Калипсо (ЛП) - Хантер Эван (Ивэн)
На гитаре, не меньше. Типа, чувак, если ты не выдающийся гитарист, всё, на что годишься, — это накладывать аккорды на инструменты, которые могут исполнять мелодию. Очень немногие гитаристы могут исполнить мелодию. Вот группа, в которой есть флейта и стальной барабан — и для чего эти два инструмента, а, чувак? Для мелодии, я прав? Ну, Джорджи заставлял нас играть риффы (небольшая остинатная мелодическая фраза, выполняющая функцию рефрена музыкальной пьесы — примечание переводчика) за его придурковатыми гитарными штучками. Вэнг, вэнг, вэнг, а за ним — я, делающий то-то и то-то, и Фредди, бьющий двух-нотные аккорды на стальном барабане. На подхвате, чувак. В конце концов, нам это надоело.»
«Когда это было? Когда группа распалась?»
«Через год после исчезновения Санто, я думаю, где-то так.»
«Расскажите мне, что произошло той ночью.»
«Это было очень давно, старик. Я не уверен, что могу вспомнить всё.»
«Сколько сможете вспомнить», — сказал Карелла. «Прежде всего, когда именно это было? Вы можете вспомнить дату?»
«Где-то в сентябре», — сказал Барраган. «Субботний вечер на первой или второй неделе сентября, я точно не знаю.»
«Хорошо, продолжайте.»
«Шёл дождь, я это помню. У группы был микроавтобус „Фольксваген“, в котором мы путешествовали, бордово-белый, и мы брали его с собой везде, где выступали. Концерт в тот вечер…»
«Кому принадлежал фургон?»
«Всем нам. Мы скидывались. Когда группа распалась, Фредди выкупил наши доли.»
«Извините, продолжайте.»
«Как я уже сказал, в тот вечер шёл сильный дождь. Концерт проходил в отеле „Паломар“ в Айзоле — в центре города, знаете такое место? Рядом с театром „Паломар“? Очень большой отель, очень стильный. Мы были рельефной группой, в те дни мы играли много латинского дерьма, румбы, самбы, ча-ча-ча, весь набор. Это было до того, как Джорджи отправился в своё калипсо-путешествие. Другая группа — я забыл имя — Арчи Купер? Арти Купер? Что-то в этом роде. Большая группа, десять или двенадцать человек. Это был большой маскарадный бал — в костюмах, понимаете? Какое-то благотворительное мероприятие, я уже забыл, что это было — в помощь больным рассеянным склерозом или мышечной дистрофией, одно из двух. Джорджи устроил нам благотворительный концерт через парня, игравшего на второй трубе в группе Купера — Арчи? Арни? Джорджи оказал ему некоторую услугу, и когда парень услышал, что им нужна латинская группа для помощи, он вспомнил о Джорджи и позвонил ему. Это был хороший концерт. Когда мы были вместе, то давали неплохие концерты. Ну, как я уже говорил, я слышал группы и похуже.»
Дождь хлестал по окнам гостиной. Карелла смотрел на обтекающие стёкла и слушал Баррагана, который рассказывал о дожде в ту ночь, семь лет назад. Дождь лил вёдрами, когда музыканты, закончив выступление и собрав инструменты, бежали к припаркованному фургону «Фольксваген» в два тридцать утра, его стальной барабан висел на ремне на левом плече и бился о бедро, когда он бежал под дождём, а Джорджи ругался и жаловался, что его новый футляр для гитары промокнет, сам Барраган смеялся и бежал, поскальзываясь и чуть не падая, его футляр для флейты был заправлен под плащ, чтобы защитить его. Именно он открыл дверь фургона, именно он первым забрался внутрь, а Джордж сел за руль и всё ещё жаловался на дождь.
Боунс прикурил сигарету. Джорджи завёл двигатель, потом вытер рукой в перчатке лобовое стекло и посмотрел в сторону вращающихся дверей у входа в отель, где под навесом выходили мужчины и женщины и искали такси. «Где Санто?», — спросил Джорджи, и все трое посмотрели друг на друга, и Барраган сказал: «Он был прямо за мной, когда мы вышли из туалета», а Джорджи сказал: «И где же он сейчас?», снова протёр лобовое стекло и снова посмотрел в сторону вращающихся дверей. «Он будет здесь через минуту», — сказал Боунс. «Успокойся, почему бы тебе не успокоиться? Ты всегда на взводе.»
