Роберт Ладлэм - Ультиматум Борна
— И что потом?
— Потом каждого из них вызывают и просят перечислить все, что он узнал — факт за фактом.
— Как насчет передачи информации? Для этого тоже предусмотрены тренировки?
Советский инструктор Джейсона уставился на него молча и пристально смотрел несколько мгновений, сидя на откидном сиденье в маленьком самолете.
— Мне жаль, что вам пришлось задать этот вопрос, — проговорил он медленно. — Я должен буду доложить о нем.
— Я не должен был задавать его, я просто любопытствовал. Забудьте о нем.
— Не могу. И не стану.
— Вы доверяете Крупкину?
— Безусловно. Это настоящий бриллиант, многоязыковой феномен. Звезда Комитета.
Ты и половины всего не знаешь , подумал Борн, но сказал с невинным видом:
— Тогда доложите об этом ему одному. Он скажет вам, что это было просто любопытство. Я ничего своему правительству не должен; скорее наоборот, оно обязано мне.
— Очень хорошо… Кстати, о вас. По приказу Дмитрия я организовал ваше прибытие в Новгород — прошу вас, не сообщайте мне, зачем вам это надо; это касается меня не более, чем то, о чем вы спросили, касается вас.
— Понято.
— Вы свяжетесь с молодым тренером по имени Бенджамин, каким образом — объясню через минуту. Я бы хотел сообщить вам о Бенджамине следующее, чтобы вы понимали его отношение. Его родители были офицерами Комитета, работали в консульстве в Лос-Анджелесе почти двадцать лет. Он имеет в основном американское образование, был студентом в UCLA, Калифорнийском университете, пока его вместе с отцом не вызвали спешно в Москву четыре года назад…
— Его вместе с отцом?
— Да. Его мать была схвачена во время одной из операций ФБР на военно-морской базе в Сан-Диего. Ей осталось еще три года провести в тюрьме. Для нее невозможно помилование или обмен.
— Эй, минутку. Тогда это не может быть по нашей вине.
— А я этого и не говорил. Я всего лишь сообщаю факты.
— Понятно. Итак, я встречусь с Бенджамином.
— Он единственный знает, кто вы — не по местному имени, конечно: вам присвоено имя «Арчи», — и он обеспечит вам необходимый доступ в любой комплекс.
— Документы?
— Он все объяснит. Он также будет следить за тобой, будет с тобой все время и, скажу по секрету, он больше общался с товарищем Крупкиным и знает куда больше меня… Удачной охоты, хорек, если ты собрался на охоту. Не насилуй не деревянных индейцев.
Борн следовал по указателям — все было по-английски — до города Рокледжа, Флорида, расположенного в пятнадцати милях на юго-запад от мыса Канаверал, принадлежавшего НАСА. Он должен был встретиться с Бенджамином у прилавка за ланчем в местном магазине «Woolworth» . Это будет мужчина лет двадцати с небольшим, в красной рубашке, на соседнем стуле будет лежать бейсболка Budweiser , чтобы его не заняли. Было уже 3:35 пополудни.
Он увидел его. С песочными волосами, по виду типичный калифорниец, русский сидел у дальнего правого конца стойки, на стуле слева от него лежала бейсболка. Там были еще с полдюжины мужчин и женщин, разговаривавших между собой и потреблявших прохладительные напитки и легкие закуски. Джейсон подошел к пустому стулу, посмотрел на кепку и вежливо поинтересовался:
— Здесь занято?
— Я жду кое-кого, — ответил молодой тренер нейтральным тоном, подняв на Борна серые глаза.
— Тогда я поищу свободное место.
— Оно вряд ли появится в ближайшие пять минут.
— Черт, я всего лишь хотел глотнуть ванильной «Колы». Долго ждать не хочется…
— Присаживайтесь, — сказал Бенджамин, убрав кепку и естественным движением надев ее на голову. Жующий жвачку продавец подошел, и Джейсон сделал заказ; когда напиток был подан, тренер продолжил тихо, глядя на пену молочного коктейля, который потягивал через соломку. — Итак, ты Арчи, прямо как в комиксах.
— А ты Бенджамин. Очень приятно.
— Мы оба через некоторое время поймем, так ли это, верно?
— У нас есть проблема?
— Я хочу четко прояснить правила, чтобы ее не возникло, — сказал русский с Западного побережья. — Мне не нравится, что вас сюда допустили. Несмотря на мой прежний адрес жительства и то, как я говорю, я не люблю американцев.
