Джеффри Дивер - Танцор у гроба
— Что, совсем плохо? — спросил Райм, увидев разочарованное выражение лица Купера, не отрывавшего глаз от экрана компьютера.
— Часовой механизм.
Райм вздохнул. Все понятно.
— Сколько миллиардов таких часов выпущено?
— Южно-корейская корпорация «Даивана» в прошлом году продала сто сорок две тысячи. В основном разошлись через мелкие магазины. Часы не имеют серийных номеров, поэтому невозможно отследить, из какой партии этот конкретный экземпляр.
— Замечательно. Просто замечательно.
Купер продолжал читать с экрана.
— Гм. Ребята из ABB говорят, что их очень заинтересовала наша бомба, и они надеются, что мы добавим ее в их архив.
— Ага, это первоочередная задача, — проворчал Райм.
Внезапно у него свело плечевую мышцу, и ему пришлось уронить голову на подголовник кресла. Криминалист пару минут старался дышать размеренно, дожидаясь, пока невыносимая боль ослабнет, а затем исчезнет совсем. Сакс, единственная, кто это заметил, шагнула было к нему, но он покачал головой.
— Мел, сколько ты нашел проводов?
— Похоже, их было только два.
— Многожильные или оптико-волоконные?
— Да нет. Совершенно обыкновенные.
— Шунтов нет?
— Нет.
Шунтом называется отдельный провод, замыкающий электрическую цепь в том случае, если для обезвреживания перерезается провод, идущий к взрывателю или часовому механизму. Все сложные бомбы имеют шунтирующие механизмы.
— Так, — оживился Селитто, — а это уже добрый знак, не так ли? Наш дружок становится небрежным.
Но Райм думал как раз наоборот.
— Вряд ли, Лон. Предназначение шунта только в том, чтобы затруднить обезвреживание бомбы. Отсутствие шунта говорит о том, что Танцор был абсолютно уверен: бомбу ни за что не обнаружат, и она взорвется там, где и должна, — в воздухе.
— Ну и дрянь, — презрительно бросил Деллрей, оглядывая компоненты бомбы. — С какими такими людьми должен был якшаться наш парень, чтобы собрать такую штуковину? Я хочу сказать, у меня есть хорошие осведомители. Они могут знать о том, кто поставляет материал для подобных умельцев.
Фред Деллрей тоже многое знал о бомбах. Его напарник и друг Тоби Долиттл находился в административном здании в Оклахоме, когда маньяк загнал туда начиненный взрывчаткой грузовик. Тоби погиб на месте.
Но Райм покачал головой.
— Фред, здесь нет ничего такого, что было бы трудно достать. Конечно, за исключением взрывчатки и детонационного шнура. Но этим Танцора, скорее всего, снабдил Хансен. Проклятье, да он мог купить все что нужно в магазине для радиолюбителей.
— Что? — удивленно спросила Сакс.
— Да-да, — подтвердил Купер. — Мы называем их «Всё для террориста».
Райм проехал вдоль стола к куску стального кожуха, смятого словно клочок бумаги. Он долго смотрел на него, а затем, отъехав назад, устремил взгляд в потолок.
— Но почему он прикрепил бомбу снаружи? — задумчиво произнес криминалист. — Перси сказала, в ангаре было полно народу. К тому же, разве пилот перед вылетом не осматривает самолет, проверяя шасси и все такое?
— Думаю, обязательно проверяет, — сказал Селитто.
— Тогда почему Эд Карни и его напарник не увидели бомбу?
— Потому что, — вдруг заговорила Сакс, — Танцор не мог подложить бомбу до тех пор, пока не возникло твердой уверенности, что на самолете полетит тот, кто ему нужен.
Райм круто развернул к ней свое кресло.
— В самую точку, Сакс! Он был там и следил. Увидев, как Карни садится в кабину, Танцор понял, что сможет расправиться по крайней мере с одной жертвой. Затем в промежуток времени между тем, как Карни поднялся на борт, и взлетом, он закрепил бомбу. Сакс, ты должна найти это место. И осмотреть его. Не теряй времени, в путь.
— У меня всего один час, а теперь уже меньше, — хладнокровно заметила Амелия Сакс, направляясь к двери.
— И еще одно, — сказал ей вдогонку Райм.
Она остановилась.
— Танцор не похож на всех тех, с кем тебе приходилось до сих пор встречаться, — «Как ей это объяснить?» — Имея с ним дело, не всегда видишь то, что есть на самом деле.
Сакс подняла бровь, словно призывая его перейти к делу.
— Вероятно, сейчас его нет в аэропорту. Но если ты увидишь, что кто-то… в общем, стреляй не задумываясь.
— Что? — рассмеялась она.
— Беспокойся в первую очередь о себе, и лишь затем о месте преступления.
