Джереми Лэйн - Когти
В его планы также входило «шпионство» за Франсуазой Бриджеман. Это было непросто, так как женщина не теряла из поля зрения никого и ничего. Она дружески улыбнулась ему, как близкому другу дома, она была великолепной управляющей.
Но тут Дэвис увидел, как страховой агент Том Лонг сопровождает Франсуазу из казино в гостиную. Было ясно, что Лонг передавал ей что-то, не имеющее отношения к страхованию.
Флетчер Дэвис был один из немногих, кто знал о разводе Тома Лонга, и был абсолютно убежден, что только колоссальные усилия позволили жене Тома обрести себе легальную свободу.
Сейчас Дэвис стал подозревать Лонга, припомнив некоторые непонятные в отношении него факты.
Дэвис незаметно приблизился к беседующим, но, судя по всему, опоздал, так как Лонг действовал быстро. Франсуаза Бриджеман вручила ему стопку банкнот. Лонг испуганно улыбнулся и тут же спрятал деньги. Лицо женщины оставалось непроницаемым.
Мистер Лонг повернулся и направился в казино к рулетке или в залы для азартных игр. Франсуаза Бриджеман осталась одна, как бы приводя себя в порядок.
Происходило нечто, похожее на шантаж. Какого рода? Что ей передал Лонг во время свидания? Об этом стоило хорошенько подумать. Сыщик ясно видел, что она платит уже не в первый раз: никаких споров, никаких лишних слов. Лонг просто перекинулся с ней несколькими фразами, но у нее был такой вид, как будто ее принуждали к чему-то, правда, она оставалась спокойной.
Дэвис достал свою записную книжку и начертал в ней какие-то каракули.
Миссис Бриджеман вышла в коридор и прошла в свои комнаты.
Флетчер уже возвращался в казино, когда на лестнице заметил мужчину, привлекшего его внимание. Его внешность была ему хорошо знакома. Наконец, он вспомнил: это был доктор Baтни Вайт, психиатр и хороший криминалист.
Конкуренция? К черту! Ну, хорошо, а кто же с ним договорился? По какому поводу он здесь? Его вопрос остался без ответа, потому что Франсуаза Бриджеман вышла из своей комнаты, увидела доктора и, улыбаясь, приветствовала его.
Затем пригласила его войти.
Следуя своим правилам, сыщик намеревался подслушать что-нибудь за дверью, но она была крепко заперта. Он еще тщательнее прислушался. Собеседники не кричали, но и не шептались. У них была четкая дикция и превосходное произношение.
Дэвис почти полностью прослушал эту беседу, отмечая волнующие паузы, когда за дверью давали волю слезам. Сыщик сделал вывод: Франсуаза была тем человеком, кто пригласил Ватни Вайта.
Довольный, Дэвис, напевая, ушел.
Эван Табор заметил шерифа, стоящего на лестнице в ожидании номера-сюрприза.
— Эд, — сказал Табор, цедя слова сквозь зубы, — ради всего святого, отдай мне ту расписку! Я схожу с ума!
— Я тоже! — ответил шериф. — Кто же я, по-твоему? Не ломай комедию, тебе это не идет. Ты под подозрением, мы имеем много сведений о крови в твоей машине.
— Эд! Я клянусь тебе, что ничего не знаю об этом преступлении! Я не знаю, кто ранил Джейса, но деньги и все остальное пропало, когда я...
— Когда ты что? — нервно крикнул шериф.
— Я тебе говорил, что ничего не видел, ни денег, ни бумаги... ничего, — бормотал фабрикант. — Ты ничего мне не говоришь, считая, что я соучастник. Хорошо, пусть так, но я же был за столом, когда мы играли... С погибшим! Ты говоришь, Эд, что мне нечего сказать в свое оправдание. Будь любезен, не смотри на меня, как на преступника! Я же твой друг! Отдай мне расписку! Эта фабрика — труд всей моей жизни. И потом, я не владелец всего, я только директор.
— Я наблюдал за тобой, — сказал шериф, — каждый раз, когда ты садился играть. И тогда тоже! Уходи и не беспокой меня сейчас. После представления приготовься сказать мне правду, и я буду к тебе благосклонен: по возможности, понятное дело...
Табор ушел, его душили слезы.
Флетчер Дэвис последовал вслед, за доктором Вайтом на лестницу и видел, как он давал деньги Легреллу. «Значит, доктор пришел в „Голубой Джек“, чтобы играть!» — подумал он. А тем временем Легрелл проскользнул мимо посетителей в ресторан, чтобы устроить столик для своего клиента. Дэвис остановился перед Вайтом.
Метрдотель расположил столик так, чтобы он находился пониже, пар, танцующих вальс, и поклонился Вайту, поставив ему стул.
— Вы, наверное, ее знакомы со мной, доктор Вайт, — сказал сыщик. — Меня зовут Флетчер Дэвис! Я также веду расследование. Я один из ваших больших почитателей.
