Александр Ходырев - Удар ниже пояса
Но больше всего Друзину не нравилось кресло. Сидеть в нем прямо было очень трудно. Надо было все время напрягаться, чтобы не завалиться в его мягкую глубину. Он переменил позу, не сводя глаз с Хозяина, который уже несколько минут сидел молча, уставившись невидящими глазами куда-то выше Друзина. Хозяин был явно не в лучшем настроении.
— Так. Не нравится мне это всё. Совсем не нравится. И как же это всё ты можешь объяснить? Какие соображения?
— Я думаю, что Георгий поменял чемодан. Может быть, у него возникли какие-то опасения, а может, ещё что-то.
— А почему он тебе не дал знать?
— А мне он только сделал отмашку, что все в порядке. У нас ведь ничего другого и предусмотрено не было. Он привык действовать на свой страх и риск. Вы же его знали — считал себя умнее всех.
— Да, это уж точно. — Хозяин поморщился, болезненная гримаса исказила и так уж не слишком приятное лицо. — А ты уверен, что это Георгий сам поменял чемоданы? Ты это видел?
— Нет, нет, конечно. Да если бы я это видел или хотя бы подумал об этом, так разве мы потеряли бы столько времени? Да и бабу эту угрохали ни за что ни про что.
Голова у Хозяина дернулась, и лицо снова исказилось.
— Бабу угрохали правильно! — почти выкрикнул он. — Все правильно! Кто мог безопасно получить чемодан? А если там уже ждали? И оставлять ее нельзя было. Должна была быть уверенность на сто процентов. — Он наклонил голову к столу, несколько раз глубоко вздохнул и продолжал уже спокойнее: — Все было спланировано правильно. А вот исполнение… Вечно у нас все не слава богу. Ну не могут без фантазий. Ладно. А если Георгий просто случайно взял не свой чемодан?
— Нет. Тут я уверен. Это исключено. Я Георгия знаю давно. Он, конечно, был не сахар, но дело знал туго. Такой ошибки он сделать не мог.
— А может, он раньше договорился с этими? Такое возможно?
Друзин на мгновение задумался:
— Ну в принципе, возможно. Но ведь мы же за ним смотрели.
— Смотрели… Он лис тот еще. Если бы захотел, сделал бы хитро. Теоретически все это возможно. А потом его спокойно убирают, и все. Возможно?
— Возможно. Но я всё-таки думаю, что заменил сам Георгий.
— Думаешь? Ну-ну. Только нельзя отбрасывать ни одну возможность. Понимаешь? Ни одну! Я и сам понимаю, что это наиболее правдоподобный вариант. Но проработать надо все. Все варианты, до единого. Понятно? Так что там было, в этом чемодане? Друзин опять пожал плечами:
— Содержимое странное. Непонятно, зачем нужен был этот чемодан. Он был почти пустой. Бутылка водки, спортивный костюм, шлепанцы и кроссовки.
— Так. А как это объяснить? Это ведь тоже ненормально. Переть почти пустой чемодан. Можно было это всё в пакет положить. Если везти что-то назад, там можно было купить. Черт знает что! Ребус какой-то. Бестолковщина. Вот это хуже всего. Никакой логики. Ладно. А как бы Георгий назад свой чемодан получил?
— Ну, тут проблем нет. Мол, просто случайно поменялись.
— А как он объяснил бы? Там же бирка. Номер-то другой.
— Ну и что же! Увидел, что что-то не то, открыл. Понял, что случайно поменялись. Подошёл, извинился. Все очень просто.
— Да, все просто. — Хозяин снова вздохнул и пожевал губами. — Значит, ты считаешь, что Георгий решил поменять чемодан на всякий случай. Так?
— Да. Это была импровизация. Случайное совпадение.
— А то, что он потом вдруг в самолете загнулся, это тоже случайное совпадение? Когда много случайных совпадений, все становится маловероятным.
— А что здесь невероятного? В этом нет ничего не обычного.
— Этого мы ещё не знаем. Перс сказал, Георгия осматривал обычный врач в аэропорту. Так что, пока мы не получим труп, ещё рано говорить. Да, когда труп должны отправить? Там всё в порядке?
— Завтра будет здесь. Швейцарским рейсом.
— Так что это направление не закрываем. Искать надо.
— Хорошо, я попробую еще. Только ведь это же опасно, Аркадий Борисович. Можно привлечь внимание.
— Ты что же, меня хочешь научить? — Хозяин уперся взглядом в глаза Друзина. — Ты думай, сам думай. И помни всегда, что я в вас вдалбливаю. — Хозяин снова замолчал, барабаня пальцами по столу. После паузы он продолжил: — Ясно, что тут нужно через кого-то. И потом сразу же избавиться. Понял?
— Понял, Аркадий Борисович.