— Я же только полицейская, — бросила Сакс, выходя из лаборатории. — Какое Танцору до меня дело.
— Амелия, послушай…
Но ответом ему стали звуки удаляющихся шагов. Знакомый рисунок: сначала гулкий стук по дубовым половицам, затем приглушенные шаги по восточному ковру, потом звонкое цоканье по мрамору в вестибюле. И, наконец, кода: хлопнувшая входная дверь.
Глава девятая
Час 3-й из 45
«Главное качество солдата — выдержка и хладнокровие».
«Так точно, сэр, я это усвоил».
Стивен Колл сидел за столом на кухне Шейлы, пытаясь определить, насколько сильно он ненавидит Эсси, шелудивую кошку, или как там ее зовут, и прослушивая длинный разговор, записанный на магнитофон. Сначала Стивен хотел отыскать всех кошек и придушить их, но затем передумал. Время от времени четвероногие черви издавали жуткие завывания, и он решил, что соседи могут забеспокоиться, если в квартире Шейлы Горовиц вдруг станет тихо.
Терпение… Стивен смотрел, как крутится кассета, и слушал. Только через двадцать минут он, наконец, услышал то, что надеялся услышать. Отлично. Улыбнувшись, Стивен достал из чемодана «Модель 40», уютно устроившуюся там, словно младенец в колыбели, и подошел к холодильнику. Приложив ухо к дверце, он прислушался. Шум прекратился. Холодильник больше не трясся. Стивен испытал облегчение, представив себе огромного червя внутри, теперь уже остывшего и неподвижного. Взяв рюкзак, он вышел из полумрака квартиры, наполненного терпким кошачьим зловонием, запахом пыли и миллионами следов отвратительных червей.
* * *Дорога за город.
Амелия Сакс неслась на полной скорости по аллее распускающихся весенних деревьев. Вдоль одной обочины лежали валуны, вдоль другой возвышалась скала. Все словно задернуто зеленой дымкой, в которой сверкали звездами желтые цветки филлиреи.
Сакс, потомственная горожанка, родилась в Бруклине и прожила там всю свою жизнь. Для нее природа ограничивалась воскресными прогулками в Проспект-парке и вечерними поездками в Лонг-Айленд, где ей не раз приходилось укрывать в лесу свой черный спортивный «Додж-Чарджер», похожий на акулу, от полицейских, решивших оштрафовать ее за превышение скорости.
Нажав педаль акселератора, Сакс на повороте обошла микроавтобус с прилепленным на заднем стекле вверх ногами котом и направила свою машину, криминалистическую лабораторию на колесах, вглубь округа Уэстчестер.
Оторвав руку от руля, молодая женщина вонзила ногти в кожу черепа. Затем, снова стиснув руль, она утопила педаль в пол и не снимала с нее ноги до тех пор, пока вокруг не появились первые признаки сельской цивилизации: рестораны быстрого обслуживания, заправочные, приземистые торговые центры.
Мысли Сакс были поглощены бомбами и Перси Клэй.
И Линкольном Раймом.
Сегодня он был каким-то другим. С ним произошла серьезная перемена. Сакс работала с криминалистом уже больше года, с тех пор, как он предложил ей помочь в поисках серийного убийцы, терроризировавшего Нью-Йорк. В то время Сакс было очень плохо — неудачно окончилась любовная связь, скандал о коррупции в отделении изменил ее отношение к полиции. Но Райм не дал ей уйти из правоохранительных органов. Просто не дал, и все. Хотя сам он был лишь вольнонаемным консультантом, он устроил так, что Сакс перевели в криминалистический отдел. Она пробовала было возражать, но быстро сдалась. Ей очень понравилась новая работа. И ей понравилось работать вместе с Раймом. Его блестящие способности она находила возбуждающими, устрашающими и, в этом она никому не признавалась, чертовски сексуальными.
Из чего вовсе не следовало, что Сакс научилась читать его душу. Линкольн Райм держал карты близко к груди и не собирался раскрывать их даже перед своей помощницей.
Стреляй не задумываясь…
Что все это значит? На месте преступления ни в коем случае нельзя стрелять, если есть хоть какой-то способ этого избежать. Даже одиночный выстрел может безнадежно загрязнить место преступления углеродом, серой, ртутью, сурьмой, свинцом, медью и мышьяком, уничтожив жизненно важные улики. Райм рассказывал, что, как-то раз, вынужденный стрелять в спрятавшегося на месте преступления преступника, он больше всего беспокоился о том, что уничтожит улики. А когда Сакс, решив, что в кои-то веки оказалась прозорливее его, заметила: «Райм, но какое это имело значение? Ведь преступник был бы в твоих руках, так?», Райм язвительно возразил: «А что если у него были сообщники? Что тогда?»
