Уоррен Мерфи - Стальной кошмар
Если, конечно, убийца уже не приехал в штат Нью-Йорк и не находился поблизости от местечка Рай, штат Нью-Йорк.
Смит мог бы, конечно, привести службу безопасности “Фолкрофта” в состояние повышенной активности, но они не были готовы к чему-либо до такой степени серьезному. “Фолкрофт” был обычным лечебным заведением, и секьюрити считали, что охраняют богатых пациентов. В распоряжении Смита находилось все, чем располагало правительство США, так что он мог бы потребовать, чтобы санаторий окружили отборные части национальной гвардии. Менее чем через час территорию охраняли бы вертолеты ВМС. И к семичасовой программе новостей кинокамеры и юпитеры тележурналистов успели бы приоткрыть завесу над КЮРЕ, если и вовсе не лишить организацию надежного прикрытия. Смиту ни за что не удалось бы скрыть своего прошлого – работы в разведке. Когда КЮРЕ только создавалось, обсуждался вопрос о том, чтобы уничтожить все документы, касающиеся прошлой деятельности Смита, но в конце концов идею отвергли.
В результате Смит просто уволился из ЦРУ и занял скучную, но хорошо оплачиваемую должность в частном секторе. Никто не заподозрил, что за должностью директора “Фолкрофта” скрывается самый главный секрет США.
Так что для защиты Харолда Смита вертолеты не прилетят.
По тем же самым соображениям Смит не хотел привлекать внимание правоохранительных органов к тому, что убийства не случайны. В последние четыре дня он потратил немало времени на то, чтобы рапорты полицейских не попали в компьютерную сеть, связывающую все органы охраны порядка. Из памяти компьютеров загадочным образом исчезали файлы, из закрытых кабинетов пропадали папки с документами.
Нет, в газетах не должно появиться заголовков, подробно рассказывающих об убийствах Харолдов Смитов, – это может привлечь внимание ко всем Смитам в его возрастной группе. А именно к ней принадлежали все тринадцать жертв.
Так что Харолд В. Смит, имеющий в своем распоряжении всю мощь американских вооруженных сил, но не имеющий возможности просто вызвать полицию, продолжал работать в своем спартанском кабинете. Единственным средством защиты ему служил “кольт” сорок пятого калибра, который лежал в правом верхнем ящике стола. Глаза Смита были прикованы к экрану компьютера, который немедленно сообщил бы ему, если бы произошло новое убийство.
Если, конечно, убийца не объявится в “Фолкрофте”. Тогда Смит узнает об этом гораздо быстрее, поскольку станет следующей жертвой.
Зазвонил телефон, и Смит схватил трубку.
– Харолд?
Это звонила жена.
– Да, дорогая.
– Уже шесть часов. Ты не придешь сегодня ночевать?
– Боюсь, мне опять придется засидеться допоздна. Извини.
– Харолд, мне страшно за тебя, за нас.
– Тебе совершенно не о чем беспокоиться, – неубедительно соврал Харолд Смит.
– Кажется, мы возвращаемся в прошлое, в наши трудные дни.
– Ты хочешь сказать, что я возвращаюсь? – произнес Смит, и его голос потеплел.
– Ах, если бы ты был сейчас рядом со мной!
– Мне бы тоже очень хотелось быть сейчас дома. – Вдруг краем глаза Смит заметил, как на экране мелькнула фамилия Смит. – Мне пора. Я еще позвоню.
– Харолд!..
Но Смит резко повесил трубку. Повернувшись к экрану, он успокоился: фамилия Смит принадлежала какому-то политику, арестованному по обвинению в коррупции.
Ложная тревога. Смит раздумывал, не позвонить ли жене. А какой в этом теперь смысл? – решил он наконец. Она права, он действительно возвращается к своим старым привычкам, становится холоден с ней.
У них была крепкая семья, но лишь потому, что она мирилась с его вечным сидением на работе, с постоянной занятостью, с холодностью. Смит хорошо обеспечивал семью, был верным мужем, исправно посещал церковь, но не более того. Государственная служба превратила его в законченного бюрократа, а чувство ответственности за свой народ вытянуло из него все соки.
Когда Римо с Чиуном оставили службу в КЮРЕ, Смит почувствовал себя гораздо свободнее. И это чувство сделало его другим человеком. Он стал ближе к жене. После сорока лет совместной жизни они ощутили себя почти молодоженами.
И так продолжалось три месяца, с грустью думал Смит, предпринимая отчаянные попытки вернуться мыслями к своему рабочему компьютеру.
Смит не знал, кто убийца. Он даже не был уверен, что безумная погоня за Харолдами Смитами – это попытка достать именно его. Но были все основания это предполагать.