— Послушай меня, Бен, — перебил Борн, заставляя тренера взглядом смотреть прямо в глаза. — Зная все обстоятельства, мне не нравится, что вашу мать все еще держат в тюрьме, и не я ее туда заключил.
— Мы отпускаем диссидентов и евреев, а вы удерживаете пятидесятивосьмилетнюю женщину, которая была всего лишь курьером! — прошептал русский, с силой выплевывая слова.
— Я не знаю фактов и я не назвал бы Москву столицей милосердия, но если вы мне поможете — действительно поможете, — быть может, я смогу помочь вашей матери.
— Чертовы пустые обещания. Да что вы можете?
— Повторяя то, что уже говорил час назад вашему лысому другу в самолете, я ничем не обязан своему правительству, тогда как оно очень мне обязано. Помогите мне, Бенджамин.
— Я помогу, потому что мне приказали, а вовсе не из-за ваших слов. Но если вы попытаетесь узнать больше, чем необходимо для достижения вашей цели, вы отсюда не выйдете. Ясно?
— Не только ясно, но и логично. Помимо обычного удивления и любопытства, которые я буду изо всех сил стараться подавлять, мне нет никакого дела до объектов Новгорода. В конечном счете, по-моему, это путь в никуда… Однако, уверяю вас, все это сильно напоминает Диснейленд.
Непроизвольный смех Бенджамина пробился через соломинку и взорвал пену на его молочном коктейле.
— Вы бывали в Анахейме?
— Никогда не мог позволить себе это.
— У нас были дипломатические пропуска.
— Боже, а вы, оказывается, тоже человек. Пойдем. Давайте пройдемся и кое-что обсудим.
Они перешли по миниатюрному мосту в Нью-Лондон, Коннектикут , родину американского производства подводных лодок, и пошли вдоль Волхова, который здесь был превращен в тщательно охраняемую военно-морскую базу — все очень реалистично миниатюризировано. Высокие ограды, вооруженные охранники из «зеленых беретов» патрулировали территорию вдоль бетонных пирсов, возле которых из воды торчали огромные модели рубок американского атомного подводного флота.
— У нас есть все станции, все графики, все устройства и уменьшенный каждый дюйм пирса, — сказал Бенджамин. — А также сдублированы охранные процедуры. Разве это не безумие?
— В данный момент — нисколько. Мы достаточно хороши.
— Да, но мы лучше. За исключением незначительного недовольства, мы верим. А вы только принимаете.
— Что?
— Несмотря на вашу болтовню, белая Америка никогда не была в рабстве. А мы были.
— Это вовсе не давняя история, молодой человек, а скорее выборочная история, не так ли?
— Вы говорите, как профессор.
— А если я скажу, что был им?
— Я бы мог аргументированно с вами поспорить.
— Только если бы вы оказались в достаточно демократичном заведении, которое позволило бы вам оспаривать официальные утверждения.
— О, бросьте! Банальная академическая свобода уже давно у нас есть. Загляните в наши общежития. У нас есть рок и голубые джинсы и больше травы, чем вы сможете найти бумаги, чтобы сделать самокрутки.
— Это прогресс?
— Верите ли, это начало.
— Мне придется поразмыслить над этим.
— Вы действительно можете помочь моей матери?
— А вы действительно можете помочь мне?
— Надо попробовать… Хорошо, этот ваш Карлос Шакал. Я слышал о нем, но немного. Директор Крупкин коворит, что это очень плохой парень.
— Слышу акцент Калифорнии.
— Иногда это проявляется. Не обращайте внимания. Я там, где хочу быть, и ни минуты в этом не сомневаюсь.
— Я бы не посмел.
— Что?
— Вы продолжаете спорить…
— Шекспир сказал это лучше. Моей второй специализацией в UCLA была английская литература.
— А первой?
— Американская история. Что еще, дедушка?
— Спасибо, внучек.
— Так вот, Шакал… — сказал Бенджамин, прислонившись к ограде Нью-Лондона. Несколько охранников, заметив это, побежали было к нему. — Простите! — крикнул он по-русски, потом поправился, перейдя на английский: — Нет, нет! Я хотел сказать, извините. Я тренер!.. О, черт!
— Об этом доложат? — спросил Джейсон, когда они быстро пошли прочь.
— Нет, они слишком тупы. Это вспомогательный персонал в военной форме; ходят по своим постам, но на самом деле ничего не понимают. Только кого и что надо пресекать.
— Собаки Павлова?
— Кто может быть лучше? Животные не умнеют; они перегрызают глотки и роют себе норы.
— Что возвращает нас к Шакалу, — сказал Борн.
— Не понял.
— Не важно. Это символично. Как может он сюда проникнуть?
