Майкл Маршалл - Земля будет вам прахом

— Я думаю, мне грозит опасность.

— Вы это уже сказали. Еще вы приплели смерть моего сына, что заставило меня сесть на самолет и прилететь сюда. Не хотелось бы думать, что я выбросил на ветер несколько сотен долларов и массу времени, но пока у меня складывается именно такое впечатление.

— Что-то случилось. С Джерри, — сказала она.

— Он умер.

— Да, умер, — заявила она так, будто я пытался это оспорить.

— И как же это случилось?

— Он отправился на пробежку. Он каждый день пробегал по шесть миль — выходил из дома около четырех. Минут в двадцать шестого я подумала: «Странно, обычно к этому времени он уже возвращается». И вот я вышла на крыльцо и… увидела его на стуле, куда он часто садился после пробежки. Но обычно он меня звал, сообщал, что вернулся. Я подумала: ну, мало ли — и пошла назад, но потом мне показалось странным, что он ничего не сказал, хотя должен был слышать, как я выходила. Мы перед этим… поссорились. Ничего серьезного, но я хотела убедиться, что все забыто. Поэтому я вернулась. Он пил воду. Он был весь мокрый, запыхавшийся, словно пробежал больше, чем обычно. Но он повернулся, увидел меня и начал улыбаться. А потом…

Она воздела руки — похожим жестом Тед пытался оценить степень ущерба, причиненного ресторану. Какой ущерб? Достаточный. Слишком большой.

— Инфаркт?

Она кивнула.

— Мне очень жаль, — сказал я.

Мне действительно было жаль. Может, проблемы этой женщины не имели ко мне никакого отношения, но есть люди, потерявшие кого-то дорогого, а есть те, у кого все близкие живы. Если вы хоронили кого-то, то понимаете, что умершие тянут нас за собой, словно мы привязаны к катафалку. Спросите у человека, потерявшего мать, что он чувствует в День благодарения. Но в какой-то момент вы осознаете, что все еще живы и поливаете чьей-нибудь подливкой индейку, радуясь, что можете это делать. Если, конечно, хотите сохранить рассудок.

— Вам нехорошо?

Я понял, что уставился на собственные руки, поднял глаза и увидел на себе пристальный взгляд Эллен. Она казалась чуть менее напряженной, чем прежде.

— Я в порядке. Итак…

— Не все думают, что это был инфаркт.

— Почему?

— Не знаю, — сказала она. — Я любила Джерри. Мы были счастливы.

— Сколько вы получили?

Этот вопрос, похоже, не понравился ей.

— Два миллиона. Этого достаточно?

Я пожал плечами. Достаточно, чтобы убить? Вполне. Некоторые люди готовы крушить черепа ради кроссовок или iPod, но для большинства сумма с множеством нулей не очень веский аргумент. Деньги не есть достаточное условие для убийства, а два миллиона — не так много, как может показаться.

— Эллен, — твердо сказал я.

Пиво мое почти закончилось, равно как и терпение.

— Я прилетел сюда, потому что…

— Речь идет о доме, — сказала она.

— О доме? — недоуменно переспросил я.

Часть моего сознания все еще пребывала в брошенном мной доме, и на мгновение я подумал, что именно о нем идет речь.

— О вашем доме? Что с ним?

— Он стоит на берегу озера вместе с двумя другими домами, — сказала она. — Они старенькие, но их перестроил известный архитектор — забыла его имя. Находятся они неподалеку от дороги между Рослином и Шеффером. Мы с Джерри жили в среднем по размеру доме. Прислуга — в самом маленьком, а в большом — дети Джерри. Он до меня был женат. Она умерла десять лет назад. По завещанию я не получила дом, потому что он всегда принадлежал семье, но мне позволено оставаться в нем столько, сколько я пожелаю. Джерри ясно выразил свою волю на этот счет. Черным по белому.

— Зачем вам это?

— Мне там нравится, — пояснила она. — И… у меня в жизни были сложные периоды. Я не хочу, чтобы они повторялись. Но Джерри умер, и моя жизнь изменилась.

— Что вы имеете в виду?

— Знаете, я бы все же выпила.

Я поднял голову, но не заметил Кристину. Когда я встал, у меня в кармане зазвонил телефон. Я вытащил его, ожидая увидеть на экране имя Беки. Но звонивший уже отключился, а его номера в моей записной книжке не было.

— Кто это звонил?

Эллен смотрела на меня. Я рассмеялся, хотя ее дерзость привела меня в замешательство.

— Понятия не имею.

Телефон зазвонил снова. Высветился тот же номер. Я собирался ответить, но тут Эллен схватила меня за руку и вывернула ее так, чтобы разглядеть экран.

