Деннис Берджес - Врата «Грейвз»
– О боже! – воскликнула она. – Я не видела ее уже несколько лет, да и вообще едва знала ее! Я не имею никакого отношения к тому ужасному делу, о котором писали в газетах. Вы, безусловно, знаете это! – Она прижала ладони к груди, и подушечка для иголок снова ощетинилась на меня.
– Нет, вас не подозревают в какой-либо связи с мисс Уикем. Нам просто нужна ваша помощь, чтобы прояснить несколько вопросов. Не надо тревожиться. Не присесть ли нам возле печки?
Мы сели у маленького столика, стоявшего ближе к огню. Я положил блокнот на стол и продолжил «допрос»:
– Так вы знали Хелен Уикем?
– Да, по больнице «Мортон Грейвз». Я лечилась там восемь лет, – сказала она упавшим голосом, опустив голову. – Я не хочу вспоминать о том времени.
– Все в порядке, мисс Хопсон. Вы долго знали Хелен?
Мой ум заработал вовсю: значит, между Гассманом, Уикем и этой женщиной действительно существует какая-то связь. Больница «Мортон Грейвз», но, возможно, имелось и еще что-то.
– Нет. Я видела ее в больнице, но, думаю, разговаривала с ней не более двух раз. Я выписалась в пятнадцатом году и с тех пор живу здесь. – Она посмотрела мне в глаза. – У меня хорошая мастерская. Я никому не доставляла неприятностей с тех пор, как меня выпустили. Раньше меня регулярно проверяли, капитан.
– У вас нет никаких проблем, мисс Хопсон. Речь не о вас. У вас все в порядке, – мягко сказал я. – Вы знали доктора Гассмана?
Она выпрямила спину и продолжала смотреть прямо на меня, но явственно различимый румянец залил ее щеки и шею.
– Он был моим врачом поначалу, то есть пока не умер. О нем поговаривали разное, но все это было ложью. Он вел себя очень достойно. – Она мгновение помолчала. – Потом меня лечил доктор Грин, потом доктор Таунби – до самой выписки. Доктор Гассман был очень мил, но я не много помню о нем.
– А вы помните, как умер доктор Гассман?
– Конечно. Когда это случилось, я пробыла в больнице уже около двух лет. Он был очень стар и умер просто от старости. Кажется, его похоронили здесь недалеко, на кладбище Ист-шин. А при чем здесь доктор Гассман? – спросила она в явном волнении. – Я не хочу думать об этом!
Она была явно взволнована. После многолетней практики интервью я редко ошибался в реакциях собеседника.
– Пожалуйста, ответьте еще на несколько вопросов, Я не займу у вас много времени. Как вы думаете, Хелен Уикем была знакома с доктором Гассманом?
– Конечно, он был и ее врачом, пока не умер. Потом Хелен была пациенткой доктора Таунби. Там я с ней и познакомилась. Доктор Таунби представил нас, и раз или два мы с ней беседовали. Я помню, Хелен производила впечатление очень милой и скромной женщины. Когда я прочитала о том, что она сделала, я не могла в это поверить. – Она снова перевела взгляд на пол. – Но какое отношение это имеет ко мне, капитан?
– Никакого, мисс Хопсон. А вы знали Роберта Стэнтона? Это имя тоже возникло в ходе следствия.
В ее глазах отразилась еще большая тревога, и мгновение она сидела молча.
– Мне не нравится этот разговор, капитан. Да, я была знакома с мистером Стэнтоном. Он тоже был пациентом Таунби. Мы с ним… участвовали в групповой терапии, – тихо ответила Хопсон. – Больше я его не видела.
– А Лиза Анатоль? Вы знали ее?
Мэри Хопсон откинулась назад и подумала, прежде чем ответить.
– Это имя не кажется мне знакомым. Да, я уверена, что никогда с ней не встречалась, хотя иногда я не очень хорошо запоминаю имена. Прошу вас, сэр, – какое отношение все это имеет ко мне?
Наконец я решил заручиться ее сотрудничеством на случай, если представится возможность посетить Уикем.
– Мы не знаем, какое отношение это имеет к вам, но Хелен Уикем просила разрешения повидать вас. В общем, это нечто вроде ее последней просьбы. Вам это что-либо объясняет, мисс Хопсон?
Она подняла глаза в явном волнении:
– Нет! Клянусь, капитан Бейкер, я никогда не была подругой Хелен Уикем! Она была лишь пациенткой – как и все мы. Там у меня были друзья, люди, которых я навещала, но Хелен в их число не входила. Не имею ни малейшего представления, почему она хочет видеть меня. А я обязана ее навестить? Разве ее не… – Она запнулась и отвернулась к стене.
