Владимир Орешкин - Вдох Прорвы
— Где он сидел, когда вы его увидели?
— Вот здесь.
— Сколько удочек было заброшено?
— Обе.
Гвидонов уселся на покинутое рыбаком место и посмотрел на воду. Вода, как вода, в меру грязная. Обзора с этого места никакого, — только соседний берег, поросший травой и невысокими кустами.
— Удачное место? — спросил Гвидонов.
— Да так, средней паршивости. Можно было найти получше.
— То есть, ты бы выбрал для рыбалки другое место?
— Да… Левее недалеко есть лучше, и еще мы проходили недавно, там поглубже и течение слабей… То есть, Владимир Ильич, — изумился Вадик, — выходит, он был не рыбак?!.
И посмотрел на Гвидонова с таким немым восхищением, что тому даже понравилось. Как в кино.
— Рыбак… Обыкновенный рыбак.
— Но…
— Хочешь, наверное, когда-нибудь пойти по моим стопам? Стать крутым сыщиком?.. Есть такое желание?
— Вы все знаете!.. — восхитился Вадик. — Я столько книжек про это дело прочитал, вы не поверите.
— Тогда запомни: вывод из одиночного факта не должен быть категоричным, он должен быть очень мягким. Он должен касаться рабочей версии, как заячья лапка, почти нежно… К примеру: рыбак, но плохой рыбак, редко бывает на рыбалке… Или: рыбак, но рыба для него не играет роли, — неприятности на работе или в семье, вот и приехал просто отдохнуть… Или какое-нибудь другое «или»… А ты сразу решил: «крыша».
— Но крыша…
— Есть «крыша» и есть «крыша»… — чуть устало сказал Гвидонов. — Просто я, Вадик, человек старой закалки.
От этого места на берегу, от бугорка и одинокой березки на нем, они повторили весь путь рыбака. Шли по лесу к шоссе, как, должно быть, шел он, и остановились у кустов, под которыми недавно лежал фельдъегерь.
— Мужик, наверное, кричал и звал на помощь. Вот рыбак на призыв и примчался. Как думаешь?
— Вряд ли, — усмехнулся Вадик, — мы бы раньше услышали.
— С вертолета не разглядели?
— Сам удивляюсь, почему… У них там прибор стоит, видит тепловое излучение. У нас температура тела, тридцать шесть и шесть. Он эту температуру видит. Так что смотрит на экран, а там картина, где в лесу люди. А этого пропустил, вот мы с ребятами потом и гадали.
Но Гвидонов не стал объяснять бойцу, почему… Фельдъегеря трогать было не нужно.
— Значит, наш парнишка шел-шел, и пришел сюда… Вот здесь они и встретились.
Вот здесь они встретились… После того, как егерю сломали мотор, он сумел выпрыгнуть из самолета с парашютом. Или сломали так, чтобы он успел выпрыгнуть?.. Если второе, то нужно было ломать с умом: чтобы егерь выпрыгнул, а пилоты своего «SOS» просигналить не успели, или чтобы у них уже не было возможности это сделать.
Если так, то разрабатывал и исполнял эту схему не просто профессионал, а профессионал высочайшего класса. Честь ему и хвала, — у него все получилось. В нужной точке, в нужное время, и все сработало. За такое ставят памятники, при жизни, как когда-то дважды героям Империи.
Оставался телефон егеря, об этом профессионалу тоже нужно было позаботиться. Чтобы тот не поднял тревоги.
— Здесь они встретились… — повторил Гвидонов. — Вы-то в это время где были?
— Как где?.. Пахали, как Фигаро. То здесь, то там… И все, — бестолку.
— Предположим, ваш фельдъегерь был без сознания. Парень его в этом состоянии нашел. Может такое быть?
— Да так и было. Что же еще…
— Да, мог бы звякнуть…
— Нет… Авария случилась на телефонах… Мы сами работали с рациями, да и то, трещало так, что еле было слышно.
— Здесь они повстречались… — задумчиво повторил Гвидонов. — Покажи-ка, где рыбака нашего вырвало, помнишь?
— Найдем.
Вырвало, — значит, к этому моменту егеря уже не было в живых… Был бы один патрон, все бы выстроилось ровненько, как солдатский строй на параде. Травмированный егерь видит случайно проходящего рыбака, выдает ему груз, с поручением доставить по нужному адресу, обещает вознаграждение, — и когда паренек удаляется, стреляет себе в голову. Потому, что не дурак и в плен попадать не желает, где все этим же для него и закончится. Но только после определенных процедур… Рыбак слышит выстрел, возвращается и видит труп. Его рвет… Логично?
А второй патрон? А совершенное спокойствие на остановке?
Нет.
— Вот здесь, — показал на землю Вадик. — Я точно запомнил, по этому пеньку.
