Барри Лига - Я охочусь на убийц
— Я искал т-тебя, — запинаясь повторил незнакомец. — Я только сегодня добрался до вашего города. Я не думал… Так быстро…
Как будто вспомнив, что надо делать при встрече с другим человеком, он просунул руку в окошко. Джаз мельком взглянул на Конни. Девушка молча наблюдала за разворачивающейся перед ней сценой. Он вздохнул и пожал мужчине руку.
— Меня зовут Джефф Фултон. Добрый день, мисс, — поздоровался он с Конни, как будто только что заметил присутствие в машине девушки. — Простите. Мне так неловко. Я не хочу вас задерживать. Я только… Харриет Кляйн, моя дочь… то есть она была моей дочерью.
Джаз напрягся и отдернул руку. Харриет Кляйн. Восемьдесят третья жертва Билли по официальной хронологии (восемьдесят четвертая, по расчетам самого Джаза). Белая. Двадцати семи лет. Симпатичная. Но при этом достаточно незаметная. На такую не засматриваются и не останавливаются на улице при встрече. Но если бы вы оказались в комнате один на один с такой девушкой, вы оценили бы ее внешность.
И тут же непрошеные образы понеслись перед мысленным взором Джаза. Полицейские снимки ее тела. Она была раздета и голой прибита к потолку в церкви в Пенсильвании («Ох, ну и работенка! Целую ночь провозился!» — злорадствовал и одновременно хвалился очередным «подвигом» Билли. Его так и распирало от гордости). Голова ее свисала вниз, туловище висело на конечностях. Когда священник, первым увидевший жертву, вызвал полицию, кожа под тяжестью тела начала рваться. Едва прибыл мед эксперт, левая рука не выдержала и оторвалась. Четверым полицейским пришлось подниматься по лесенкам и осторожно опускать несчастную вниз. Иначе ее тело могло сорваться само по себе на пол, по крайней мере уже без одной руки.
Жуткая сцена, ничего не скажешь.
— Я не могу… я ничем не смогу помочь вам, — проговорил Джаз. И он не солгал. Уже не впервые ему приходилось встречаться с членами семей жертв своего папаши. После того как Билли Дента арестовали, в Лобо съехались не только репортеры, но и многочисленные родственники убитых. Они искали возможности посмотреть на убийцу, они искали дополнительные улики и разгадки его преступлений. Но больше всего они искали исцеления от тех кошмаров, которые им пришлось перенести.
Именно в это время Джаз применил в деле уроки Билли по исчезновению в глазах окружающих. Он применял для этого самые разнообразные трюки. Он ходил по-особому, одевался так, что люди переставали замечать его, особенно в толпе. А в те дни и месяцы в Лобо действительно съехалось очень много народу, так что толпы ходили повсюду.
В основном Джазу везло, и ему удавалось избегать вот таких встреч один на один. Другое дело — это электронная почта и телефонные звонки. И не важно, какие меры предосторожности он предпринимал, многим удавалось каким-то непостижимым образом выследить его, и тогда ему приходилось прятаться и маскироваться заново. Некоторые родственники умоляли его о встрече. Другие просто казались жалкими. Кое-кто открыто угрожал. Например, одна женщина подробно описала, как она мечтает похитить Джаза, чтобы потом «нанять бывших заключенных и попросить их сделать именно то, что твой отец сотворил с моей дочерью. Вот тогда и посмотрим, как тебе понравится сознавать, что никто уже не придет к тебе на помощь». Об этом послании Джазу даже пришлось заявить в полицию.
Но это было еще не самое страшное. Он помнил и другой, куда более неприятный случай… Пожалуй, самый ужасный из всех, что ему до сих пор пришлось пережить.
Джаз пришел в аптеку с рецептом для бабушки, чтобы купить какое-то лекарство. В этот момент к нему подошел какой-то незнакомый паренек. Глаза его так и сверкали, но Джаз поначалу никак не мог определить, что же именно так мучило этого мальчика. Джаз отступил назад и мысленно уже подготовился к драке, прицеливаясь в слабые места противника.
Но мальчик не проявлял агрессии и не собирался нападать на Джаза. Напротив, он вдруг расплакался и принялся скулить: «Почему ты его не остановил? Почему? Тебе надо было остановить его!» Эти слова он повторял снова и снова, потом повалился на пол, продолжая рыдать и всхлипывать. Остальные члены семейства тут же бросились ему на помощь, подняли мальчика и помогли ему выйти из помещения на свежий воздух, чтобы он поскорее пришел в себя.
«Что я, по-твоему, должен был делать?» — хотелось ему спросить мальчика. Этот же вопрос он был готов обратить ко всему миру. «Может быть, от меня ждали, чтобы я убил его во сне? Пожалуй, только таким способом его можно было остановить. Значит, я должен был убить своего родного отца?»
Наверное, именно этого и ждал от него весь мир.
