Кристиан Мерк - Под маской молчания
А четырьмя этажами выше какое-то темное пятно терпеливо поджидало его, пристроившись между дымовой трубой и сломанной пиратской антенной.
22
В ресторане свершался ритуал.
Группа мужчин разного возраста в одинаковых передниках устремила взгляды на мерцающее бельмо маленького черно-белого телевизора. Повтор игры между спортклубами «Милан» и «Ювентус». Один из мужчин оторвался от экрана и спросил почти без вопросительных интонаций:
— Синьор Талент?
— Да. Спасибо. Очень рад, что вы открыты.
Виктор понял, что Ансельмо позвонил сюда после его ухода, и прикинул, какого размера чаевыми следует вознаградить его за такую услугу.
Официант слегка улыбнулся и небрежно отмахнулся, как бы отводя от себя незаслуженную благодарность. Он усадил гостя за стол у зашторенного окна, покрытый белой скатертью из камчатного полотна, под канделябром, излучавшим слишком яркий свет. Не переставая прислушиваться к голосу телевизионного комментатора, он принял заказ и исчез на кухне. На столе моментально появилась тарелка, и официант вернулся к очередному пенальти, а Виктор принялся за своего сига. Нежная, ароматная рыба, чуть лимона и петрушки, немного…
— А своего чудесного риса не желаете?
Голос, сухой, как треск валежника, голос американской континентальной глубинки. Виктор сжал вилку и повернулся, ожидая встретить взгляд Уилбура. Но увидел незнакомое лицо, старое, иссеченное глубокими морщинами. Пронзительный взгляд голубых глаз… И замшевые ковбойские сапоги, с которых сразу натекла лужа.
— Берт Морсби, — представился пришелец, без приглашения усаживаясь рядом. — Хотел бы с вами побеседовать, потому что не могу остаться до вашего выступления в пятницу.
Виктор кивнул, напряженно раздумывая, где он слышал это имя. Вспомнил: Мейер упоминал его в связи с революционными промышленными проектами шестидесятых годов. Потом Морсби внезапно куда-то исчез. В ночь и туман. Говорили, что он умер или сошел с ума. Последнюю версию поддерживали и его гневные комментарии к разным мировым событиям, через некоторое время вынырнувшие в редакциях американских газет и еженедельников. Все сходились на том, что у него денег куры не клюют. И вот пожалуйста: ковбойская рыбка из венецианской лагуны!
— Понимаю, понимаю. Выскочил откуда ни возьмись какой-то тип с неизвестными намерениями… — Морсби налил себе белого вина и выпил. — Побеседуем позже, дома, без спешки.
Виктор невольно оглянулся. Никаких подозрительных теней. Он заметил, что Морсби тоже не забывает следить за окружающими. Они одновременно улыбнулись. Официанты у телевизора взревели:
— Го-о-ол!!!
Виктор долил вина в бокал Морсби:
— Как вы меня нашли?
Морсби пожал плечами:
— Студенты хорошо знали, что вы общаетесь с этим старым бесом в Гарлеме. А что касается вашей теории…
— Вот именно, только теории.
— А практика? Проблема голода в третьем мире?
— Трудно сказать. Как минимум — преждевременно.
Морсби осушил второй бокал.
— Не-ет, сынок. Старик Мейер не зря включил вас в список выступающих. Вы не бойтесь, я не собираюсь красть вашу идею.
— Я отдаю ее бесплатно. Геном риса, подборки ДНК гибрида, применения…
— Знаю, знаю, — кивал Морсби. — Потому-то мне и интересно. — Он запахнул пальто, встал и протянул визитку, на которой кроме имени значился лишь электронный адрес. — Жаль Мейера. Если сегодня вам захочется меня увидеть, скажите Ансельмо. Он знает, где меня найти. — Виктор улыбнулся. Морсби уже известно, что имя старика из гостиницы знакомо собеседнику. — Будьте осторожны и не задерживайтесь здесь слишком долго.
Морсби метнул взгляд по сторонам и исчез. Виктор инстинктивно вскочил, чтобы последовать за ним, и столкнулся с новым посетителем, который упал сначала на стул, а со стула на пол. Он увидел на полу молодую женщину, замеченную утром в гостинице. Она ударила его по руке, когда он хотел помочь ей подняться, ухватилась за чудом оставшийся на месте стул, встала и уселась, пытаясь сохранить достоинство. Официанты вытаращили на них удивленные глаза.
Было на что посмотреть. Внешность молодой женщины казалась вызовом стандартам привлекательности. Пальто саваном облегало стройную фигуру. Темные мокрые волосы прилипли к голове, лицо скрывали громадные солнечные очки фасона «Джекки О.». Когда она открыла рот, озадаченность Виктора лишь возросла. Какой-то гибрид Смит-колледжа[12] и чего-то совершенно этому колледжу чуждого, средиземноморского, произраставшего там, где имя Сильвии Плат[13] не слишком хорошо известно.