— Очень хорошо, — сказал Гвидонов, как тот доктор у постели новопредставившегося, когда ему на вопрос: потел ли больной перед смертью, — ответили: потел.
Но все-таки груз оказался при рыбаке.
Это — несомненно…
Вопрос лишь в том, — каким образом. Вот, некое туманное пятно, которое на время можно оставить в стороне.
Вариантов оставалось два. Первый: груз ушел по назначению. Тогда рыбачка нашего, скорее всего, тоже нет в живых. Или, если рыбачек никуда не торопится, вот-вот не будет в живых… Можно определить его по покойникам или безвести пропавшим. Задача, — не задача совсем. Поставить на них Вадика, он не подведет, рыбак — рыбака… Все.
Но этой идеей делиться нельзя. Она напоминает о лишнем знании, а ничего лишнего нам не нужно.
Второй: груз по назначению не уходит… Не было поручения. Парнишка наткнулся на труп. Ну, и слямзил с него кое-что.
Не деньги, — скорее всего документы, бумаги… Бумаги рыбаку не нужны, это не его улов. Но в мусоропровод он их тоже засовывать не станет. Значит, лягут мертвым грузом где-нибудь на антресолях. От греха, и на всякий случай…
— Пошли, — обернулся Гвидонов к Вадику, — теперь к автобусу.
— Может, прокатимся на общественном транспорте до станции? Ты как, не возражаешь? — спросил Гвидонов.
— Как прикажете, — четко ответил Вадик.
В это время в кармане запиликало.
— Как вы там? — бодро спросил Суровцев. — Без горячего в полевых условиях? Дуба еще не дали?
— Держимся. Вот сидим с твоим бойцом на остановке, ждем автобуса. Погода хорошая.
— Давай, закину вам полевую кухню? Хоть покушаете нормально, нельзя же так, без обеда.
— Не стоит. На станции перекусим.
— Получишь изжогу… У нас же готовка, как дома в печке.
— Когда хорошо поешь, спать хочется, — сказал Гвидонов, — так что, спасибо за внимание.
— Есть что-нибудь?
— Работаем, — скучно сказал Гвидонов, давая понять, что тухлоты во всем этом стало еще больше…
До моргов и пропавших, они додумались сами. И бдят там, в оба, — так что ничего мимо них не пройдет… И если сыскарь им больше не станет нужен, дадут понять. Горячее с печки предлагать перестанут… Значит, у них пока ничего нет.
Напротив раскинулся дачный поселок, но приближался вечер среды, и на остановке никого, кроме их «джипа» и их самих, не было. Не было и автобуса.
— Черт знает что, — сказал Вадик, — как народ все это терпит. Такой бардак развели с общественным транспортом, что хотят, то творят…
Это он прочитал расписание, где было написано, что автобус должен ходить каждые сорок минут.
Они ждали полтора часа.
Так что Гвидонов уже пожалел, что легкомысленно отказался от горячего.
У водителя нашелся пакет со вчерашними пончиками, порядком зачерствевшими, но их было много, — вот этими пончиками они полтора часа и питались.
Вадик, не выдержав сухомятки или из почтения к следствию, но подошел к Гвидонову и негромко сказал:
— Владимир Ильич, вы только не ругайтесь, давайте я в два счета, туда и назад, махну через забор, все равно там народа нет, нарву помидоров, огурцов, лука, редиски какой-нибудь, хоть перекусим, как люди.
Если честно, идея была отличная, — голод, не тетка, — но иерархия не позволила поддаться соблазну.
— Нет, — сказал Гвидонов, и развел руками.
— Понимаю, — сказал Вадик сочувственно, — но, может, я так, без разрешения?
— Нет, — сказал Гвидонов.
Так и ели одни пончики, до самого автобуса.
Странно все-таки устроен этот мир, думал Гвидонов, поедая очередной. Думал равнодушно как-то, словно констатировал очередной факт, который встретился ему на пути, — и Вадик, почти душка-мужик, и водитель не пожалел своего пакета, и горячее им предлагали, и нравятся они ему, как родные, а случись что, этот Вадик перекрестится, но пошлет ему, Гвидонову пулю в лоб, если прикажут. Рука не дрогнет… И найдет себе оправдание, как находят себе железное оправдание все, кто посылал кому-нибудь другому пулю в лоб.
Такой вот забавный фактик об устройстве этого мира.
3Они сели в автобус, тот неспешно тронулся, следом за ним, почетным эскортом, двинулась их машина.
Рыбак, скорее всего, стоял, — в воскресенье вечером автобусы битком. Спокойно курил, спокойно разговаривал на остановке, и здесь спокойно расположился и спокойно смотрел в окно… Так бывает, когда никого не убил, а просто наткнулся случайно на еще свежего покойника. Наткнулся, и сделал ноги, чтобы быть от него подальше. По пути его вырвало, от новизны зрелища… Логично? Весьма.
