Стивен Уайт - Самая лучшая месть

— Ну и что? Со мной такое тоже случается.

— И тебя это не беспокоит?

— Нет, не беспокоит. Ну ладно, немножко. Но я это как-то переживаю. — Она вытерла губы салфеткой. — Знаешь, раньше я полагала, что моя работа заключается в том, чтобы помогать людям становиться лучше. Теперь я поняла, что ошибалась. Смысл моей работы в том, чтобы лучше их экипировать, подготовить к возможным стрессам. «Дай человеку рыбину, и он ее съест…» Ну, ты в курсе. Не сомневаюсь, что тем же самым занимаешься и ты, хотя, может быть, не всегда отдаешь себе в этом отчет.

— Не знаю. Может быть, это не самый лучший способ помощи — сидеть за столом и выслушивать их проблемы.

— Но мы же им помогаем. — Дайана смягчила тон, и мне сразу расхотелось с ней спорить. — Мы выкладываем кирпичи. А если ты вдруг поймал себя на том, что тебе не нравятся кирпичи, то, может быть, пора подумать о том, чтобы бросить работу каменщика.

— Что? — рассмеялся я.

Дайана тоже рассмеялась:

— А что? Неплохо получилось, верно? И знаешь, это не домашняя заготовка. Просто так вышло. Само собой.

— Здорово, признаю. Но если серьезно? Иногда я думаю, способен ли я что-то изменить? Важно ли то, чем я занимаюсь? Меня беспокоит утрата сострадания. Взять, к примеру, эту женщину. Ей ведь действительно нелегко, но у меня нет к ней никакого сочувствия. Мне хотелось просто взять ее за плечи и… и…

— И придушить?

Мы рассмеялись и допили пиво как раз к тому моменту, когда официантка принесла закуски. Дайана заказала столько еды, что все не поместилось на столике, и тогда она придвинула свободный стул и поставила на него поднос с чем-то. Прежде чем официантка отошла, Дайана попросила еще пива. Я лишь покачал головой.

Моя спутница начала с форели, которая, судя по всему, проделала нелегкий путь от речушки, в которой она плавала раньше целиком и даже с головой, до крохотного озерка из оливкового масла, приправ и белого вина, в котором плавала теперь уже без головы. Проглотив изрядный кусок, Дайана сказала:

— Если хочешь, могу подкинуть кое-какую работку с передачей дела в суд. Для разнообразия. Это поможет тебе немного развеяться.

— Пожалуйста, не надо мне никаких одолжений. И если ты не против, оставь мне немного форели.

Она с неохотой переключилась с рыбы на баклажаны и черемшу.

— Какие у вас с Лорен планы на отпуск? Может быть, стоит подумать о том, чтобы выбраться за город. Мы с Раулем нашли одно чудесное местечко неподалеку от Седоны и теперь стараемся бывать там как можно чаще. — Она помолчала и посмотрела на меня. — Это в Аризоне.

Я покачал головой:

— Дайана, я знаю, где находится Седона. Но это не решение. Мы уезжали из города в прошлом месяце.

— И посмотри на себя сейчас.

Она изобразила унылую гримасу.

— Вот именно, посмотри на меня сейчас.

— Ладно. — Дайана отодвинулась от стола, не замечая ползущей по подбородку капельки оливкового масла. — Тогда тебе ничего не остается, как набраться терпения. Я понятия не имею, что с тобой и почему.

Я посмотрел на нее:

— Мне действительно тебя не хватало. Нам нужно встречаться почаще. Обязательно.

Она уже склонилась над тарелкой.

— Знаю. Моя сильная сторона — решение чужих проблем. Мы обязательно все переживем и придем сюда осенью. Вот тогда-то я и закажу шерри. Без него все-таки чего-то не хватает.

Минуты две мы провели в молчании, полностью отдавшись еде. Магию момента нарушила Дайана:

— Алан, ты знаешь, я все сделаю, чтобы помочь тебе. Все. Несколько лет назад — помнишь ту пациентку, которую муж убил прямо у меня в офисе? — мне тоже пришлось несладко. Ты знаешь, в каком я была состоянии. Все, катастрофа. Тогда, после той стрельбы, мне ни до чего не было дела. Но я как-то пережила. Я над этим работала. Помог Рауль, помогли друзья. И постепенно жизнь наладилась. Так же будет и у тебя. Дела всегда налаживаются.

Глава 11

Моя жена, Лорен, должно быть, распознала мою хворь еще раньше, чем это сделал я сам.

Выйдя из «Трианы», мы с Дайаной сели по машинам, и я поехал домой.

