Обнуление - Илья Сергеевич Ермаков
Альбина замолчала.
Ее пустой взгляд смотрел в пол.
— Простите, я не поняла, — раздался голос Нелли, — что произошло?
— Как он умер, Альбина? — спросила Катерина. — Все хорошо, милая. Продолжайте. Мы все вас слушаем.
Альбину трясло.
Не сводя взгляда с одной точки, она продолжила:
— Выстрел был беззвучным. Там стоял какой-то мощный глушитель или что-то подобное. Я не разбираюсь в оружии. Пуля попала прямо в голову. Прямо в лоб. Он упал на спину и умер на месте. Пуля прошла насквозь, продырявив затылок.
— Какой кошмар! — ахнула Нелли, закрыв рот.
— А потом в дом ворвались они… его «коллеги» по бизнесу. Это были те самые люди, кто и заказал киллера. Их было много. Они требовали только одного — то, о чем я не знала. Увидев Оливию, они пощадили меня и не стали стрелять в нас. Они все объяснили. Они рассказали всю правду про работу Влада и о том, как он облажался. Я позволила им обыскать дом. Они нашли то, что искали. Наркотики. Очень много героина. Я пятнадцать лет жила с Пабло Эскобаром. Я ничего не знала. Влад оказался самым настоящим наркобароном. Они забрали всю дурь и позволили мне с дочерью исчезнуть. Мы поехали к моим родителям и начали новую жизнь.
Никто и не мог предположить, что мужа Альбина пристрелили у нее на глазах. И на глазах у ее дочери. Пережить такой кошмар даже врагу не пожелаешь. Наверное, в каком-нибудь кино это выглядело бы даже нелепо. Но в жизни… Альбина не знала всей правды про своего любого человека, и это ее погубило.
— У всех у нас есть тайны. И многие тайны очень опасны. Спасибо тебе, Альбина, что начала. Я очень соболезную твоей утрате. Кто продолжит? Может быть вы, Яков? Давайте я дам слово мужчине.
Яков прокашлялся. Он провел пятерней по седым волосам и попытался настроиться на тяжелый рассказ. Скоро и мне предстоит оказаться на его месте.
— У меня на самом деле большой нефтяной бизнес. Я понимаю Альбину. И я верю ей в том, что она действительно любила своего мужа-наркобарона. Моя жена, Анника, тоже меня любила. И я точно это знаю. Я знаю, что она любила меня не за деньги. Мы жили столь же богато. Достаток. Одежда. Машины. Недвижимость. Я был рад, что могу обеспечить любимую женщину и дочь всеми благами цивилизации. Я всегда хотел, чтобы у моей семьи было все, о чем они мечтают. Но никакие деньги… никакие миллионы не смогли спасти Аннику. Я прощался с ней почти год. Это были самые долгие и мучительные месяцы в моей жизни. Сначала она заболела. Мы поехали к врачу. Ее полностью обследовали и обнаружили злокачественную опухоль в толстом кишечнике. Началось долгое лечение. Химиотерапия, лучевая терапия, таргетная терапия. Лекарства. Бесконечные обследования. Я сменил сотню врачей. Мы ездили по разным странам. Я поднимал все свои связи. И вот обнаружилось, что это была не просто опухоль. Это были метастазы из костного мозга. Мы все пропустили. Я все пропустил. Она сгорела… моя Анника… болезнь сожгла ее у меня на глазах. От нее ничего не осталось, когда она умерла. И я понял, что в этом мире есть вещи, которые невозможно купить. Никакие деньги мне не помогли предотвратить ее смерть. Я остался с Лизой один, но без Анники… это тяжело, вы понимаете?
В глазах стояли слезы. Мне даже страшно представить, что пережила Лиза, глядя целый год на страдания мамы и на тщетные попытки отца вылечить ее. Какой же это был стресс. Яков пережил настоящую трагедию. Все мы пережили трагедию.
— Мы понимаем тебя, Яков, — отозвался Андрей, — я все понимаю. Растить ребенка одному очень тяжело.
Я вытерла слезу с щеки.
— Олеся, — ко мне обратилась Катерина, — вы так сильно прочувствовали боль утраты Якова?
— Да, наверное, да, — я с силой выговорила это, пытаясь справиться с эмоциями.
— Быть может, вы хотите теперь поделиться своей болью?
Пришел мой черед. И я не буду отказываться. Я буду такой же смелой, как Альбина и Яков. Я расскажу им нашу с Василисой историю.
И я рассказала про все: ночь, дорога, лес, туман, асфальт, фура, огонь.
— Каждый раз я вспоминаю восемнадцать колес. Огромная фура с прицепом. Она превратила нашу машину в шар огня. И в этом огне остался Сережа. Мне так неприятно думать, что в момент смерти мужа я думала о том, справить ли мне нужду или потерпеть до дома. Василиса долго винила себя. И возможно все еще винит. Если бы она не решила выйти, если бы мы поехали дальше. Если бы мы встретились с фурой и разъехались, то может быть… но иногда я думаю, что только благодаря Василисе мы с ней остались жить. Я часто спрашиваю себя: если бы мы поехали дальше, нас бы сбила фура? Мы бы все сидели в салоне? От этих мыслей тяжело. И еще тяжелее приезжать туда…
— Простите? — остановила меня Катерина. — О чем вы, Олеся? Вы… приезжаете на…
— На место аварии, да. Я приезжаю туда, выхожу из машины и сажусь на асфальт. Я пью кофе. Я смотрю на лес. Я приезжаю по ночам.
— Мам…
Василиса взяла меня за руку.
— Ты не говорила.
— Прости, милая. Я не хотела, чтобы ты знала об этом. Мне просто тяжело, вот и все. Если бы ты знала, что я уезжаю по ночам на ту дорогу, ты могла бы меня не так понять. Ты бы решила, что я сошла с ума.
— Нет, не решила бы!
