Калеб Карр - Ангел тьмы
— Тихо, Руперт, — выпалил мистер Мур, пока они с Маркусом бешено раздирали на бинты свои рубашки. Вид старого друга, лежащего теперь с такими тяжелыми ранами, похоже, довел нашего приятеля-журналиста почти до слез — но он лишь стиснул зубы и продолжил рвать ткань. — С тобой все будет в порядке, только помолчи хоть раз в жизни, пожалуйста!
Мистер Пиктон выдавил тихий смешок, потом резко вздрогнул.
— Прости, Джон, — выдохнул он. — Прости, что я всегда так много болтал… знаю, иногда тебе это мешало…
— Не будь идиотом, — бросил мистер Мур, теперь едва сдерживающий слезы.
— А доктор… — продолжал мистер Пиктон, глядя на человека, лихорадочно старающегося перевязать его раны и остановить кровь. — Вы всегда хотели… хотели знать, доктор… почему со мной так было… мой контекст…
От приступа кашля у него брызнула кровь, попала доктору на грудь, но тот продолжал трудиться над своим пациентом.
— Я собирался сказать вам… — не унимался мистер Пиктон, — я хотел сказать вам…
— Мистер Пиктон, послушайтесь Джона, — отозвался доктор. — Лежите тихо, это приказ.
— Я уже слышал об этом… — просипел мистер Пиктон, потом пару раз отчаянно глотнул воздуха; грудь его будто свело спазмом; однако приступ прошел, и тогда он перевел взгляд на тело охранника Генри. — Я… я лежал здесь… смотрел на него… — Раздался еще один тихий смешок. — Идиот… сколько историй… правдивых и выдуманных, доктор… по-вашему, есть о тюремщиках… соблазненных своими пленниками?..
— Пожалуйста, Руперт, — пискнула мисс Говард, сама уже на грани слез. Потом потянулась, приложила два окровавленных пальца к его губам и слабо улыбнулась. — Постарайтесь не шевелиться. Я знаю, вам это нелегко…
Мистер Пиктон отвел голову от ее пальцев и улыбнулся в ответ.
— Сара… чем меньше… вмешательства… в мою смерть… тем лучше… — Вновь бросив взгляд на Генри и с трудом сделав еще один сиплый вдох, он продолжил: — По моим прикидкам… этих историй… сотни… Такова мера… человеческого невежества, понимаете… И что интересно… — Он снова начал кашлять кровью, и на сей раз куда мучительнее: ухватился за лацкан сюртука доктора и резко потянул, глаза широко раскрылись и выпучились. — Это была… не она… — просипел он, кровь потекла у него изо рта и намочила рыжеватую бороду. — Она велела ему… убить меня… Но тупоголовый болван… даже с этим толком не справился… — Лицо мистера Пиктона ужасно побледнело, он откинулся и добавил: — Потом она убила его… больше часа назад… Она опередила вас, доктор… Вам надо идти… идите…
— Руперт, заткнись, во имя всего святого! — выпалил мистер Мур. На глазах у него показались слезы и покатились по щекам.
Мистер Пиктон еще раз улыбнулся ему, потом попробовал окинуть взглядом остальных.
— Вы все… хочу поблагодарить вас… — Тут он снова схватился за докторов лацкан и прошептал: — Когда будете хоронить меня, доктор… взгляните на могилы… моя семья… разгадка…
Голова его запрокинулась набок, и серебристая искра понимания ускользнула из глаз.
Доктор положил палец на горло мистера Пиктона, потом извлек свои часы и, открыв их, поднес блестящую крышку к его окровавленным ноздрям.
— Он еще дышит, — объявил доктор, возвращаясь к работе. — Но лишь едва.
По каменной лестнице эхом разнесся звук шагов — вернулся Сайрус с черным медицинским саквояжем доктора. Через несколько секунд после него явилась миссис Гастингс, а когда увидела кровавую сцену на полу, руки ее непроизвольно взлетели и прикрыли рот.
— О, ваша честь! — тихо вскрикнула она и бросилась к доктору. — О, ваша честь, нет!
— Миссис Гастингс, — сказал доктор, что было сил стараясь удерживать всех в чувствах. — Миссис Гастингс! — повторил он и схватил женщину за плечо, привлекая ее внимание. — Не знаете, у доктора Лоуренса в конторе нет хирургических инструментов? Мистера Пиктона не довезти до Саратоги, но здесь оказать ему нужную помощь мы тоже не сможем.
Сдерживая рыдания, миссис Гастингс кивнула:
— Да… думаю, есть… мужа-то моего мы туда возили, когда он… ох, ваша честь, я этого не вынесу!
