Алексей Сухаренко - Тайна проклятия
— Вы накрывайтесь одеялом, а то у нас холодно. — Монах подбросил в железную печку пару новых поленьев.
Адвокат, уставший от дороги, не стал задавать лишних вопросов о старце, полагая, что тот отдыхает. Одеяло оказалось набито козьей шерстью. Оно быстро обволокло тело уставшего путника теплом, и он заснул под убаюкивающую монашескую молитву, доносившуюся с нижней койки. Утром адвокат проснулся от холода. Проникающий в пещеру свет высветил нехитрую планировку и обстановку помещения. Пещера была разделена на две части. Первая, отгороженная часть служила хлевом, в котором хрустели сеном две козы с козлятами, а также рыскали с десяток кур. Вторая, большая часть помещения предназначалась под кухню-столовую и ночлежное помещение. Об этом свидетельствовала печка с обеденным столом и длинный ряд двухъярусных полатей, расположенных вдоль стены и уходивших в конец пещеры. Монаха в пещере не было. Адвокат вышел наружу, и теперь, при свете, смог в полной красе полюбоваться природой и тем, как в неё вписался приют старца Иоаникия. Скит состоял из двух частей. Первая часть представляла собой выдолбленное в скале помещение, от которого на верхушку скалы вела деревянная лестница. На самой скале стояла небольшая рубленая часовенка, украшенная куполом с крестом, словно парящая между землёй и небом.
— Залюбовался, сын мой? — раздался сзади адвоката чей-то голос.
Он обернулся и увидел позади себя убелённого сединами старика в простой чёрноризной одежде. Из всех украшений на нём был деревянный резной крест на кожаном шнуре, но и этого было достаточно, чтобы по охватившему адвоката благоговению понять, что перед ним и есть праведный старец — отец Иоаникий.
— Здравствуйте, — перекрестился Соболев, — благословите меня и исповедуйте, святой отец. Мне очень нужна ваша помощь. Мне о вас ещё мой отец рассказывал…
— Знаю я тебя, мне о тебе твой отец тоже плакался, когда посещал меня годков десять назад, — огорошил встречным признанием святой отец.
Адвокат хотел объясниться, но отец Иоаникий сделал прерывающий жест и, кивнув адвокату, стал взбираться по лестнице в церковку. В церкви старец стал выслушать историю покаяния и раскаяния мужчины, корни которой тянулись в далёкое прошлое…
Глава 2. Предопределение
Россия. Владимирская область.
Село Кулички.
Лето 1999 года.
Деревня, куда сослали строптивого священника, была не слишком примечательна. Некогда имеющая несколько сот зажиточных дворов и действующую церковь, пройдя горнило революции, Гражданскую войну и коллективизацию, она уже накануне Великой Отечественной войны «похудела» вдвое. Немецкие бомбёжки ещё больше потрепали село: разметали с десяток домов, сельсовет и церковь, которая к тому моменту сделалась клубом. Восстановление послевоенного хозяйства не сильно отразилось на Куличках, деревня так и осталась «инвалидной», несмотря на все последующие советские пятилетки ударного коммунистического труда. Единственное, что выросло в своих размерах, — деревенское кладбище, которое начиналось от разрушенной церкви и уходило своими задками в лес. К моменту приезда туда священника отца Никодима с женой и сыном деревня насчитывала пятьдесят «живых» домов и пользовалась самой дурной славой в районе. Причиной этому были участившиеся случаи убийств домашних животных, тела которых находили растерзанными и подвешенными на деревьях и электрических столбах. Словно какая-то неведомая сила предупреждала непрошеных гостей, что здесь её территория.
Указание священнику на это новое место службы было местью церковного начальства за его независимый характер, который выражался в его проповедях к пастве. Его речи шли в полный разрез с официальной политикой церкви по отношению к светской власти, так как были полны критики правительства и главы государства. Он не раз писал Патриарху, где просил его заступничества за народ перед государственным произволом в ценовой и социальной политике, на что получал отповедь и призывы к смирению. Однако горячее сердце священника, болеющее за слабых, старых и обездоленных сограждан, каждый раз вспыхивало с новой силой, когда он видел несправедливость, жестокость и равнодушие властей. В конце концов властям стало известно о священнике-бунтаре, и к Патриархии появился ряд вопросов. В результате епархиальным властям было рекомендовано использовать энергичного священника по «прямому назначению» на благо возрождения Церкви. Начальство обрадовалось представившемуся случаю поставить на место отца Никодима и, несмотря даже на его дальнее родство с царской фамилией, избрало ему самое сложное место служения. При этом отрапортовало наверх так, что там ещё долго смеялись над таким стечением обстоятельств: «…отправлен к чёрту на Кулички».
Дышащий особо едким перегаром председатель местного колхоза, встретивший священника на служебном УАЗе, всю дорогу от станции до деревни жаловался на беспробудное пьянство работников и не скрывал своей надежды, что с приездом священника все может перемениться к лучшему. Уже показывая покосившуюся избу, где предстояло разместиться вновь прибывшим, он вдруг словно опомнился.
— Только, батюшка, чур, денег на восстановление церкви у меня не просить. У меня фондов даже на посевную не хватает. Колхоз в кредитах банковских как в трясине завяз. Того и гляди ко дну пойдём, — жалостливо, словно на паперти пожаловался мужчина.
— Ну, может, хоть материалом каким строительным поможете, и на том спаси вас Бог, — спокойно отреагировал священник, — кирпичу бы для начала, досок да кровельного железа.
— Не знаю, где и взять, — пряча глаза, попятился к калитке председатель, — может, старую ферму разбирать будем, так я мужикам скажу, чтобы они кирпич не били, а в остальном пока ничем помочь не могу. Мы когда с вашей епархией подписывали договор о передаче церкви, так сразу договорились, что восстановление не за наш счёт.
— Неприятный какой человек, — отреагировала на ушедшего председателя матушка Елена. — В такую халупу нас поселил, разве здесь можно жить по-человечески?
— Жаль. Храм в таком упадке. — Взгляд священника ощупывал порушенные купола церкви. — А изба что? Сейчас лето, а к зиме утеплимся.
— А мне природа здесь нравится, — подал свой голос третий член семьи, семнадцатилетний Сашка, разглядывая двух девчонок на велосипедах, которые, словно случайно, уже второй раз проезжали мимо их забора, высматривая новых поселенцев.
На первую, которой было совсем ещё мало лет, парень не обратил никакого внимания, зато вторая, которой было лет шестнадцать, невольно приковала его взгляд. Она была в короткой джинсовой юбке, из-под которой мелькали загорелые крепкие ноги, и в обтягивающей майке, через которую даже с такого расстояния виднелась хорошо сформированная женская грудь. Сашка, словно намагниченный такой красотой, не заметил, как оказался за калиткой.
— Привет, — проезжая мимо калитки в третий раз, затормозила девушка.
Ей вслед, словно эхо, поздоровалась малявка. Они познакомились. Её звали Дарья.
— А ты что, сын попа? — с вызовом улыбнулась девушка, перебросив ногу через велосипедную раму таким образом, что юбка задралась до неприличных высот.
— Не попа, а священника. — Борясь с соблазном, Сашка увёл взгляд в сторону.
— Ой, ой, подумаешь, разница какая, — дразняще улыбнулась Даша, садясь на велосипед. — Я купаться на речку, ты со мной?
— Да, — непроизвольно вырвалось у парня, который даже не подумал о том, что родителям потребуется его помощь по обустройству на новом месте.
— Садись на багажник, — кивнула девушка. — А ты давай домой.
— Сестра? — поинтересовался Сашка, когда недовольная малявка уехала.
— Да нет, дачница. Увязалась сил нет, — равнодушно пожала плечами девушка, и её упругие ягодицы заработали в такт педалям, смущая сидящего за ней молодого человека.
Всю дорогу до речки он думал только об одном. Как будет купаться девушка, если у неё под майкой ничего нет. Однако на берегу оказалось, что это не проблема. Дарья подвязала майку под грудью, сделав таким образом пикантный топик. Они искупались. Не успели обсохнуть, как на берегу затарахтели мотоциклетные двигатели, и на пляже появились три парня на мотоциклах.
— Это наши пацаны деревенские и Влад, — махнула им рукой девушка.
Двое из них — примерно одного с Сашкой возраста, а другой, на «Яве», — лет двадцати. Одет во все чёрное, что не гармонировало с такой сильной жарой. Ко всему у него были крашеные чёрные волосы, что было заметно из-за более светлых бровей.
— Кого это ты успела подцепить? — неприятным тембром заговорил крашеный брюнет. — Новый дачник?
— Влад, это сын священника, они только сегодня приехали на жительство в Кулички, — многозначительно пояснила девушка. — Его отец будет нашу церковь восстанавливать.