И сам Джаз иногда переживал из-за того, что не предпринял ровным счетом ничего, чтобы остановить Билли. Но в тот злосчастный день его больше волновало собственное отношение к незнакомому мальчику: ведь он сразу занял позицию обороны и мысленно приготовился к бою. А парнишка и в мыслях не имел ничего плохого. Он не собирался ни нападать на Джаза, ни оскорблять его, ни мстить. Он сам был обижен и душевно ранен.
А Джаз не сумел этого сразу определить.
— Мне кажется, ты смог бы помочь мне, — сказал Фултон. — Мне очень нужно с тобой поговорить.
— Нет-нет, простите, я не могу…
— Пожалуйста! — Фултон вцепился в машину так, что костяшки его пальцев побелели. — Я прошу у тебя только пять минут. — Он чуть не задохнулся от нахлынувших на него чувств, глаза его наполнили слезы. — Я только хочу… я хочу понять…
— Пожалуйста, оставьте его в покое. — Конни говорила со своего места, но голос ее прозвучал громко и отчетливо. — Он же не убивал вашу дочь!
Харриет Кляйн. Рыжеватые волосы. Зеленые глаза, судя по протоколу, хотя в тот момент, когда полиция обнаружила тело, глаз уже не было. «Я боялся, что они сами по себе выпадут, ей же придется висеть вот так целую ночь. Поэтому я благоразумно вырезал их, а потом уже ушел оттуда».
(В этот момент Билли задумался и, глядя в потолок, мечтательно постучал пальцем по подбородку. Так он всегда поступал, когда о чем-то долго размышлял.)
«Так на чем я остановился… Ах да, про глаза. Я их скормил каким-то голодным бездомным кошкам буквально в квартале от той церкви. Чуть было не позабыл об этом эпизоде, вот ведь как случается…»
Харриет ходила на вечерние курсы и готовилась стать юристом. Ее студенческое удостоверение Билли оставил себе в качестве трофея и отнес к другим реликвиям в подвал.
— Я только хочу понять, — продолжал Фултон, уже рыдая в открытую и не скрывая слез. — Ее мать, ну, моя бывшая супруга… она просто вычеркнула все из памяти. Она снова вышла замуж, у нее двое детей, как будто можно заменить одного ребенка другим, как будто все это так просто решается… — Он вытер слезы одной рукой, а другой все еще продолжая удерживать машину. — Но мне очень нужно понять: почему? Почему именно моя девочка? Почему он…
— Он не может вам ничего рассказать, — уже более настойчиво произнесла Конни. — Джаз, поехали. Газуй!
Джаза вдруг затрясло, словно он очнулся от ночного кошмара. Он весь погрузился в воспоминания о Харриет Кляйн. Он видел перед собой ее фотографии, слышал рассказ Билли. Он даже представил себе ее студенческое удостоверение, которое столько раз с тех пор держал в руках…
Он завел мотор, словно угрожая мужчине раздавить его.
— Нам пора, — буркнул он, готовясь ловко вырулить со стоянки, в чем успел неплохо натренироваться за четыре года. Напоследок он произнес: — Простите за все, что сделал мой отец. Я очень сожалею о том, что вы понесли столь тяжелую утрату. — И с этими словами он решительно ухватился за руль.
Фултон осунулся еще сильнее. На его лице изобразилась нечеловеческая боль и страдания. Он понимал, что ему не удастся сегодня ничего добиться у этого паренька.
— Я останусь в городе еще на пару дней. — С этими словами он вынул из кармана свою визитную карточку и сунул ее в руку Джаза. — Если ты вдруг передумаешь, мой номер здесь. Пожалуйста. Звони в любое время. Я буду ждать. Хоть днем, хоть ночью.
Джаз не мог больше смотреть на этого мужчину. Он устремил взгляд вперед, на дорогу, и нажал на педаль газа. Фултон отпустил машину.
— Это было ужасно, — поморщилась Конни.
Когда джип выезжал со школьной стоянки, Джаз посмотрел в зеркальце заднего вида. Джефф Фултон стоял на прежнем месте и наблюдал за ними. Когда они выехали на главную дорогу, он медленно побрел прочь со стоянки, пока его отражение не исчезло в зеркальце джипа.
Джаз подвез Конни до дома.
— Не хочешь зайти ко мне? — поинтересовалась она. Но Джаз увидел, что ее отец уже вернулся с работы. Его огромный внедорожник стоял у подъезда, словно преграждая путь всем остальным машинам.
— Нет, в другой раз.
Отец Конни ненавидел Джаза. Отношение между расами, на которое было так наплевать самой Конни, ее отцу было вовсе не безразлично. Джаз, конечно, мог бы и дать отпор его аргументам, хотя и не понимал самой сути спора. «В нашей стране это уже история. Белые люди делали с чернокожими женщинами все, что им вздумается, — как-то раз сказал ему отец Конни, едва сдерживая свою ярость. — Почитай хотя бы книгу о Томасе Джефферсоне. Может быть, тогда ты знаешь, что только не вытворяли белые с черными женщинами в Америке!»
