Агнец - Светлана Скиба
Портье коротко, с таким видом, точно делает мне одолжение, кивнул и спросил разрешения покинуть мой номер. После того как он закрыл за собой дверь, я резко встала с кровати и тут же села обратно. Перед глазами все плыло, белые крапинки, будто мошки, беспорядочно кружили по комнате, к горлу подступил ком, и меня чуть не стошнило. На слабых ногах, придерживаясь о стену, я дошла до графина с водой и залпом выпила полный стакан. От воды мне стало еще хуже, я побежала в туалет, и меня вырвало.
Мое сердце бешено колотилось, а ноги и руки тряслись мелкой дрожью. Я обессиленно рухнула на диван в гостиной, пытаясь понять, отчего мне стало так плохо. Скорее всего, все дело в местном вине, которое я вчера выпила в неприличном количестве. Я обещаю себе больше никогда не пить спиртного, оно для меня имеет тяжелые последствия, особенно с возрастом. Когда мне было пятнадцать лет, мы с Лелей считали тридцатилетних женщин старухами. Мне двадцать восемь, я красива, молода, но сейчас чувствую себя как древняя рухлядь.
Принимаю решение сегодня же обязательно разобраться с этим наглым портье, и мне на душе становится чуть легче. Я даже представила, как его грубо отчитывают и с позором выгоняют с работы. Обычно не в моих правилах на кого-то жаловаться, но этот Калчу сам напросился.
Я откидываю голову на одну из бархатных подушек, которыми усыпан диван, и чувствую боль. Из-за новых сережек, которые я вчера надевала, мои мочки воспалились, стали горячими и вздувшимися. Я знаю, что мне противопоказаны все другие металлы, кроме золота, но вчера я хотела быть красивой. В глубине души я хотела произвести впечатление на Влада, понравиться ему, хоть в этом и не признавалась даже самой себе. Сейчас я смотрю на себя как бы со стороны и замечаю это. Еще я вспоминаю вчерашний ужин, и легкая улыбка появляется на моем лице. Фрагменты вечера, как слайды на белой стене, вспыхивают в моей памяти. Мы много пили вина, много разговаривали, в обоих случаях я лидировала. Странно, это на меня не похоже, я не большой любитель распространяться о своей жизни. Даже психолог, специалист со стажем, с трудом вытягивала из меня информацию, практикуя на мне все свои психологические штучки. А с Владом меня прорвало, будто плотину, – кажется, я поведала ему всю свою жизнь, начиная от запрета заниматься живописью и заканчивая разводом с Глебом и той фотографией, которую я обнаружила по приезде у себя в номере. Влад слушал меня внимательно, не перебивая, дав возможность высказаться израненной душе. Удивительно, как, по сути, совершенно посторонний человек сумел меня по-настоящему понять, как не смог бывший супруг за пять лет замужества и даже родители. Я помню, что мы много смеялись, тогда я еще отметила, какая потрясающая у Влада улыбка, открытая и немного детская.
Еще мы танцевали. Когда заиграла «Smooth Operator» Sade, Влад пригласил меня на танец. Тогда мне казалось, что в этом мире есть только мы и только для нас играет эта песня, только для нас сияют яркие звезды и колышется Телецкое озеро.
Я лежу на диване, потирая свои воспаленные, словно с огненными шариками внутри, мочки, и мой внутренний взор в деталях воскрешает вчерашний ужин. Я помню вкусный жареный хариус, которым едва не подавилась, овощи на гриле, сласти, трепыхающуюся свечу в центре стола, танцующие пары, компанию изрядно выпивших туристов, все норовивших запеть в унисон. Я помню светящуюся озерную гладь, словно в нее разлили жидкие изумруды. Гаммарусы, похожие на зеленые переливающиеся креветки из фантастической сказки, всплыли на поверхность и превратили воду в северное сияние. Такие вот чудеса природы. Я вспоминала вчерашний вечер и думала о том, что снова хочу увидеть Влада.
В дверь осторожно постучали.
«Калчу, – тут же пришло мне на ум, – надеюсь, что он сам уволился и теперь пришел извиниться». Стучавшим в дверь оказался улыбчивый паренек, служащий турбазы. Он передал мне корзину с цветами и пожелал хорошего дня. В бело-розовых бутонах, напоминавших орхидею, только более крупных, с вьющимися стеблями, застенчиво торчала карточка с лаконичной подписью: «Спасибо за прекрасный вечер».
Я улыбнулась и вдохнула сладкий цветочный аромат. Поставив корзину на ротанговый столик рядом с палочкой благовоний, которую настойчиво зажигал портье, я подошла к своему излюбленному панорамному окну и невольно залюбовалась расстилающимся передо мной пейзажем.
«Поселок Чулык заботится о вас. – Мне вспомнились слова портье Калчу. – Заботится, заботится…» – Его голос метрономом звучал в голове.
От этих слов мне становится не по себе. Если поселок заботится обо мне, значит, я ему для чего-то нужна. Вопрос: для чего? Что ему от меня нужно? Я ловлю себя на мысли, что говорю о Чулыке как о каком-то разумном существе, способном мыслить, чувствовать, принимать решение. Так же говорил о нем тот мужчина, отец спасенного от собак мальчика. Еще он советовал уехать. Я не знаю, насколько его слова правдивы, но чувствую нутром одно: каким-то образом я связана с этим местом и силами, обитающими в нем.
Мне не хочется верить, что мне действительно может что-то угрожать, я ведь ничего никому плохого не делала. Местные жители, такие как портье Калчу, верят в несуществующих духов. Но каким образом это может коснуться меня? Я никоим образом не связана с их религией, ни в каких ритуалах не участвовала даже ради забавы. К тому же не совсем верю в этих духов, в мертвую жрицу Марууш, дух священного кедра Бажиру. Все эти туземные ритуалы похожи на шоу умалишенных, и никакой магии в них нет и быть не может. Люди сами придумывают себе богов, а потом верят в них, наделяя несуществующей силой.
7
Решив как можно скорее разобраться с портье, я направилась на ресепшен. В просторном вестибюле, где воздух так же, как и в моем номере, полностью пропитался благовониями, у стойки ресепшена меня внимательно выслушали и обещали позвать управляющего турбазой и непременно разобраться с проблемой. В широком зеркале на стене я заметила, как учтивые, доброжелательные улыбки сотрудников турбазы, как только я отвернулась, сменились презрительными, даже злобными гримасами. Этот факт оказался для меня неожиданно-неприятным открытием, которое я никак не могла объяснить. Несмотря на это, я не теряла надежды, что управляющий турбазой окажется порядочным человеком и примет меры по поводу неподобающего поведения своего портье.
Я села в кресло у окна, рассматривая застывшие лица каменных идолов, охранявших главный вход турбазы «Кубай». Грязно-серый камень с одной стороны покрывал зелено-голубой мох, а другая