Они подождали ещё десять минут, а потом Джорджи вышел из фургона и вернулся в отель, чтобы поискать брата. Его самого не было минут десять, прежде чем Барраган и Боунс решили зайти внутрь и поискать уже его. «Этот грёбаный отель сегодня поглотит всю семью Чеддертон», — сказал Боунс, и оба мужчины, смеясь, прошли через вращающиеся двери, а затем поднялись наверх, в так называемый бальный зал «Звёздная пыль», который был не Большим бальным залом, а бальным залом поменьше на антресольном этаже отеля.
Вокруг ещё оставались гости, они смеялись и разговаривали, но большинство из них разошлись, когда музыканты начали собирать вещи. Барраган и Боунс зашли в бальный зал, поговорили с саксофонистом из группы Купера — Харви Купер, вот как! — и спросили его, не видел ли он где-нибудь Джорджи, и тот ответил, что последний раз видел Джорджи, когда тот заходил в мужской туалет в конце коридора. И они пошли по коридору к мужскому туалету, причём Боунс сказал, что, возможно, Санто и Джорджи провалились туда, а Барраган рассмеялся, и они толкнули дверь в мужской туалет, но Джорджи там не было, как и Санто. Они нашли Джорджи у бокового входа в отель, разговаривавшего со швейцаром и спрашивавшем его о Санто. Портье не видел, чтобы кто-то выходил с набором барабанов бонго. Джордж описал своего брата. Швейцар также не видел никого, подходящего под это описание.
«Как он выглядел?», — спросил Карелла.
«Санто? Симпатичный парень, ещё светлее, чем его брат, чёрные волосы, глаза янтарного цвета.»
«Какого роста?», — спросил Карелла, записывая.
«Пять футов девять, может десять дюймов, примерно так.»
«Вы можете предположить, сколько он весит?»
«Вроде как худой парень. Ну, не тощий. Я думаю, это можно назвать стройностью. Мускулистый, знаете ли, но стройный. Мускулистый, я думаю, сказали бы вы. Да.»
«Сколько ему тогда было лет, вы знаете?»
«Семнадцать. Он был ещё ребёнком.»
«Сейчас ему двадцать четыре», — сказал Карелла.
«Если он жив», — сказал Барраган.
Даже ведя машину изо всех сил под проливным дождём, Мейер добрался до Роули на севере штата только после шести вечера. Сначала он позвонил, чтобы убедиться, что человек по имени Фредерик Боунс действительно находится в тюрьме Каслвью, а затем позвонил Саре, чтобы сообщить, что его не будет дома к ужину. Сара вздохнула. Сара уже привыкла к тому, что его не бывало дома к ужину.
Государственная тюрьма Каслвью располагалась на участке, вдающемся в реку Харб, — естественном полуострове, над которым возвышались серые каменные стены, теснившие его со всех трех сторон. Бетонный фундамент высотой около тридцати футов уходил в воду, создавая образ сказочного замка, окружённого рвом. На стенах стояли восемь сторожевых башен: по одной на каждом углу узкой части тюрьмы, по две вдоль каждой стены, обращённой к главным воротам, и по одной на каждом углу стены, обращённой к подъездной дороге.
Массивные главные ворота были сделаны из прочной стали толщиной в четыре дюйма. Мейер позвонил в колокольчик, расположенный рядом с ними, и панель в воротах открылась.
«Детектив Мейер, 87-й участок», — сказал он лицу за решёткой. «Я заранее позвонил. У меня назначена встреча с одним из ваших заключённых.»
«Покажите ваше удостоверение личности», — сказал охранник.
Мейер показал ему свой полицейский значок и удостоверение личности в люцитовой оболочке. Панель захлопнулась. Раздался звук отбрасываемого засова, а затем звук падения тяжёлых ригелей. Ворота открылись. Мейер оказался в небольшом внутреннем дворике, по обе стороны от которого возвышались стены, а прямо перед оным находились внутренние ворота со стальными решётками. Охранник сказал ему, что он выбрал неподходящее время для визита: мужчины ужинают. Вот где я должен быть, подумал Мейер, но не сказал. Вместо этого он спросил, можно ли посмотреть записи Боунса, пока он ждёт окончания ужина. Охранник отрывисто кивнул, снял трубку телефона, висевшего на стене сразу за входной дверью, коротко поговорил с кем-то на другом конце, а затем вернулся к чтению своего журнала с девками. Через несколько мгновений второй охранник подошёл к зарешёченным внутренним воротам, отпер их, раздвинул и спросил:
