Саския Норт - Побег из Амстердама
«Нептун» был еще открыт. Там было светло, тепло и, за исключением нескольких пожилых молчаливых пар, пусто. «Нептун» был оформлен так, как будто это был павильон на пляже: много фотографий и картин кораблей, севших на мель, рыбацкие сети и спасательные круги, керосиновые лампы над столами, песок на полу, расставленные повсюду пластмассовые пальмы для создания иллюзии, что мы находимся на пляже в каком-нибудь более райском месте, и у входа — симпатичный попугай.
Я села за столик у окна, накрытый на четверых, и пододвинула к себе пластмассовую подставку под тарелку с фотографией Бергена-ан-Зее в двадцатые годы. Пальто я перекинула на спинку соседнего стула. Потом достала телефон и прослушала голосовые сообщения.
Три раза звонил Геерт. Первый раз нежным голосом, извиняясь за свой глупый уход. «Марш, я беспокоюсь о тебе, дай о себе знать».
Его второе сообщение было более серьезным. «Где ты? Почему тебя нет дома? Почему не явилась петь, блин? Позвони мне».
Третье сообщение он наговорил явно вне себя от злости: «Мать твою, я имею право знать, где ты и мои дети!»
Потом зазвучал хриплый голос Стива: «Привет, это я, Стив. Знаешь, очень здорово, что я опять тебя увидел. Когда мы встретимся втроем с Мейрел? Позвони, мне нужно с тобой кое-что обсудить».
Последнее сообщение не записалось. Я услышала только звуки кафе, гудение голосов и какой-то странный треск. Я опять выключила телефон. Я не знала, надо ли мне звонить Геерту. Конечно, он имел право знать, где мы находимся, но что-то удерживало меня. Я все же не могла ему полностью доверять, и думать об этом было ужасно грустно.
— Мария? — Пышная блондинка-официантка уставилась на меня. — Вы — Мария Фос? Из «Дюн»? — она улыбнулась мне, и меня вдруг осенило:
— Дафни? Дафни Вейкер?
— Да, Мария! Как здорово, что ты здесь! — От радости шея у Дафни пошла красными пятнами. — Сколько же мы не виделись? Подумать только… Да уж никак не меньше тринадцати лет! Как у тебя дела? Подожди-ка, сначала принесу тебе чего-нибудь выпить. Что ты хочешь?
— Принеси мне пивка.
Она поспешила к бару, почти вприпрыжку от радости, что в эту сумеречную скуку ресторанчика с кроткими супружескими парами, которым давно уже нечего сказать друг другу, ворвалось вдруг что-то неожиданное.
Дафни была дочерью местного торговца рыбой, моя ровесница. В детстве мы играли на центральной площади и вместе ездили на велосипедах в школу в Бергене. Когда мы были подростками, по субботам вместе доезжали до центра Бергена, а потом наши дорожки расходились. Дафния была «диско», и мы, «альтернативщики», терпеть их не могли. Мы покуривали травку и пили американский виски, они затягивались «Мальборо» и глушили банановый ликер с соком. Она была блондинка с химической завивкой и ходила на дискотеку в «Блестки», я ходила в темное музыкальное кафе «Клетка». Я спала и видела, как бы поскорее уехать из этой дыры, она мечтала о карьере деревенской парикмахерши.
Дафни вернулась с пивом и стаканом воды и уселась напротив меня.
— Я отпросилась, все равно никого нет. Я сейчас заменяю. Ну, давай, рассказывай, чем ты занимаешься?
— Я живу в Амстердаме, у меня дочка и сын, пою в группе…
— Правда? У тебя есть дети? Вот уж никогда бы не подумала! Поешь в группе… Ты ведь всегда этого хотела? Как здорово. А что это за группа?
— Группа «соул». Называется «Хилерс». Старомодный соул, с трубачами. Перепеваем в основном известные песни.
— Ох, с ума сойти! И где вы выступаете?
— Да везде, куда позовут. День Королевы, праздники, свадьбы, собрания, фестивали. Ну а ты? Как дела у тебя?
— У меня-то? Хорошо. Мы живем здесь, за «Нептуном», в новом районе. У меня месяц назад родился ребенок, мальчик. Зовут Сэм. Я замужем за Крисом. Помнишь? Крис ван Бюрен?
— Крис, который занимался серфингом?
— Ну да. — Дафни хихикнула и опять начала краснеть. — Он теперь мостит улицы. Они вместе с Лукасом — ты, конечно, помнишь Лукаса — основали собственную фирму. «Мостильшики на море». Смешно, правда? Я вообще-то пока в декрете, но мой отец купил этот павильон, и у него сейчас напряженка с персоналом. — Она встала. — Как здорово, что мы повидались. А как твоя сестра?
— Думаю, ты должна знать это лучше, чем я. Вы живете рядом.
— Я ее почти не вижу. Вот Крис-то — да, он там у них работает. А Мартина, ее мужа, я иногда встречаю. С ней все в порядке, ты не из-за этого приехала?
— Да нет. Я здесь в отпуске с детьми.
— Они не ходят в школу?
— Ходят, но нам на время нужно было уехать. У младшего астма.
— Ага, — понимающе кивнула она. Потом окинула взглядом зал ресторана и осталась стоять у моего столика. — Он какой-то странный, этот Мартин, ты не находишь?
— А что?
— Ну, какой-то он чудной. Весь в себе. Никого вокруг не замечает, никто ему не нужен. Я тут недавно кормила ночью Сэма, а мне из окна как раз видна его комната, и вдруг я вижу, он бежит. Точнее: кто-то бежит. Я подошла к окну, чтобы лучше разглядеть, и увидела, что это он. В одних трусах! Я еще подумала: в этом доме плохая аура. Как-то так получается, что со всеми, кто в нем живет, что-нибудь происходит.
Она, казалось, вдруг поняла, кому это говорит, и ее шея вновь покраснела.
— Я не имею в виду тебя. И твою сестру…
— Ты имеешь в виду мою мать…
— Мне отец тут как-то сказал: все приезжие, кто здесь селится, сходят с ума. Твоя мать здесь не смогла. Вот и Мартин туда же, мне кажется.
— Ну, это еще далеко не все. Может, люди здесь просто обращают друг на друга слишком много внимания, других развлечений-то нет. Может, они с сестрой просто поссорились, или напились, или ради смеха бегали друг за другом, да мало ли что…
— Под дождем? — Дафни посмотрела на меня с насмешливой подозрительностью, выразительно мигая сильно накрашенными ресницами, потом сощурила глаза и наклонилась ко мне.
— Это просто чтоб ты знала. Не он первый… Пришлые не переносят здешнего ветра и открытого пространства. Ну ладно, подруга, пойду поработаю. Погоди, я дам тебе мой телефон, если ты надумаешь как-нибудь зайти к нам выпить.
Она записала свой номер на картонной подставке для пива и вразвалку ушла на кухню. Я еще и дня не просидела в этой затхлой дыре, а чувствовала себя так же, как тринадцать лет назад. Как только Анс может жить здесь, общаться с этими ограниченными, подозрительными людьми, которые до сих пор перемывают нам косточки и продолжают сплетничать о том, что произошло тогда. Они не взяли с меня деньги за пиво, и отец Дафни даже вышел из кухни, чтобы энергично пожать мне руку. Мне весело помахали, когда я уходила, но я знала, что мое неожиданное появление вызывает у них массу вопросов.
Глава 18
Когда я, запыхавшаяся и насквозь промокшая, вернулась домой, Анс все еще сидела в гостиной в кресле у камина, поджав ноги. Я подошла к огню согреть руки и только собиралась произнести тираду о погоде, как заметила, что она плачет. Подбородок и губы дрожали, а слезы капали даже с кончика носа. Я понимала, что мне сейчас надо ее утешать, но не решалась до нее дотронуться.
— Он позвонил, — всхлипнула она, протянув ко мне руку. Я схватила и сжала ее, словно в знак взаимной поддержки. Она сплела свои пальцы с моими, холодными и мокрыми.
— Этот урод! Этот гад! — она яростно покачала головой. — Я даже не знаю. Я просто не знаю, что мне теперь делать.
Я села около нее на каменном полу, все еще сжимая ее руку, и, как ни странно, мне это было приятно. Теперь Анс опиралась на меня. Я оказалась сильной, она была жертвой.
— Что он сказал?
— Он в Испании. В Мадриде. Он поехал в аэропорт и купил билет на первый подвернувшийся рейс. Он хотел уехать. «Чтобы расставить все по местам». Я спросила, сколько времени ему на это понадобится. Он не знает. Он позвонил, чтобы я не беспокоилась. Сказал: «Может, я вообще не вернусь». «А клиенты?» — спросила я. «Пусть катятся ко всем чертям» — так и сказал. Попросил меня отвезти свой архив в «ZHV», контору, где он раньше работал.
Она снова расплакалась, всхлипывая, сползла с кресла на пол и вдруг обняла меня, уткнувшись мне в шею и намочив мне щеку слезами. Я неловко гладила ее волосы и осторожно обнимала худенькие плечи. Я не могла вспомнить, чтобы мы когда-нибудь сидели так раньше.
— Я его люблю, — рыдала она. — Я так по нему скучаю. Только он один любил меня за всю мою жизнь. Он меня понимал. Ну как это могло случиться?
Я не знала, что ей ответить.
Анс вытерла рукавом слезы и подняла нос:
— Хватит плакать… Да пошел он! Сам захотел другой жизни. Все ясно. Проехали.
Она зло замахнулась и, поднявшись на ноги, пошла к двери, тихонько всхлипывая.
— Выпьешь вина?
Я кивнула, глядя в огонь.
Я чувствовала себя стервой. Я сидела, как чурбан, набрав в рот воды, когда Анс впервые в жизни нужна была моя поддержка. Почему же я ничего не чувствую, когда у нее горе?