Лорен, наша малышка Грейс, наша собачка Эмили, наш пес Энвил и я жили в перестроенном и обновленном доме на территории бывшего ранчо, расположенного на склоне обращенных к западу холмов долины Боулдер, в районе под названием Испанские Холмы. Час приятного общения с Дайаной помог избежать обязательных для этого времени пробок, так что дорога от центра города до дома отняла всего двадцать минут.

Ночь еще не наступила, но было уже темно, к тому же вечер выдался безлунным, так что я ехал по нашей грязной гравийной дороге с включенными фарами. Лучи нащупали дверь гаража как раз в тот момент, когда я протянул руку к кнопке, активизирующей механизм автоматического открывания дверей. Увидев налепленные на них украшения, я тут же нажал на тормоза. До гаража оставалось футов пятьдесят, и машина остановилась как раз напротив дома.

Дверь открылась, и на пороге возникла Лорен. На ней было короткое летнее платье, которое она называла «тряпкой», а я обожал. На ногах — ничего. Сидевшая у нее на руках Грейс махала ручонками, распевая что-то вроде «Папочка, папочка». Обе собаки были на поводках, и я сразу заметил, что Лорен удерживает их из последних сил.

При виде такой картины на ум пришло слово «буколика».

Трогательные видения, подобные этому, почти заслоняли от меня реальность, в которой моя жена страдала от рассеянного склероза. Не совсем, но почти.

— Здравствуйте, мои милые.

Я выключил радио, опустил стекло и кивнул в сторону гаража, украшенного протянутыми крест-накрест желтыми лентами и огромным, похожим на гигантскую розу бантом. Зная, что сделать это все одной Лорен было бы не по силам, я сразу понял, что кто-то оказал ей помощь.

— Что здесь происходит?

Одновременно я мысленно прошелся по датам, которые могли каким-то образом выпасть из памяти. Годовщина? Нет. День рождения? Нет. Валентинов день? Нет. Рождество? Сомнительно.

Лорен улыбнулась. Ее черные блестящие, как антрацит, волосы уже отросли настолько, что она могла убирать их за уши. Она покачала головой, и фиалковые глаза блеснули, отражая свет фар.

— Открой свой подарок. И не волнуйся, ты ничего не забыл.

— Открыть гараж?

Лорен снова кивнула.

— Да.

Я дотронулся до кнопки, и двери гаража начали медленно раскатываться в стороны. Бант лопнул в тот момент, когда внутри вспыхнул свет, и я увидел незнакомое транспортное средство, занимающее то самое место, которое обычно занимала моя машина.

Я знал этот автомобиль, но я не узнал его. А потом все понял.

Моей первой машиной был очень подержанный красный с белым верхом мини-«купер» 1964 года. Я любил ее. Ни более ни менее.

Но вот она не отвечала мне взаимностью.

Оглядываясь назад, я вижу, что ошибся в ней так же, как ошибся потом, спустя несколько лет, в моей первой жене, той, с которой делил постель до Лорен. Ослепленный блеском, опьяненный страстью любви с первого взгляда, я позволил чувствам увлечь меня и совершенно утратил способность смотреть на мир объективно.

Я называл машину Сэди. Она была такая же роскошная и требовательная, как и моя первая жена. И так же, как моя первая жена, Сэди была восхитительной девочкой, которая слушалась твердой руки, но, к сожалению, имела стойкое отвращение к плохим дорогам.

Все мои средства уходили на Сэди. Я тратил на нее деньги, которых у меня в ту пору не было. В отличие от Мередит, моей бывшей, она не питала слабости к персидским коврам. Ее слабость заключалась в электрической системе. В запутанном мире ее проводов обитало куда больше гремлинов и привидений, чем в том дешевом ужастике, который мы вместе смотрели в открытом кинотеатре. Сколько я ни вкладывал в Сэди, стараясь добиться ее расположения, ей все было мало. Ее аппетиты не знали границ. Она меняла генераторы, соленоиды, свечи и все такое прочее с такой же легкостью, с какой Мадонна меняет белье. Во всем, что касалось электрических компонентов, Сэди проявляла неумеренность азартного картежника: ей всегда было мало. Но фул-хаус у нее никогда не получался.

Мы расстались через три года. Я продал Сэди отставному рейнджеру с надеждой, что уж он-то приучит ее к порядку и заставит исполнять приказы с первого раза. Я расстался с ней, но не забыл.

Очевидно, Лорен не пропускала мимо ушей мои неуклюжие рассказы о неудачном романе с Сэди. Потому что в гараже прямо передо мной стояла новенькая, красная с белым верхом «БМВ»-мини, найти которую невероятно трудно, а купить практически невозможно. Это была она, реинкарнированная копия моей первой любви.

Я выскочил из своей старушки, сделал шаг вперед и замер, разрываясь между двумя желаниями. Меня тянуло к машине, и меня тянуло к семье. Я повернулся к Лорен: