Дин Кунц - Отродье ночи (Шорохи)
— Да.
Через минуту Фрай вернулся в машину. Он растянулся на матрасе и включил фонарик. Фрай боялся кромешной тьмы. Он мог спать только при свете: ему было достаточно маленькой полоски света, чтобы чувствовать себя спокойно. Ему представлялось, как в темноте какие-то существа ползут по нему, падают на лицо и забираются под одежду. Во мраке ему чудились зловещие шорохи. Просыпаясь по ночам, он слышал их отчетливо, холодящие кровь шорохи, от которых леденел живот и цепенело сердце.
Если бы ему удалось услышать в таинственных шорохах членораздельные звуки, он, быть может, вспомнил бы страшный сон. Он, наверное, смог бы тогда освободиться от наваждений.
По ночам ему мерещился таинственный шепот, заключавший страшную загадку его жизни, и была лишь одна паническая мысль: только бы шепот стих и оставил его в покое.
Спать ему не давало воспоминание о случившемся накануне. Он шел убивать и потерпел неудачу. Он чувствовал себя опустошенно.
Он пытался едой удовлетворить неудовлетворенное желание. Когда и это не получилось, он избил двух мексиканцев. Так плотный обед и физическая разрядка помогали часто погасить пылающую страсть и отвратить похотливые мысли. Ему был нужен жесткий животный секс, которого нельзя добиться от женщины. Он хотел убивать и поэтому брал тяжести и качался, до изнеможения, подавляя в себе ярость.
Психиатры называют это сублимацией. Теперь и физические истязания почти не помогали.
Женщина. Ее гладкость. Округлость бедер и плеч.
Хилари Томас. Нет. Отвратительно.
Кэтрин. Кэтрин — сука. В другом теле.
Он представил ее в постели обнаженной, с раскинутыми ногами, извивающейся, корчащейся. Одной рукой он ласкает ее грудь, бедра, мягкий живот, а в другой заносит нож, вонзает серебристое лезвие в трепещущий живот, темная кровь вырывается фонтаном из раны. Невыразимый ужас выражают ее глаза. Он раздирает грудь и вырывает дымящееся живое сердце. Липкая кровь стекает с пальцев. Он почувствовал напряжение в яичках, и упругую твердость фаллоса. Он вонзит оба ножа в ее прекрасное тело: выбрасывая свой страх и слабость и забирая у нее силу и жизнь.
Он открыл глаза. Кэтрин. Сука.
Тридцать пять лет он жил в вечном страхе перед ней. Пять лет назад она умерла от сердечной недостаточности и он впервые за свою жизнь вздохнул свободно. Но каждый раз Кэтрин воскресала из мертвых в новом обличье, чтобы мучить его.
Теперь он сильнее и убьет ее. Фрай потянулся к свертку с одеждой и вытащил нож.
Ему сегодня не заснуть. Убить ее. Сейчас. Она не ждет его. Он взглянул на циферблат часов. Полночь. Он решил выехать в два.
Глава 3
Пришел слесарь, поменял дверные замки и ушел. Уехали Фармер и Уитлон. Хилари осталась одна.
Она не могла лечь в кровать. Ее преследовали живые воспоминания о пережитом: вот Фрай ломает дверь, с демоническим хохотом валит Хилари на кровать и заносит нож... Призрак вдруг, как и прежде, принял черты умершего отца, Эрла Томас. Но не только это до смерти пугало Хилари. Выломанная дверь валялась на полу: плотник придет только утром. Вместо прежней двери Хилари решила установить тяжелую, с надежным замком.
Рано или поздно Фрай вернется. На этот счет у нее не осталось никаких сомнений.
Она, конечно, могла переночевать в отеле, но это означало бегство. Хилари же гордилась своей смелостью. Ни от кого она не бежала и не пряталась. Никогда. Не бежала от жестоких родителей, не стремилась забыть кровавых событий ее последних дней в Чикаго, выдержала тяжелые испытания первых шагов в Голливуде, сделала карьеру киноактрисы, затем сценариста. После каждой неудачи она находила в себе силы подняться и идти дальше. Она сражалась и побеждала. Выдержит и победит и на этот раз.
Чертова полиция. Она решила лечь спать в одной из комнат с запирающейся на ключ дверью. Хилари пошла на кухню и перебрала все ножи, какие там только нашлись. Здесь был огромный нож для разделки туш, но он слишком тяжел для ее маленькой руки. Хилари выбрала обычный нож с четырехдюймовым лезвием, легко помещавшимся в кармане халата.
Мысль об убийстве была отвратительна, но Хилари знала, что способна убить, если на нее нападет Фрай. Еще ребенком она часто прятала нож себе под подушку. Неизвестно, что могло взбрести в голову сумасшедшему отцу. Однажды Хилари применила этот нож. В тот день Эрл Томас дошел до исступления: ему казалось, что из всех стен лезут огромные черви, а из окон черные мохнатые крабы. Только нож спас Хилари от слепой ярости невменяемого.
Конечно, пистолет лучше, но полисмены забрали его с собой. Черт бы побрал этих полицейских!
