, шедший все утро, прекратился час назад. Под лучами полуденного солнца ряды светло-серых надгробных камней казались почти белыми. Маршировавший параллельно похоронной процессии оркестр морской пехоты выбивал мрачную барабанную дробь.
Гроб остановился в изножье могильной ямы, родственники расположились вокруг.
— Эс-корт!.. К но-ге!.. — негромко рявкнул командир. — Эскорт!.. Воль-но!..
Доминик попросил капеллана провести церемонию кратко.
— Эс-корт!.. На кра-ул!
Затем прозвучал гимн морской пехоты и ружейный салют. Салютная команда демонстрировала четкие, почти механические движения, и вскоре над кладбищем разнесся треск последнего залпа. Он еще не успел замереть, как вступил с сигналами одинокий горнист, солдаты почетного караула отточенными движениями свернули флаг и вручили семье Карузо. Оркестр заиграл гимн морской пехоты «Отец предвечный».
И на этом все закончилось.
На следующее утро, в понедельник, Кампус вернулся к своей работе, но настроение у всех было, по очевидной причине, подавленным. Конечно же, в дни, предшествующие похоронам Брайана, каждый написал и представил собственный отчет о прошедших событиях, но сегодня участникам полностью выполненной операции «Королевская рыбалка» предстояло впервые встретиться в полном составе для обсуждения ее результатов. Лица у собравшихся в зале заседаний были мрачными. Один стул — для Брайана — оставили свободным. Так получилось как-то само собой. Никто специально этого не предлагал.
Ответ на вопрос, который Джек счел главным: «Зачем?», оказался для всех совершенно неожиданным. Эмир действительно возлагал на «Лотос» большие надежды. Террористические акты в глубине страны и неосуществленная диверсия на «Лозане» должны были сыграть роль отвлекающих ударов, а ядерный взрыв в горе Юкка — решающего апперкота, которому предстояло разбудить спящего гиганта. При том, что во главе страны стоял недалекий реакционер Эдвард Килти, ФБР и ЦРУ должны были через некоторое время отыскать виновников трагедий. А от них тщательно спряденная ниточка, подкрепленная безупречными легендами, привела бы, в конечном счете, прямо на порог Межведомственного разведывательного управления Пакистана и к радикальным представителям Генерального штаба пакистанской армии, которых давно уже подозревали в недостаточно пылком участии в войне с террором.
Предполагалось, что реакция Соединенных Штатов на это будет стремительной и явной, точно так же, как и после Одиннадцатого сентября, когда США с полным правом вторглись в Афганистан. На сей раз они должны были развернуть свои военные операции на восток, за горы Сафед-кох и Гиндукуш. Это, по расчетам Эмира, неизбежно привело бы к крушению власти в Пакистане, и без того давно уже находящейся в крайне неустойчивом состоянии. Революционный совет Омейядов заполнил бы создавшийся вакуум и прибрал к рукам ядерный арсенал Пакистана.
— Вполне вероятный ход развития событий, — сказал Джерри Раундс. — Худший вариант. Даже в лучшем случае нам пришлось бы расширить свое присутствие в регионе, возможно, учетверить наличные силы.
— И застрять там еще на пару десятков лет, — добавил Кларк.
— Если прежде мы считали, что террористы набирают рекрутов под знаменем Ирака… — задумчиво произнес Чавес.
— Беспроигрышная стратегия для Эмира и РСО, — добавил Джек.
— Я посоветовал Вернеру сначала покопаться в легендах. Он разберется, что к чему, — сказал Доминик Карузо. — Но вопрос лишь в том, не припас ли он в рукаве еще какой-нибудь пакости.
Как будто в ответ на его слова негромко прогудел телефон, стоявший под локтем Хендли. Он поднял трубку, немного послушал и сказал:
— Попросите ее подняться ко мне. — Он повесил трубку и сказал присутствовавшим: — Возможно, сейчас безответных вопросов убавится.