Во-первых, его прошлое. За время работы в Бюро стратегических служб и ЦРУ он нажил массу врагов. Конечно, появились враги и за время работы в КЮРЕ, но благодаря Римо и Чиуну никому из них не удалось уцелеть. Нет, эти убийства не могут иметь никакого отношения к КЮРЕ. Всякий, кто знает о связи Смита с КЮРЕ, легко вычислит его местонахождение.
Значит, убийца – это фигура из прошлого. Но кто же он? Впрочем, кем бы он ни был, он не обладал определенной информацией.
Он не знал, где Смит живет и работает в настоящее время.
Он не знал полного имени Смита, иначе нападению подвергались бы только Харолды В. Смиты.
Но что самое главное, он не знал, что охотится на человека, который может за себя постоять.
Глава одиннадцатая
Бойс Барлоу в одиночку сделал городок Догвуд, штат Алабама, с населением 334 человека чистым :в расовом отношении. И очень гордился своим, достижением, Догвуд был его родным городом и находился недалеко от большого города под названием Хантсвилл. В Догвуде не осталось евреев. Впрочем, их там никогда не было, как не было и азиатов, хотя в Рокет-Сити они были. Но коль скоро они обитали в Рокет-Сити, то Бойсу Барлоу не было до них дела.
Бойс Барлоу был основателем Лиги расовой чистоты Алабамы. Основал он ее как-то вечером в пивнушке, недели через две после того, как кончилось выходное пособие, под аккомпанемент музыкального автомата, исполнявшего дрянную музыку в стиле кантри.
– Эта страна катится в пропасть, – сообщил Бойс двоюродным братьям Люку и Баду.
Люк с Бадом подняли бутылки пива, которые держали в руках, в знак солидарности с праведным гневом брата. Люк сыто рыгнул.
– Уже до того дошло, что человек не может найти достойного места в городе, где родился, – продолжал Бойс.
– Но ведь есть и другие заправочные станции, – заметил кузен Люк.
– Только не в Догвуде, – пожаловался Бойс. – Я могу заливать бензин в баки не хуже других, но больше не смогу делать этого в Догвуде.
– Так переезжай!
– С какой это стати? Я здесь родился. И как это у старика Шама поднялась рука выбросить на улицу уроженца этих мест? Я же проработал у него год и три месяца! У меня преимущество.
– Старик Шам обвинил тебя в том, что ты залез в его деньги.
– Ну и что? Я же там работал.
– Он сказал, что ты залез в кассу после закрытия, – уточнил Люк.
– Я выпил, – объяснил Бойс. – А пьяный не ведает, что творит. Это же известно!
– А я слышал, старик Шам нашел тебе замену, – сказал Люк. – Какого-то индейца из Хантсвилла.
– Индийца?! Черт побери, куда катится эта страна? Иностранцев развелось...
– Не индийца, а индейца.
– А какая разница? – спросил Бад, который вылетел из пятого класса догвудской начальной школы.
– Индийцы носят тюрбаны, а индейцы – лук и стрелы, – объяснил Люк, которому не хватило всего двух месяцев до окончания средней школы. – Ничего хорошего ни в тех, ни в других.
– Это точно, – согласился Бойс. – Все они ленивые, не любят работать и только сосут соки из великих наций вроде нас.
– Ты в своем репертуаре, Бойс, – вмешался бармен. Бойс кинул на бармена угрюмый взгляд.
– Когда я захочу привлечь твое внимание, то пописаю на пол.
– На прошлой неделе ты так и поступил.
– А на этой неделе я обдумываю другой вариант.
– Надеюсь, ты не будешь делать здесь по-большому, – сухо заметил бармен.
– Так из-за кого я лишился работы? – громко спросил Бойс. – Из-за типа в тюрбане или из-за типа со стрелами?
– Я слышал, парня зовут Орел, – сказал Бад. – Джон Орел.
– Наверно, из тех, что со стрелами. Если бы он был в тюрбане, то его звали бы Джон Корова, – предположил Люк, в котором проснулись задатки историка. – Они в Индии мастаки по части коров.
– Это не по-американски, – пожаловался Бойс вслух, не обращаясь ни к кому в отдельности. – Чтобы он вот так запросто получил мою работу.
– Как раз очень по-американски, – вставил бармен, вытиравший стакан. Бармен вытирал этот стакан только для того, чтобы от него была хоть какая-то польза. В Догвуде сроду никто не пил пиво из стаканов. – Индейцы жили здесь еще до нас. Этот парень в большей степени американец, чем любой из вас.
Мысль дошла до сознания подвыпившего трио.
– Кажется, он прав, – шепнул дружкам Люк. – Я даже где-то об этом читал.
– Но ведь он не белый? – спросил Бойс.
– Точно, они краснокожие. Их еще называют красными.
– Коммунисты, – вставил Бад, сплюнув на пол.
