Ава МакКарти - Проникновение
Диллон с удовольствием уминал бутерброд.
— Да все нормально, — прожевав, заверил он ее. — Не хочешь — не говори.
Гарри вздохнула. В конце концов, отчего бы и не сказать?
— Понимаешь, все это из-за моего отца. Кажется, он имеет к этому какое-то отношение.
Диллон озадаченно наморщил лоб.
— К чему? Ко взлому?
— Ко всему.
— И к тому парню на вокзале? Бред какой-то. С чего ты взяла?
— Со слов того парня. Сделка по «Сорохану», круг. Все это указывает на моего отца.
— Не вижу связи.
Она выдержала его взгляд.
— Именно из-за сделки по «Сорохану» вся жизнь отца пошла под откос. Из-за нее его и арестовали.
Диллон оживился.
— А! Ясно. Но как…
Она покачала головой.
— Не спрашивай, я сама пока еще не разобралась. К тому же… Ну, ты ведь знаешь, какой я становлюсь, когда при мне говорят об отце.
Диллон закатил глаза.
— Да уж. Такая шипастая!
Гарри улыбнулась, пожав плечами.
— Угу.
— Ты рассказала про все это полицейским?
Гарри снова, будто наяву, увидела перед собой неразговорчивого детектива, приходившего к ней домой сегодня вечером, и покачала головой.
— Не могу. Не хватало еще, чтобы они опять начали под него копать.
— Да ведь он и так уже сидит в тюрьме. Что еще они могут сделать ему во вред?
Гарри положила бутерброд. Внезапно ей расхотелось есть.
— Отец выходит.
— Я думал, ему дали восемь лет.
— Досрочное освобождение. — В горле Гарри набух комок. — Его должны выпустить со дня на день.
Диллон, казалось, переваривал услышанное.
— Значит, если расследование опять коснется твоего отца, освобождение отложат?
— Или вообще отменят.
Наступила пауза. Гарри чувствовала на себе взгляд Диллона.
— Слушай, ты обязательно должна с ним поговорить, — сказал он. — Я тебе это талдычу уже несколько месяцев.
Гарри покачала головой и уставилась на бокал. Покрутив его ножку между пальцами, она устроила легкий золотистый водоворотик.
— Когда я была маленькой, отец казался мне просто волшебником. Он вечно обещал мне разные чудеса — и когда выполнял обещания, это и впрямь было какое-то волшебство. — Она провела ногтем по бороздкам, оставленным в хрустале алмазным резцом. — Волшебство, почти искупавшее разочарование от тех обещаний, которые он забывал выполнить.
— Похоже, вас связывали те еще родственные узы.
Она усмехнулась:
— Тут приложила руку моя сестричка Амаранта. Когда мне было пять лет, она сказала, что родители подобрали меня на улице, что какое-то время они подержат меня у себя, а потом продадут соседям…
Диллон рассмеялся:
— Типичные штучки старшей сестры!
— Беда в том, что я ей поверила и с полгода чувствовала себя чужой в собственном доме. Мать и без того не была со мной близка — по каким-то своим личным причинам, — так что я и сказать-то ей ничего не могла. В конце концов я все выложила отцу, и он объяснил мне, как было на самом деле. Наверное, с тех пор я и стала видеть в нем… ну, что ли, союзника.
Диллон отхлебнул бренди.
— Но все изменилось, когда его арестовали?
Гарри покачала головой.
— Да нет, я была сыта им по горло задолго до этого. Знаешь, постоянные обломы мало-помалу начинают доставать. Когда его посадили, это уже был, скорее, закономерный финал. — Она усмехнулась, пожав плечами. — Но ведь родителей не выбирают, правда?
— Пожалуй, что так. Хотя можно сказать, что мои родители меня выбрали.
Гарри подняла брови.
— Меня усыновили, — пояснил Диллон. — У моих приемных родителей не могло быть детей, поэтому они взяли меня из детдома, когда я был совсем еще маленьким. Но когда мне исполнилось два года, мать чудесным образом забеременела.
— Ясно. Тебя игнорировали, предпочитая родного ребенка, и поэтому у тебя возникла куча комплексов.
Диллон помедлил с ответом.
— Какое-то время — да, наверное. И уж конечно я знаю, каково это — чувствовать себя чужаком в собственном доме. — Он поежился. — Но потом они решили возместить ущерб — и явно перегнули палку. Все их внимание досталось мне, а комплексы возникли как раз у моего младшего брата. Кончилось тем, что он вообще покатился по наклонной. Наркотики, тюрьма и все такое.
Гарри, потягивая бренди, не сразу нашлась что ответить.
— Значит, мы оба — из семей с мрачным прошлым?
— Вроде того.
Гарри взмахнула рукой, жестом обведя комнату.