– Полагаю, приговор будет приведен в исполнение на следующей неделе, мисс Хопсон, – ответил я. – О нет, вы вовсе не обязаны с ней встречаться. – Я помедлил и посмотрел на ее реакцию. – Но если это возможно, я бы хотел, чтобы вы со мной отправились повидать ее. Просто поздороваетесь с ней, может, немного поговорите. Ее просьба кажется совершенно безобидной. Мы не обнаружили ничего, что могло бы заставить нас отказать ей. Возможно, она считает вас более близким другом, чем вы думаете.
– А разве это в порядке вещей? Я хочу сказать, я не знала, что полиция выполняет желания… заключенных. – Она бросила на меня скорее вопросительный, чем подозрительный взгляд.
– Нет, это не в порядке вещей, но иногда мы имеем основания для этого. Могу ли я убедить вас помочь нам?
Я тщательно следил за тоном и громкостью моего голоса. Это напомнило мне о бесчисленных допросах испуганных молодых немцев во время войны.
– Я действительно не хочу… – Она запнулась.
– Конечно, мы возместим ваши расходы, без сомнения. Мне сказали, что компенсация составит десять фунтов. И вы сможете стать большим утешением для этой женщины. Мы не знаем, почему она высказала такую просьбу, но ей это может помочь.
Упоминание такой крупной суммы явно привлекло ее внимание.
– Расходы? А какие расходы мне предстоят?
– Это вознаграждение, которое мы назначаем, когда отвлекаем от дел кого-то, кто нам помогает, – любезно сказал я, уже уверенный, что она согласится. – Так могу я рассчитывать на вас?
Хопсон обвела глазами мастерскую, без сомнения отмечая десяток мест, где десять фунтов могли бы обеспечить ремонт или перестройку. Наконец она повернула ко мне:
– А это безопасно?
– Какое место могло бы быть безопаснее, мисс Хопсон? Вы будете находиться за пределами ее… камеры а я буду стоять рядом с вами.
– О боже! Бедная Хелен. Не могу себе представить!
Но ее лицо сказало мне, что она вполне может это представить. Она сама сидела в заточении – не в камере, но в месте более устрашающем, чем тюрьма. Те годы не забылись, и на ее лице отражались болезненные воспоминания.
– Итак, я пока не могу с уверенностью заявить, удовлетворим ли мы просьбу Хелен, но если да, то могу эта я сказать начальству, что вы нам поможете? – Я был уверен, что уже знаю ответ.
Мэри Хопсон размышляла недолго.
– Да, – ответила она. – Я поеду на встречу с Хелен, Не знаю, почему она хочет видеть меня, но если это принесет ей утешение«. Не хотите ли чаю, капитан Бейкер? Я как раз собиралась заварить.
– Нет, к сожалению. Мне пора. Однако спасибо за предложение. Как оказалось, я отнял у вас достаточно времени. Не провожайте меня. Я свяжусь с вами через день или два. – Я встал и добавил: – Но есть еще одна просьба. Как вы сами сказали, это не вполне обычное дело. Не могли бы вы пойти нам навстречу и некоторое время не говорить о нем никому?
– Могу, – ответила она. – Как долго, по-вашему? Мне бы хотелось рассказать эту историю моим друзьям.
– Не навсегда, но некоторое время понадобится сохранить дело в тайне. Возможно, несколько месяцев. Вас бы это устроило?
– Я умею хранить секреты намного дольше, капитан Бейкер.
– Значит, я могу позвонить вам, когда узнаю, мисс Хопсон?
– Увы, у меня нет телефона, капитан. Вам придется прислать записку или прийти. Я почти всегда здесь.
Я с одобрением кивнул, повернулся и вышел из мастерской в темный январский вечер.
Вернувшись к себе в гостиницу, я обнаружил под дверью записку от Адрианы, где говорилось, что она ждала меня столько, сколько смогла. Ей удалось кое-что узнать, но она не сможет поговорить со мной до следующего утра. Завтра до обеда она будет дома.
Я позвонил Конан Дойлу по номеру, который он мне дал. После трех гудков трубку взял дворецкий, сказавший, что сэра Артура нет дома. Я оставил свое имя и попросил перезвонить. Меня заверили, что хозяин непременно будет уведомлен. Действительно, через полчаса мой телефон зазвонил.
– Бейкер слушает.
– У вас есть новости, Чарльз? – немедленно спросил сэр Артур.
– Да. Я встречался с Мэри Хопсон. Она знает как Уикем, так и Гассмана и согласна отправиться со мной на встречу.
– Отлично, мой мальчик. И это всего за один день! Я сделал несколько звонков. Завтра один мой друг станет изыскивать способ, чтобы вы могли пройти в тюрьму Холлоуэй неофициально, без каких-либо записей. Он ожидает подтверждения не позже чем во вторник, и мы попытаемся устроить визит в среду.
– Он знаком с начальником тюрьмы?
– Как раз наоборот. Встреча будет подготовлена на уровне надзирателей. Если это вообще возможно устроить, в деле будет очень немного участников. Кое-кто получит известную сумму. Вы войдете незамеченными. Не останется ни свидетелей, ни записей.
