Идеальные - Хакетт Николь
Возможно, для какого-то инфлюенсера это не имело значения. Некоторым блогерам свой новый облик даже не пришлось бы комментировать. Но не в случае Холли и того имиджа, который она себе создала. Ее подписчики стали бы ждать объяснения, и они имели полное право его требовать. Холли это понимала, точно так же, как и то, что объяснение по поводу прибавленного веса неизбежно вылилось бы в признание о том, что с ней произошло за последние несколько месяцев. Ей пришлось бы рассказать о Нике: о том, почему он ушел, и чего ей стоило с этим справиться. Но как поведать все это подписчикам без ущерба для своего имиджа и блога, Холли не знала.
Глава 12
Селеста
Днем ранее
Рейкьявик, Исландия
Селеста все еще ходила беременной, когда ей впервые пообещали, что после родов она похудеет.
– Не переживайте, – сказал Селесте ее акушер, мужчина лет под семьдесят с окрашенными в русый цвет волосами. – Как только вы начнете кормить грудью, ваш вес убавится.
Селеста чувствовала себя в тот момент беззащитной – с ногами, разведенными в стороны на гинекологическом кресле, и все еще каплющей жидкой смазкой, которой доктор обработал ее лоно. Быть может, если бы она сидела вертикально, ей хватило бы мужества признаться врачу в том, что ее действительно волновало (а волновали ее такие вещи, как преэклампсия[1] и диабет беременных, подсчет шевелений плода и пуповина, которая чудом не обвилась вокруг крошечной шейки ее дочки, хотя такая угроза еще сохранялась). Возможно, Селеста сказала бы акушеру, что ей было наплевать на свой вес, и послала бы его подальше за то, что он посмел даже предположить подобное.
Но Селеста никогда не сквернословила, и вплоть до этой минуты не обращала никакого внимания на лишние семь (ну, хорошо, десять!) упрямых фунтов, которые, вопреки заверениям врача, никуда не делись. Она вспомнила о них лишь сейчас, оказавшись у кромки Голубой лагуны рядом с подругой, с ее длиннющими загорелыми конечностями.
– Чем это пахнет? – наморщила нос Алабама. Она была в бикини и в солнцезащитных очках «кошачий глаз», которые покорили модную арену, как только в них была замечена Кендалл Дженнер. (Алабама, естественно, клялась и божилась, что купила такие очки первой.)
– По-моему, это сера.
Пальцы Селесты зависли над подолом ее кружевного балахона длиной по колено. «Как же мне поступить? Вот незадача!» – замешкалась Селеста и тут же осознала: она будет смущаться в обоих случаях: и если его снимет, и если останется в нем. С одной стороны, балахон вселял в нее уверенность, прикрывая различные бугры и ямки на теле. И в то же время он ее немного стеснял. Дома балахон казался уютным и даже кокетливым, но сейчас он выглядел нелепым пуританским одеянием в сравнении с миниатюрным купальником Алабамы.
А та уже зажала нос:
– До чего же ужасно воняет.
– Да, но я думаю, что именно благодаря минералам у местных жителей такая хорошая кожа, – высказала свое мнение Селеста.
– О, господи! – Повернулась к ней подруга. – Да у них кожа не просто хорошая, она у них великолепная. Так и хочется их за это убить, правда? – съехидничала она.
Алабама пошутила, но Селеста почувствовала угрызение совести: она ведь и впрямь ощутила агрессивность в холле, пока они обменивали кредитки на пушистые и мягкие белые полотенца и ключи от двух личных шкафчиков. Ее враждебность к женщинам за стойкой регистрации и обслуживания гостей была абсурдной, если не смешной, но вид у всех сотрудниц спа-курорта действительно был чересчур здоровым и свежим. До неприличия свежим…
Не в силах больше заморачиваться мнимой дилеммой, Селеста быстро сняла балахон через голову и устремилась к кромке молочно-голубоватой воды.
– Подожди, – окликнула ее Алабама, вытянув руку; Селеста остановилась. – Может, сфоткаешь меня сначала?
