Роберт Финн - Адепт
— Отлично. Мне пора идти. Встретимся в четыре, — сказала Сьюзен.
— Пока.
Сьюзен повесила трубку. Она вынула из сумки записную книжку и занесла в нее имя и номер Дэвида. Потом нашла букву X и снова взялась за телефон. На другом конце линии ответила пожилая женщина.
— Алло? — У собеседницы был старый дребезжащий голос.
— Миссис Харрис, это Сьюзен из института древностей.
— Можете называть меня Хильдой, милочка.
— Спасибо. Вы не против, если я загляну к вам через час-другой?
— Почему бы нет? Я весь день буду дома. Разве что в магазин схожу, да и то ненадолго. Хочу купить немного рыбки. Мой Герберт очень любит рыбку, и я тоже. Кстати, познакомитесь с моей зверюшкой. У вас нет аллергии? — поинтересовалась Хильда.
— На кошек? — предположила Сьюзен.
— На мех.
— Нет. Я люблю кошек. Давайте встретимся с вами и Гербертом часов в двенадцать.
— Будет очень мило, верно? — спросила Хильда, обращаясь не к Сьюзен, а куда-то в сторону.
— До встречи, Хильда.
— Всего доброго, дорогуша.
Сьюзен повесила трубку.
Покончив со звонками, Сьюзен пропустила последние документы архива через цифровую камеру, потом переписала всю коллекцию на компакт-диск, вставила его в свой ноутбук и убрала компьютер в сумку.
Можно было уходить. Сьюзен поднялась на лифте в вестибюль, вышла на яркое апрельское солнце и направилась к метро на Рассел-сквер.
Час спустя она была уже в западной части Лондона и шагала через Брентфорд с картой города в руках.
Улица, по которой она двигалась, на середине чуть-чуть изгибалась — так, словно ее начали строить с разных концов, а потом слегка разминулись при стыковке. Нужный Сьюзен дом находился как раз в центре этой загогулины.
Увидев табличку с адресом, она немного задержалась, чтобы рассмотреть здание. Это была большая, но немного обветшалая постройка почти столетней давности. Ее окружал мощеный палисадник с овальной клумбой. На ухоженной земле росли розы с крупными бледно-розовыми цветами.
Сьюзен отворила кованые воротца и подошла к входной двери. Она нажала кнопку звонка и услышала в глубине дома электронную версию «Зеленых рукавов»[4]. Через минуту дверь открыла пожилая женщина с неестественно яркими залакированными волосами. На ней были бежевые слаксы и белая блузка с вышитым на груди золотым тигром. Ниже тигра виднелась надпись: «Непал».
— Добрый день, я Сьюзен.
— Добро пожаловать, милочка. Вы быстро нас нашли? Входите, — пригласила Хильда.
В прихожей имелось две двери. Левая была открыта, и за ней находилась комната с красными тиснеными обоями и светло-розовой мебелью.
Хильда провела в нее Сьюзен.
— Я уже поставила чайник. Будете чай или кофе? — спросила Хильда.
— Чай, — ответила Сьюзен.
Миссис Харрис указала ей на широкий диван возле окна. Сквозь занавески с рюшами виднелись большие кусты фуксии. Усадив Сьюзен, Хильда отправилась в кухню и время от времени выкрикивала оттуда неразборчивые фразы насчет погоды и замусоренности улиц.
Когда чай поспел, Хильда поместила его на поднос вместе с тарелкой сладкого печенья и переставила на стеклянный столик поближе к Сьюзен, а сама заняла кресло рядом с дверью. На его правом подлокотнике лежала какая-то красная тряпица. Назначение этой вещи стало понятно после того, как из кухни появился упитанный черный кот и, мимоходом посмотрев на гостью, легко прыгнул на кресло. Устроившись там поудобнее, он поджал под себя лапы и уставился на Сьюзен.
Хильда словно ждала этого.
— Терри был приятным человеком, — начала она. — Удивительно спокойным. Он вечно возился со своими бумагами и не доставлял никаких неприятностей. Я даже всплакнула, когда узнала, что Терри умер. Он жил у меня в верхних комнатах с тех пор, как Герберт — я говорю о своем муже, а не о его маленьком тезке, который сидит сейчас с нами, — обставил ее для гостей, а было это в семьдесят седьмом году, потому что все кухонные полотенца мы купили тогда на распродаже, — добавила она шепотом, — после серебряного юбилея[5]. — Помолчав, миссис Харрис заметила: — Вам не кажется, что с тех пор все ее снимки выглядят просто ужасно? Если бы я сделала ту фотографию, которую теперь помещают на банкноты, меня бы следовало заключить в Тауэр. Не понимаю, как она это терпит.