Я никогда не видел, чтобы человек так бледнел. Может, «бледнел» не в буквальном смысле, но с ней произошло именно то, что люди вкладывают в это понятие. Она с трудом поднялась на ноги, начала что-то лепетать и опрометью бросилась прочь.

Она исчезла из бара, прежде чем я успел понять, что происходит, а когда я выскочил на улицу, она уже скрылась бог знает за каким углом.

Когда я вернулся в бар, люди продолжали разговаривать между собой и посасывать пиво. Кристина стояла за стойкой.

— Вы что-то сказали?

Я сердито взглянул на нее:

— Что, шутка такая?

Она уставилась на меня, и я впервые заметил цвет ее глаз: светло-зеленые с сероватым оттенком, словно под мхом просвечивали камни.

— Вы похожи на человека, который водил дружбу с барменами, — ответила она. — Вам же известно: наш запас шуток ограничен. Желаете расплатиться?

— Сожалею, — сказал я, хотя ничуть не сожалел. — У меня был длинный день, я устал и злюсь. Естественно, это мои проблемы.

— Премного благодарна, — бросила она чуть менее холодно. — Будете еще пиво?

Я кивнул — она налила мне кружку.

— И что — Эллен просто вскочила и ушла?

— Вы знакомы?

— Да нет. Заглядывала сюда когда-то. С Джерри Робертсоном.

— Ее мужем.

— Ну да.

— А еще с кем-нибудь?

— Нет. Определенно нет. Они любили друг друга, несмотря на неравный брак. Считайте, май с декабрем. Ну, может, с октябрем. Ему перевалило за шестьдесят, но они неплохо уживались. Джерри был парень не промах.

Тон у нее был искренний, но она явно чего-то недоговаривала.

— И? Но?

— А вы что — частный детектив?

— Нет, официант.

Она рассмеялась:

— Правда?

— Правда. Если у вас есть тарелки с едой, я с удовольствием разнесу их по столикам в доказательство.

— Мы больше не готовим еду. После двух-трех недавних смертей.

Я рассмеялся, и на мгновение возникло ощущение, что мы говорим на одном языке, хотя такое нередко случается, когда переберешь пива.

— Так о чем вы умалчиваете?

— О том, о чем вы говорили прежде. Что встречаетесь со старым другом.

— А что, не похоже?

— У меня создалось впечатление, что у нее нет старых друзей. И вообще, где она там была до Блэк-Риджа — это ее личное дело. Если вы меня понимаете.

Я понимал, хотя и не знал, есть ли мне до этого дело. Допив пиво, я вышел на темную холодную улицу. Чувствовалось, скоро зарядит дождь.

Я заметил сообщение на экране телефона, только когда ставил его на зарядку в номере. Послание по голосовой почте.

Из «Горного вида» я шел быстро и вполне (поскольку телефон лежал в кармане плаща) мог пропустить звонок от Эллен. Да я и не хотел слушать ее. Пятнадцать минут я потратил на дорогу до мотеля — достаточно, чтобы решить: завтра я сяду в самолет и полечу в Портленд или за горы — в Рентой. Если Кэрол согласится меня увидеть. Мне хотелось сделать что-то, чтобы путешествие сюда не казалось совсем уж бессмысленным.

В любом случае представлялось маловероятным, что Эллен сумеет убедить меня переменить решение и остаться. Так почему не выслушать, что она там наговорила?

Я открыл сообщение, держа палец на клавише «удалить». Послание было не от Эллен, хотя голос принадлежал женщине.

— Не верьте ей. Она лжет, — проговорил он.

Глава 13

Живя в определенном месте, вы сами создаете его, и со временем оно становится вам кем-то вроде ребенка — ваша ответственность и судьба, ваша радость и ваш крест. Чем старше делалась Брук, тем яснее это понимала. Вот и сейчас она задумалась об этом в который раз, стоя в углу гостиной и глядя из окна на черный бархат леса.

Покидать насиженное место тяжело, в особенности если эта земля уже видела потрясения, тяжкий труд и такую жестокую решимость, на какую большинство семей в течение одного поколения (не говоря уже о нескольких поколениях подряд) даже не отваживаются рассчитывать. Чтобы создать что-то новое, вдохнуть жизнь, нужна сильная кровь.

Только по прошествии многих поколений появляется тот, кто способен на это.

Дед научил этому внучку еще в старые добрые времена ее детства, когда она знать не знала про пагубу и не заглядывала во взрослую жизнь. Он пользовался словом «омфалос» — от греческого «пупок». Или в другом значении — «Сеть». Дед дожил до тех времен, когда Интернет только делал первые шаги, но, опережая время, он понимал принципы действия Сети гораздо лучше, чем те, кто теперь заманивает по Интернету людей, которые не проводили бы столько времени перед монитором, если бы реальное общение с ними хоть что-нибудь стоило.