Однажды, в разговоре с женой с глазу на глаз, Луи высмеял Алабаму за это – за то, что она говорила «сфоткать» вместо «сфотографировать». Селеста тогда не стала пенять на мужа за то, что он и сам, бывало, вставлял в разговор безо всякой надобности маркетинговые акронимы, типа VOC и B2B, выдуманные, как она подозревала, лишь для того, чтобы придавать важности самым простым, обычным вещам.
– Ладно, давай. – Забрала у подруги мобильник Селеста. – Как тебя снять?
Алабама повернулась, чтобы обозреть термальный источник. Селеста тоже обвела его глазами. Бассейн, образовавшийся благодаря застывшей лаве, сквозь которую просачивалась морская вода, был величиной с футбольное поле. Со всех сторон его обрамляли зазубренные скалы и насыпи из камней. Над водой витал тонкий, похожий на дымку слой пара – зрелище прекрасное и вместе с тем немного жутковатое. Селеста так и не решила для себя, чего в нем было больше – красоты или мрачной таинственности.
– Может, сфоткаешь меня со спины, когда я буду заходить в воду? – предложила через пару секунд Алабама, скривив набок рот, а потом кивнула самой себе, очевидно, решившись. И, не оглядываясь, пошагала к воде.
Селеста подняла телефон, чтобы сделать десятки практически идентичных снимков Алабамы, медленно спускавшейся по пандусу к воде. Правда, шла подруга, намеренно отклячив попу и опустив плечи, чтобы удлинить шею. Но со стороны казалось, что ей не требовалось для этого особых усилий, она словно всегда так ходила.
– А тебя сфоткать? – поинтересовалась Алабама по окончании своей «фотосессии».
– Да. – Селеста выудила свой мобильник из водонепроницаемого чехла, который купила на «Амазоне» после того, как вычитала в одном блоге советы путешествующим в Исландию. Вручив телефон Алабаме, она в неожиданном приливе вдохновения поспешила к креслу, на котором прежде развесила балахон. – Пожалуй, в нем, – сказала Селеста, скорее, себе.
На миг она запуталась в кружеве – с лету трудно было определить, какие дырки для каких частей тела предназначались. А надев балахон, поглядела на себя в зеркальные оконные стекла холла. «Нормально», – удовлетворенно хмыкнула Селеста. И вошла в бассейн настолько, чтобы кромка кружева заколыхалась над самой поверхностью воды.
– Так хорошо? – развернувшись лицом к Алабаме, выкрикнула она.
Та оценивающе прищурилась:
– Зайди чуть дальше, чтобы балахон касался воды.
Послушавшись, Селеста стала медленно отступать, ища в глазах подруги подтверждение.
– Вот так! Так хорошо, – наконец заявила Алабама.
Селеста могла лишь гадать, что именно сочла «хорошим» Алабама. Но она доверяла интуиции подруги: та знала толк в выборе ракурсов и композиций для фотосъемки. Фотографии Алабамы отличались от снимков некоторых инфлюенсеров замечательной, почти математически выверенной симметрией и получались действительно художественными. Тем несправедливее казалось то, что Алабама не сумела «взлететь» так же быстро, как другие контент-мейкеры, стартовавшие одновременно с ней. Количество ее подписчиков до сих пор колебалось в пределах двух сотен. И хотя она оказалась в числе счастливиц, отобранных «Розовым кошельком», ее участие в поездке не прибавило Алабаме поклонников. Интернет отличался строптивостью – пришла к выводу Селеста. Чем сильнее Алабама жаждала популярности, тем более иллюзорным представлялся ее успех.
– Какой у тебя пароль? – спросила Алабама, взмахнув телефоном подруги.
– Все единицы, – прокричала в ответ Селеста.
Кивнув, Алабама вытянула руку с мобильником. Стоявшая в воде Селеста заводила руками по бокам и бедрам, попытавшись подражать ее непринужденной естественности. К несчастью, она с детства испытывала неловкость перед фотокамерой, и это не прошло даже со временем. Вот почему большую часть сетки составляли снимки Беллы.
– Отлично, – подкрепила свои слова одобрительным кивком Алабама. – По-моему, кадры получились хорошими.
Селеста вышла из воды, погладила руками кружевные бедра и только после этого забрала телефон у подруги.