Ну и разговор был у нее с Фармером насчет закона и личном оружии!
— Мисс Томас, ваш пистолет...
— Что?
— У вас есть разрешение на хранение оружия?
— Да.
— Можно взглянуть на документ?
— Он в тумбочке.
— Можно Уитлону пойти его взять?
— Пожалуйста.
Через пару минут:
— Мисс Томас, вы, оказывается, жили в Сан-Франциско?
— Около восьми месяцев. Работала в театре.
— В удостоверении адрес Сан-Франциско.
— Я снимала квартиру в Норт-Бич, тогда я не могла себе позволить жить в лучшем районе. Одинокой женщине необходимо заботиться о личной безопасности.
— Мисс Томас, вы разве не знаете, что при переезде в другой город следует перерегистрировать удостоверение?
— Нет.
— Закон предписывает неукоснительно исполнять это требование.
— Хорошо. Когда у меня будет время, я все сделаю, как вы говорите.
— Конечно, вы придете, если захотите получить пистолет обратно.
— Обратно?
— Да, я должен его забрать.
— Вы что, шутите?
— Это закон, мисс Томас.
— Вы хотите оставить меня безоружной?
— Вам не о чем беспокоиться.
— Кто это сказал?
— Я исполняю долг.
— Вам сказал Говард?
— Детектив Говард посоветовал мне проверить удостоверение. Вам нужно прийти в полицию, заплатить налог, заполнить регистрационную карточку и взять пистолет.
— А если Фрай вернется сегодня?
— Вряд ли, мисс Томас.
— Но если все-таки вернется?
— Позвоните нам. И приедет патрульная машина...
— ... чтобы позвонить в морг.
— Вам нечего бояться, мисс Томас.
— Господи!
— Это мой долг, мисс Томас.
Что ж, она еще в детстве поняла, как трудно найти человека, которому можно верить и на которого можно положиться. Родители, родственники, сторонившиеся их семьи, социальные работники, ушедшие с головой в бумаги, — никто не интересовался жизнью брошенной девочки. Теперь она знала, что рассчитывать следует только на себя. Ладно. Сама справлюсь с Бруно Фраем. Как? Как-нибудь.
Хилари закрыла дверь в спальне и огляделась. Слева у стены стоял громадный комод из черного соснового дерева. Чтобы сдвинуть его с места, Хилари пришлось вынуть все ящики и поставить их на пол. Затем она, упершись спиной о стенку комода, подвинула его плотно к двери и вставила на место ящики. Комод не имел ножек, он покоился всей площадью на полу и потому представлял серьезное препятствие для того, кто попытался бы ворваться в комнату.
Забаррикадировавшись таким образом, она вошла в ванную комнату и наполнила ванну горячей водой. После грязных перчаток Фрая, щупавших ее тело, Хилари чувствовала себя оскверненной. У нее возникло непреодолимое желание смыть эту грязь и скверну. Она, с наслаждением погрузившись в ванну, мылилась пахучим мылом и терлась мочалкой. Почувствовав во всем теле чистоту, Хилари блаженно закрыла глаза.
Человеческое тело нуждается в постоянном уходе. В конце концов, тело — это механизм, состоящий из тканей и жидкости, органических и неорганических элементов, сложная конструкция с центральным двигателем — сердцем и множеством маленьких моторов, венчаемая компьютером — мозгом. Тело нуждается в питании, отдыхе, сне. Хилари не надеялась заснуть в эту ночь после всего, что случилось, но здесь, в ванной, ее начало клонить в сон.
Хилари приняла душ, вытерлась пушистым полотенцем. Она вышла, не выключив света, и оставила дверь в ванную полуоткрытой. Потом потушила свет в комнате. Положив нож на тумбочку, она, сонная, юркнула под одеяло. Было сладко лежать в постели. Хилари повернулась лицом к двери. Баррикада выглядела внушительно. «Бруно Фрай не войдет, — сказала она себе. — Даже с помощью тарана, подумала она, засыпая. — А динозавр?.. Как на картинках... Годзилла...»
Было два часа ночи. Хилари спала.
* * *В 2.25 Бруно Фрай проехал мимо дома Томас. Туман медленно таял. Дом был погружен во мрак.
Фрай проехал два квартала, развернулся и медленно двинулся в сторону дома Хилари, внимательно рассматривая автомобили, стоящие вдоль дороги. Он опасался полицейских. Все машины были пусты. Никакой засады.
Он поставил фургон между двумя «вольво» в квартале от дома и пошел сквозь туманную мглу, освещаемый тусклым светом фонарей, к цели. Подошвы хлюпали в мокрой траве газона, только эти звуки на несколько секунд нарушили мертвую тишину ночи. Он остановился у олеандра, росшего у самой стены, оглянулся. Никого. Он зашел с задней стороны и перелез через закрытые ворота. Очутившись во дворе, он увидел пятно света, пробивавшегося из окна на втором этаже. Судя по размерам, это было окно ванной. Взглянув на рядом расположенное окно, он увидел, что задернутые шторы были подсвечены изнутри.