— Ну, тебе-то это никак не помешало. Вы только посмотрите на этот дом! Удивительно. — В ушах у нее зашумело. Она подумала, что начинает потихоньку пьянеть.
— Да, неплохо. — Диллон был явно доволен собой.
Гарри огляделась вокруг и произнесла:
— Имей в виду: у меня такое ощущение, будто ты проводишь большую часть времени в этой самой комнате.
Его губы чуть дрогнули в улыбке.
— Не считая визитов гостей, которых, честно говоря, я принимаю постоянно. Ну а когда не принимаю, могу полностью отгородиться от внешнего мира. Высокие стены, ворота с электроникой… Если на деньги и можно что-то купить, так это уединение.
— Или изоляцию, — сказала Гарри и тут же пожалела о своих словах.
Диллон нахмурился, встал.
— Пойдем, ты устала. Тебе надо отдохнуть. — Сжав кисть ее руки в своей, он рывком помог Гарри встать на ноги. Какую-то секунду она стояла всего в нескольких дюймах от него, глядя ему прямо в глаза; тепло их тел смешалось. Потом Диллон отвернулся и направился к стеклянной двери на другом конце комнаты, кивком пригласив Гарри следовать за ним. — Но сперва я хочу кое-что показать тебе.
Глава четырнадцатая
Едва Гарри вышла из дверей, в нос ей ударил острый аромат, сразу заставивший ее вспомнить о рождественских елках. Аромат висел в воздухе подобно эвкалиптовому и моментально прочистил ей мозги.
Гарри всматривалась в темноту, дожидаясь, пока глаза привыкнут к сумеркам. И тут она увидела нечто такое, что поразило ее: над лугом, прямо посередине, высилась огромная, футов двенадцать, чернильно-черная стена живой изгороди. Она казалась шире футбольного поля.
— Господи… — произнесла потрясенная Гарри. — Это что, лабиринт?
Не успела она договорить, как луна, выйдя из-за туч, осветила плотный ряд вечнозеленых деревьев, высаженных в форме огромного, раскинувшегося на весь луг замкнутого прямоугольника. Живая изгородь занимала, должно быть, больше акра.[42]
— Круто, правда? — сказал Диллон. — Лабиринт посадили прежние хозяева, лет двадцать назад. Я просто обязан был его заполучить! Пойдем, проведу тебя внутрь.
Он двинулся через лужайку, шурша кроссовками о сухую траву. Гарри пошла следом. Они остановились у красного треугольного флажка, отмечавшего вход в лабиринт. Гарри почувствовала, как ее мозги постепенно размягчаются, превращаясь в кашу, — так было всегда, когда ей приходилось сталкиваться со сложной задачей на ориентирование.
— Надо дождаться, пока шестерка выпадет. На удачу, — сказала она.
Диллон рассмеялся:
— Пойдем, пока луна светит. Хочу показать тебе, что я построил в самой середине.
Гарри последовала за ним. Внутри лабиринта пряный хвойный аромат был еще сильнее. Отовсюду торчали причудливо изогнутые, низко нависающие ветви живой изгороди. Ухабистая глинистая дорожка была всего несколько футов в ширину — пришлось идти по ней гуськом, друг за другом.
Диллон резко свернул налево, и, чтобы не отстать от него, Гарри почти перешла на бег. Дорожка изогнулась крутой дугой — и тут Диллон исчез. Лунный свет померк, по коже Гарри пробежал холодок. Она невольно ускорила шаг.
— Что ты делаешь, если кто-нибудь заблудится? — крикнула она.
— Мы подсказываем, как найти выход, со смотровой площадки. — Голос Диллона звучал совсем близко, всего в нескольких футах от Гарри. — Оттуда весь лабиринт как на ладони. Но если всерьез заблудишься, просто следуй правилу левой руки.
— Чему-чему? — Гарри твердо держалась главного пути, не давая себе соблазниться поворотами налево или направо.
— Дотронься левой рукой до изгороди, не отпускай ее и иди вдоль стены. В конце концов обязательно выйдешь.
К этому моменту лунный свет окончательно померк и стены живой изгороди стали непроницаемо-черными. Гарри вытянула перед собой руки и пошла на ощупь, то и дело натыкаясь на невидимые в темноте повороты.
— Не бойся, лабиринт совсем не такой сложный, как кажется, — сказал Диллон. — Большая его часть — вообще оптическая иллюзия.
Гарри едва не споткнулась на бегу. Оптическая иллюзия. Словосочетание будто замкнуло электрическую цепь у нее в мозгу, и перед глазами замаячил банковский счет в двенадцать миллионов евро.
— Как это?
— Ходы оформлены так, чтобы заманивать в неверные повороты. Психологический трюк. — Диллон, казалось, был в десяти-пятнадцати футах от нее, но слева или справа — она не могла определить. — Например, люди стремятся избегать ходов, которые, по их мнению, ведут туда, откуда они пришли. И так далее.