Ватни Вайт с удивлением посмотрел на него, но сказал:
— Садитесь.
Дэвис с гордостью сел за столик, как-никак он сидел рядом со знаменитым доктором Вайтом. Два аса следствия!
Несмотря на почтительное отношение к Вайту, про себя Дэвис ощущал некоторое превосходство по многим деталям нынешнего дела.
«Тут находится Том Лонг, которого я когда-то видел, — думал Дэвис со скрытым удовольствием. — И Вайт не знает, что я уже знаком с Франсуазой Бриджеман, которую только что шантажировали; он также не знает, что я находился за дверью и слышал, как миссис Бриджеман говорила насчет 20 000 долларов за страховку жизни Коннерли. И могу поспорить, что это больше, чем знает Кивер или Легрелл, или кто-нибудь еще из них. Я раскрыл, кто эта девушка и в чем ее проблемы. А кто будет? И где будет? Неважно! У меня уже огромное преимущество. Ведь здесь почти никто не знает, что старый джентльмен, сидящий в зале, это Стентон, брат Джейса Коннерли, композитор. О, мне все хорошо видно!»
Приятные размышления Дэвиса были прерваны доктором Вайтом. На сцене началось движение и все стали следить за происходящим. Мимо Вайта в облаке духов прошла танцовщица, и тут он спросил:
— Послушайте, мистер Дэвис, вы уточнили, когти какого животного причастны к смерти Коннерли?
— Нет, — ответил Дэвис, вдыхая аромат.
— Делали ли анализ ран? Предполагают, как сообщает пресса, его ранил тигр, а следы ран, как известно, говорят о том, какое именно было животное, и тогда можно найти, где оно скрывается. Какого рода грязь осталась в царапинах?
— Не знаю, не знаю, доктор, — ответил Флетчер, смущаясь своей неосведомленности. — Это все надо проверить и узнать. Огромное, спасибо. Я вам скажу после. Я об этом еще не думал.
Франсуаза Бриджеман, улыбающаяся, прелестная, покачивая бедрами, появилась в зале с каким-то человеком среднего возраста. У них были места за ее столиком, откуда хорошо было видно представление.
В эту минуту зажглись «юпитеры» и осветили сцену. Стих шум, прекратились беспорядочные движения посетителей. Свет на сцене тут же потушили, около Флетчера Дэвиса воцарился полумрак — начался спектакль. Почти вся сцена была занята огромной рулеткой.
Фигурантки сидели вокруг большого диска, который немного возвышался параллельно полу. Как и в «Фантазии», эти мнимые игроки были одеты во фраки. Гарри Карпентер, представленный в танце как Рамон, начал исполнять на сцене грациозные легкие танцевальные пассажи, и вскоре в его руках обнаружилась толстая пачка банкнот. Этим пассажем он воодушевил фигуранток на выразительную пантомиму вокруг рулетки. Тональность музыки изменилась, обрела более яркое звучное выражение, ритм ускорился, и тогда появилась Рита. Раздался грохот аплодисментов; всех зрителей восхитила белизна ее стройного тела и ее крылатая грация в движениях. Ее танец также являлся своеобразной пантомимой, он символизировал душу игры. Было видно, что девушка полностью приспособила хореографию к своему темпераменту...
Колесо начало быстро крутиться, пока Рита выбивала каблучками дробь. Во время танца девушка ловко и умело жонглировала длинной ракеткой. Когда, наконец, все деньги перешли к Рите, она грациозно сняла их с рулетки.
В следующей части танца она опять прибегла к своему искусству обаяния для того, чтобы фигурантки и ее партнер увеличили свои ставки. Она продолжала делать антраша, и колесо фортуны быстро вращалось. Рита вспрыгнула на рулетку невесомым изящным движением. Это были ошеломительные прыжки под ритмичный звон колеса. Совершенно очевидно, что такое искусство было не нужно Дэвису, который в этот миг опустился на пол и по-кошачьи пополз возле сцены, чтобы оказаться рядом с лопаткой крупье, с ее пятью отростками. Незаметно достав из кармана гибкий сантиметр, он измерил во всех точках лопатку.
Когда он возвратился за столик, Рамон на сцене пантомимой показывал ожидание выигрыша, а затем, как бы проиграв, — глубокое разочарование. Рита меж тем собрала все фишки своей лопаткой и танцевала, напевая веселую песенку. Рядом с ней находились фигурантки, делавшие глубокие реверансы, а представление заключал Рамон, выстреливший себе в висок.
Аудитория откликнулась на выстрел взрывом аплодисментов. Мужчины как сумасшедшие, стоя, аплодировали и свистели и криком выражали свой восторг, требуя повторения номера.
Ватни Вайт тоже аплодировал стоя, одновременно следя за Франсуазой, которая то тут, то там появлялась среди посетителей. Вайт приготовился понаблюдать за ней.