Мэри Пэт Фоли появилась в дверях ровно через шестьдесят секунд. Поздоровавшись со всеми, она положила на стол перед Хендли папку из светло-коричневого картона. Он открыл ее и начал просматривать содержимое.
— «Коллаж» наконец-то выдал ответ по поводу вашего песчаного макета, — сказала Мэри Пэт Сэму Дрисколлу.
— Серьезно?
— Дайте-ка я угадаю, — сказал Чавес. — Ничего нового. Гора Юкка.
— Нет, — возразил Хендли. Он толкнул папку через стол к Кларку и Джеку. Джек открыл ее и почти сразу же уставился на Мэри Пэт.
— Вы уверены, что тут все правильно?
— Проверяли и перепроверяли полтора десятка раз. Мы нашли восемьдесят две идеально совпадающих географических привязки.
— Так что там? — не выдержал Доминик.
— Кыргызстан, — ответил Кларк, не отрывая глаз от документов.
— Черт возьми, что могло понадобиться Эмиру в Кыргызстане? — спросил Чавес.
— А вот это вопрос на миллион долларов, — сказал Джерри Хендли. — Придется поискать ответ на него.
Совещание продолжалось еще час с лишним. Джек отправился на ленч пораньше. В одиннадцать он сел в машину и отправился в Перегрин-клифф. Как только он вошел на крыльцо, Андреа Прайс-О’Дей открыла перед ним дверь.
— Вот это сервис! — воскликнул Джек. — Как поживаете?
— Как обычно. Жаль вашего кузена.
Джек кивнул.
— Спасибо. Что папа?
— В кабинете. Пишет, — добавила она со значением.
— Я постучу осторожненько.
Так он и сделал, и, к своему удивлению, услышал бодрый голос отца:
— Заходи.
Джек сел в кресло. Ему пришлось подождать несколько секунд, пока отец стучал по клавишам, завершая фразу. После этого Райан-старший повернулся на своем кресле и улыбнулся сыну.
— Как дела?
— В полном порядке. Много осталось? — спросил, в свою очередь, Джек, кивнув на монитор, где чернели строчки автобиографии.
— Уже вижу свет в конце туннеля. Потом дам вылежаться немного и начну переписывать набело. Ты сегодня уже был на работе?
— Да. Подводили итоги последних недель.
— И какая же самая свежая новость?
— Он находится в ФБР. Вот и все, что мы знаем. И, возможно, не узнаем больше ничего.
— Он сломается, — уверенно предсказал Райан-старший. — Может быть, продержится неделю-другую, но сломается обязательно.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что, сынок, в душе он трус. В большинстве своем они трусы. Он может принять гордую позу, но долго не продержится. Нам с тобой нужно кое-что обсудить. Килти уже снял перчатки.
— Полез искать грязь?
Бывший президент кивнул.
— Арни еще наводит справки, но похоже, что люди Килти ведут речь о незаконной внешней разведке. Возможно, на той неделе в «Пост» появится разоблачительный материал.
— Незаконная разведка… — повторил Джек. — Смахивает на то, что где-то всплыла информация о Кампусе. Не могли они…
— Пока еще рано говорить. Возможны разные варианты. Если так, они постараются использовать это как предлог, чтобы дисквалифицировать нас еще до начала гонки.
— Что мы можем сделать?
— Сынок, никаких «мы», — негромко сказал Райан и добавил, улыбнувшись: — С этим я справлюсь.
— Ты, похоже, совсем не волнуешься. И это волнует меня.
— Это политика. И ничего больше. Она может принять еще более гнусный вид, но дни Килти сочтены. Вопрос лишь в том, сколько времени ему потребуется, чтобы это понять. Черт возьми, я могу тебе признаться, что меня волнует по-настоящему.
— Что?
— Как сказать твоей маме, что ты решил присоединиться к нашему семейному бизнесу.
— Да уж…
— Если история о Кампусе таки выплывет, и она прочтет об этом в газете, или к ней пристанет какой-нибудь наглый репортер, нам с тобой придется плохо.