— Какое изящество! Галантный кавалер, покоритель сердец!
— Извините милосердно, я не заметил…
— Слабое зрение. Сочувствую.
Чувствовалось, что кошка втягивает когти. Виктор стряхнул с рукава ее пальто хлебные крошки, и она криво усмехнулась. Виктор вспомнил: Салли похоже закусывала верхнюю губу, чтобы сдержать смех над какой-нибудь его глупостью. Сколько ей лет?
— По сути, это мне следует извиняться, мистер Талент. За навязчивость и безуспешное преследование. Я должна за два дня вас соответствующим образом подготовить. И сколотить резюме вашего выступления для прессы. Вы меня понимаете?
Он кивнул, пытаясь разобраться в ее акценте. Итальянский? Испанский?
Она улыбнулась, скинула пальто, и официант тотчас унес его в гардероб. Под пальто оказались брюки и тонкий свитер, тоже промокшие. Он заставил себя отвести взгляд от ее бюста и шеи.
— Как вы меня нашли? — Он прищурился. — Вы работаете с Уилбуром? Если да, то у меня уже есть собственный лаццароне.[14]
Женщина усмехнулась, постукивая коротко остриженными ногтями по бокалу, оставленному Морсби.
— Единственный мой знакомый Уилбур — овчарка отца. Я ненавидела его, потому что он постоянно линял. Консьерж направляет всех сюда, так как здешний шеф-повар — его племянник. Я и в номер к вам наведывалась, но на стук вы не ответили. Не слышали?
— Отсыпался после перелета.
Она пригубила вино, держа бокал обеими руками.
— Шепелявое «с», — произнесла она, ткнув пальцем в Виктора. — У меня тоже было. Корректируется дыханием. Перед тем как начать говорить, следует чуть оттянуть язык назад. Меня зовут…
— Арабелла Удинезе. И вы прекрасно знаете, что я Виктор Талент. Я получил вашу визитку.
Мейер как будто сидел рядом и подсказывал Виктору нужные вопросы.
— Можно взглянуть на ваши документы, мисс Удинезе? Формы ради.
Арабелла безмолвно протянула паспорт ЮНЕСКО и удостоверение переводчика Иституто Венето. Оба потертые, с голограммами.
— Я не привыкла сталкиваться с недоверием, мистер Талент, тем более со стороны людей, для которых институт старается сделать все возможное.
— Мой друг погиб, когда отправлял меня сюда. И ко мне на пароме уже приставал какой-то громила. Так что извините, мисс Удинезе. Кроме того, я не напрашивался на заботу вашего института.
Арабелла сжала губы, вынула из сумочки несколько листков с текстом:
— Я заготовила несколько ключевых фраз на итальянском для прессы. Тут же список враждебно настроенных репортеров. Из тех, что терпеть не могут кабинетной ученой братии. — Она встала. — Извините, если…
— Пожалуйста, присядьте. — Виктор почувствовал, что краснеет. — Не уходите. Мы не смогли…
— Мы все смогли. Наслаждайтесь Венецией.
— Только это мне все и советуют, — фыркнул Виктор.
— А вам она не нравится? — улыбнулась Арабелла.
— Выпейте еще, прошу вас.
Она села, улыбнулась и снова поднесла бокал к губам:
— Поганое вино.
— Теперь вы мой переводчик и дегустатор, — тоже улыбнулся Виктор. — А что вы скажете о грубияне из Нью-Йорка?
Она пожала плечами:
— Голос молодой, Новая Англия. «А» подчеркнутое, но не до снобизма. Школа, вероятнее всего. «Д» оглушаете, что указывает на Бруклин или Лонг-Айленд. Обезоруживающий смешок в начале фразы. Репортерам понравится.
Впечатленный Виктор растерянно улыбался.
Арабелла сжала бокал обеими руками:
— А почему вы так внимательно рассматриваете меня?
Черт, заметила! Проклятые очки…
— Я не разглядываю…
— Дыхание выдает. Сдерживаете дыхание. Вилка не звенит, хотя вы еще не доели. Я не упрекаю, просто хочу понять почему.
Она сняла очки и протерла их краем скатерти. Виктор наконец увидел ее глаза. Молочные зрачки с примесью зелени, глядящие сквозь него в вечность.
Слепая.
— Я многое могу определить по дыханию. Привычка.
В голосе ее вдруг проявились извиняющиеся нотки, оттенок жалости к себе. Она снова надела очки, но Виктор запомнил округлую выпуклость ее скул, миндалевидные глаза с длинными ресницами. А вздернутая уголком верхняя губа…