— Слушайте меня! — перебил доктор. — Возьмите с собой детектив-сержанта. — Кивком он указал на Маркуса, который успел надеть сюртук поверх нижней рубашки. — Позвоните доктору Лоуренсу и велите ему все подготовить. Потом отправляйтесь в прокат к мистеру Вули. Пускай подберет повозку на самом легком ходу и обложит всем мягким, какое только найдет. Миссис Гастингс! — Доктор сильнее сжал плечо убитой горем женщины. — Сможете?
— Я… — Она закивала и постаралась взять себя в руки. — Да, доктор. Если детектив-сержант мне поможет.
— Идемте, миссис Гастингс, — обратился к ней Маркус, провожая к двери. — Если поторопимся, все будет хорошо.
Лишь только эти двое покинули помещение, доктор вернулся к перевязке ран мистера Пиктона.
— Да — если поторопятся… — тихо произнес он, и в голосе его было мало надежды.
При этих словах я впервые осознал возможность смерти мистера Пиктона; и вместе с жуткой горечью от этой мысли пришло и полное понимание того, кто на него напал, и что означало это нападение: Либби Хатч сбежала и почти наверняка направляется теперь в Нью-Йорк.
— А как же эта женщина, доктор? — осведомился Люциус, продолжая помогать ему с перевязкой. — Мистер Пиктон прав — она нас порядком опередила.
— Тут уже ничего не попишешь, — быстро ответил доктор. — Мы слишком многим обязаны этому человеку — и сделать надо все, что только можно сделать. Заодно нужно поговорить с шерифом Даннингом. Я хочу, чтобы случившееся здесь было абсолютно ясным — дабы преследовать ее на этот раз мы могли открыто.
А я, слыша все эти разговоры, похолодев от всей этой кровищи на полу, думать мог лишь об одном: что станет с Кэт, когда Либби вернется в Нью-Йорк? Сейчас уже за полночь — и в этот час трудно, почти невозможно переправить послание Бетти, чтобы она успела добраться до Пыльников и предупредить Кэт о том, кто к ним едет. И что же будет? — гадал я с растущим страхом; руки мои похолодели, ноги нервно переминались. Если эта женщина смогла учинить такое с несчастным мистером Пиктоном, не говоря уже о крупном покойнике, лежащем у противоположной стены, что же будет, когда она…
Я почувствовал, как меня сзади дергают за рубашку. Обернувшись, я увидел Эль Ниньо, у которого, похоже, приступ горя завершился, во всяком случае — насколько он смог с ним совладать: вместо слез в его темных глазах теперь горел свирепый огонь, а лицо впервые с нашего знакомства отражало, на какую жестокость он способен, впав в ярость. В ту секунду я смотрел не на маленького дружелюбного аборигена — я смотрел на мужчину, насильно оторванного от своего народа в раннем детстве, проданного в рабство и бежавшего из него, чтобы стать странствующим наемником.
— Сеньорито Стиви, — прошептал он и подтолкнул меня к лестнице, пока остальные были по-прежнему сосредоточены на мистере Пиктоне. Я пошел за ним, не отрывая глаз от быстрых рук доктора. — Сеньорито Стиви, — повторил Эль Ниньо, когда мы покинули пределы слышимости остальных. — Я должен идти.
— Идти? — изумился я, быстро глянул на него и увидел, что лицо моего друга стало еще суровее. — Куда идти?
— Jefe умрет, — заключил Эль Ниньо сухим тоном, все еще изрядно выдававшим его горе. — Я уже видел такие раны. И я прочитал это в глазах сеньора доктора. Он постарается спасти сеньора Пиктона — но не сможет. А на его старания уйдут часы. Мое будущее здесь умрет с jefe. Я должен идти. — Из-под выходного сюртука внезапно появился блестящий крис. — Пока след этой женщины не пропал. Я должен это сеньору Пиктону. Он собирался дать мне жизнь — а я отомщу за его.
— Зачем ты мне это говоришь? — спросил я, развернувшись к нему.
— Они не дадут мне уйти, — кивнул он на остальных. — Они попробуют остановить меня — и попробуют остановить тебя.
— Меня?
— Ты не можешь ждать, пока jefe умрет. Если только хочешь спасти свою подругу и маленькую Ану. Это должны сделать мы, сеньорите Стиви, и должны сделать сейчас. Ты знаешь места, куда нам надо. А я знаю, как сделать — он покосился на нож у себя в руке, — то, что надо сделать. Но они не разрешат нам, если узнают.
Я еще раз обернулся и посмотрел на доктора, понимая, что имеет в виду Эль Ниньо. Даже попроси я только позволить мне вот так взять и самому позаботиться о безопасности Кэт, доктор бы никогда не согласился. Он и в деле-то этом мне позволил участвовать с самого начала лишь потому, что я дал слово не подвергать себя опасности без необходимости — а мой самостоятельный побег в Нью-Йорк ради попытки защитить Кэт он уж наверняка счел бы слишком рискованным. И, наверное, был бы тоже прав.
— Но, — прошептал я, — как же мы… где…