Сьюзен хотела что-то возразить, но Хильда схватила с подноса чайник, немного потрясла его и разлила по чашкам горячий напиток. Заварка была такой крепкой, что даже после добавления молока сохранила красноватый тон.
— Спасибо, — сказала Сьюзен, приняв от хозяйки чашку с блюдцем.
Чайный сервиз был сделан из тонкого белоснежного фарфора и украшен пасторальными сценами с пастухами и пастушками.
— Вам известно, чем еще занимался Терри, кроме своей коллекции? — спросила Сьюзен.
— Честно говоря, не думаю, чтобы его интересовало что-нибудь другое. Кажется, одно время он работал, но это было недолго. Терри разъезжал по всему свету. Большую часть своей коллекции он привез из-за границы, причем издалека. Из Африки или Непала. — Она посмотрела на свою блузку. — Это его подарок. Я всегда смеялась, что из своих путешествий он приезжал совсем незагорелым. Как можно провести месяц в Африке и вернуться белым как бумага? Наверно, он никогда не выходил из отеля. Мне как-то трудно представить его на улице, — задумчиво добавила миссис Харрис.
— А зачем он вообще собирал архив? Насколько я знаю, Терри ничего не продавал, так что вряд ли он на этом зарабатывал. Это было его хобби? — продолжала задавать вопросы Сьюзен.
— Меня это не очень волновало, но я не помню, чтобы к нему кто-то приходил. Ему и похвастаться-то было некому, если вы понимаете, о чем я. Да, пожалуй, это было просто хобби. В конце концов, люди собирают вещи и похуже, чем клочки старой бумаги. В них по крайней мере есть хоть какая-то историческая ценность. — Хильда уловила взгляд Сьюзен. — Вы уже смотрели его коллекцию? — спросила она.
— Работы еще много, но кое-что мы успели разобрать. Документы крайне интересны, и мы очень благодарны вам за этот дар.
— Терри вряд ли бы понравилось, что куча незнакомцев роется в его бумагах. Я много об этом размышляла и в конце концов решила, что если бы я просто выбросила их в корзину, это понравилось бы ему еще меньше. Поэтому я и постаралась их куда-нибудь пристроить. Если им суждено попасть в чужие руки, пусть по крайней мере новые хозяева хорошо о них заботятся и получают от его бумажек не меньшее удовольствие, чем он сам, — заявила Хильда.
— А где он хранил свою коллекцию? — поинтересовалась Сьюзен.
В этот момент наверху раздался глухой удар.
Хильда его тоже услышала и подняла голову к потолку. Она рассеянно ответила, повернув ухо к открытой двери:
— В его комнате стоял большой жестяной ящик, прикрученный к стене болтами. Когда полиция вернула его вещи, среди них был ключ. Я нашла там всю его коллекцию, кроме…
Сверху послышался еще один удар, потом скрип заржавленных петель и приглушенный звук, как будто двигали что-то тяжелое. Хильда взглянула на потолок.
— Все в порядке? — спросила Сьюзен.
— Я боюсь, не залез ли Герберт… Господи, что я говорю, ведь ты же здесь, да, мое солнышко? Наверно, просто забыла закрыть окно. Пойду проверю, а то ветер перевернет вверх дном всю комнату.
Хильда поставила свою чашку и направилась на кухню.
Через секунду она вернулась с большим медным ключом, болтавшимся на бечевке.
— Я сейчас приду, дорогуша. Если хотите, налейте еще чаю, — сказала она и вышла из комнаты.
В прихожей Хильда открыла ключом вторую дверь, и Сьюзен услышала ее тяжелые шаги на лестнице.
Оставшись одна, американка слегка пригубила чай, поморщилась и отставила чашку. Миссис Харрис уже была на лестничной площадке.
Потом послышался оглушительный удар и невнятный звук, похожий на возглас или вскрик. Сьюзен вскочила с места.
— Миссис Харрис, у вас все в порядке? — крикнула она, лихорадочно оглядывая комнату.
Рядом с камином, где горел электрический свет, изображавший живое пламя, торчала стойка с набором декоративных инструментов. Сьюзен схватила короткую железяку, похожую на кочергу, крепко сжала ее в руке и выбежала в дверь.
Она проскочила через прихожую в соседнюю квартиру и стала подниматься вверх по лестнице, выставив перед собой кочергу.
— Миссис Харрис, вам нужна наша помощь? — спросила она громко.
В ответ послышался какой-то визг, и Сьюзен быстро взбежала по ступенькам.
Наверху она увидела распахнутую настежь дверь в одну из комнат. С одной стороны этой комнаты стояла кровать, с другой — письменный стол и канцелярский шкафчик. На дальней стене было широкое окно. На полу лежала миссис Харрис — она шевелилась, пытаясь подняться на ноги. За окном стоял какой-то человек, с ног до головы одетый в черное.