— Сейчас совершенно ясно, что чемодан попал к кому-то, кто летел этим рейсом. Нужен список всех, кто летел этим рейсом. Получить можно через Шереметьево. Здесь принцип тот же — и не вздумай сам в это дело ввязаться. Это понятно? — Хозяин опять уставился на Друзина неподвижным взглядом. Тот молча кивнул.
— Дальше. Найти того, у кого был такой же чемодан. Идеи есть?
— Есть соображения, Аркадий Борисович. Розовый встал в очередь за тремя мужиками. Я их запомнил. Один на Лужкова здорово похож. Только без кепки, помоложе и не такой лысый. Похоже, друг друга знают хорошо. Думаю, Из одной организации. И не из новых. Так что скорее всего — госслужба. Когда будет список, с безопасного телефона начну обзванивать справочные министерств и называть фамилии. Думаю, найду.
Хозяин помолчал, снова уставившись куда-то за спину Друзина.
— Ладно. Давай так и действуй. И чтоб никаких фантазий. Да, и чтобы меньше людей было в этом деле. Всё, что можно, делаешь сам.
Возвращаясь из особняка Хозяина по Рублевскому шоссе, Друзин сосредоточенно повторял про себя весь состоявшийся разговор, стараясь запомнить его мельчайшие детали. Это уже вошло в привычку. Когда-то он позволил себе забыть что-то из того, что сказал ему Хозяин. Что-то, как ему казалось, несущественное. Больше он себе уже этого никогда не позволял. Точное, скрупулезное выполнение того, что сказал Хозяин, было законом. Все в организации определялось этим.
Прежде всего ему надо было найти человека, с помощью которого можно было бы получить список пассажиров того злополучного рейса. Приняв решение, он остановил машину около телефона-автомата. В таких случаях он предпочитал, во избежание лишнего риска, не пользоваться своим мобильным телефоном. Он достал с заднего сиденья кейс и вынул оттуда компьютер. Через несколько минут он нашел нужный ему номер и направился к телефонной будке.
Телефон ответил не сразу. Друзин уже подумал, что никого нет. Но вот трубку сняли, и слегка запыхавшийся голос спросил:
— Алло.
Голос изменился очень мало. Да, это точно Вьюн, Лешка Вьюнков, с которым Друзин учился с первого класса. Но они никогда не дружили. Вьюн был изгоем, парией. И, в общем, заслуженно. Он ябедничал, вымаливал у учителей отметки, был фантастически жадным. Уже к третьему классу с ним не дружил никто.
— Добрый вечер, — сказал в трубку Друзин. — Это Алексей?
— Да. Слушаю вас.
— Привет. Это Друзин. Помнишь меня? Учились вместе.
На том конце возникло лёгкое замешательство. Видимо, Вьюн этого никак не ожидал. Наконец он ответил:
— Привет. Я тебя не узнал. Давно я тебя не видел, лет семь.
— А я тебя сразу узнал. Слушай, я тебе звоню по делу. Понимаешь, нужен толковый человек для не большого деликатного дела. Всего часа на три-четыре. Оплата наличными. Если все сделаешь, три сотни. Долларов, конечно.
— А что за дело?
— Нужно поехать в одну организацию и получить сведения. Сам я этого не могу, а дело это чисто коммерческое. Можешь сделать?
— А когда это нужно?
— В понедельник. Первая половина дня.
— Понимаешь, у меня в понедельник дела были с утра.
— Так предупреди. Такие деньги на дороге не валяются. Ну как?
— Ладно, давай. Значит, к двум я точно буду свободен?
— Да, точно.
— А деньги когда?
— Сразу как сделаешь. Да, фотографии у тебя есть на документы?
— Были где-то.
— Возьми пару. Ты подходи к метро в 8.30. Будь у театральной кассы.
— Хорошо. Значит, послезавтра в половине девятого. Пока.
* * *В понедельник Друзин подъехал к метро в 8.15 и по привычке остановился, не доезжая места встречи, на противоположной стороне. Ничего подозрительного заметно не было. Вьюн появился в 8.25. Хотя он сильно изменился, Друзин узнал его сразу. Подождав еще пару минут, Друзин медленно проехал мимо Вьюна, развернулся и точно в 8.30 вышел из машины. Вьюн стоял к нему спиной, вглядываясь в поток людей, выливающийся из подземного перехода.
— Здорово, Вьюн.
Вьюн вздрогнул от неожиданности, обернулся и засмеялся. Смех у него был все тот же. Когда он смеялся, у него сильно, до десен, обнажались мелкие острые зубы. Вблизи стало заметнее, как сильно он изменился. Хотя его черные живые глазки, маленькие, как булавочные головки, были все те же, выражение лица было совершенно другим.
— Здорово, — ответил Вьюн и вяло пожал протянутую Друзиным руку. Рука у него была как у ребенка — узкая ладошка и совсем короткие пальцы. — Я бы тебя, пожалуй, и не узнал. Солидный ты стал. А я тебя с этой стороны ждал.
