Андрей Бондаренко - Войпель. Сентиментальный триллер
– Вдоволь. Даже, наверное, с некоторым перебором.
– Мне показалось, или дружеское прозвище – «Серый» тебе уже не нравится?
– Почему ты так решила?
– Шрам на твоей щеке слегка дёрнулся.
– Не то, чтобы не нравится. Просто отвык немного: во времена странствий меня называли по-другому.
– И как же? Если, конечно, не секрет.
– Не секрет. В доблестном ГРУ – «Яшкой». Армейские прозвища, они – как правило – «завязаны» на конкретной фамилии: Яковлев – Яков – Яшка. Ну, а в Коми – «Войпелем».
– Как? – серые глаза девушки удивлённо округлились.
– «Войпель» – так величают тамошнего главного Бога. Он, согласно седым и древним легендам, является повелителем северного ветра. Что-то там ещё, толком не знаю. Не удосужился расспросить местных жителей…. А я, как раз, тогда являлся начальником метеостанции. То есть, и всякими ветрами – в том числе – занимался. Вот, данное прозвище – по наипростейшей аналогии – ко мне и прилипло. Бывает…. А почему ты так этому удивилась?
– Легенды о могущественном Войпеле имеет к нашему скромному Купчино самое непосредственное отношение.
– Серьёзно? – недоверчиво нахмурился Сергей. – Ничего не путаешь?
– Нет, не путаю. Я же, как-никак, питерский Универ окончила: дипломированный археолог и историк. И дипломную работу, как раз, писала по северным Богам: Войпелю там была отведена добрая четверть.
– Расскажешь про него? И про взаимосвязь Войпеля с нашим районом? Интересно же…. А? Ну, пожалуйста…
– Хорошо, расскажу, – согласилась Ольга. – Пойдём вдоль берега, – махнула рукой. – Пока Серый не потерялся. Он хоть уже и пожилой, но ужасно-любопытный и без всякой меры шустрый.
– А сколько псу лет?
– Почти двенадцать.
– Понятное дело.
– Понятливый какой выискался. Шагаем…
Они неторопливо шли вдоль береговой кромки Кирпичного пруда, слегка касаясь друг друга руками и плечами, – как когда-то, много-много лет тому назад.
«Может, братец, уже можно и ладошками сцепиться?», – предложил нетерпеливый внутренний голос. – «Как когда-то, много-много лет тому назад? Считаешь, что ещё рано? Ну, да, конечно. Саныч, сказал, что Ольга не замужем. Но и что из того? Вдруг, у неё имеется сердечный друг? В том плане, что молоденький, пылкий и страстный любовник? У такой симпатичной барышни – и нет хахаля? Позвольте, однако, не поверить…. Всё, всё, молчу-молчу…».
Они неторопливо шагали вдоль берега пруда, и Оля увлечённо рассказывала:
– Итак, Войпель – это Божество в мифологии народностей Коми. Да-да, именно – Божество, а не Бог, так как Войпель имеет сразу несколько ипостасей.… Впрочем, начну по порядку, как у нас, историков, и полагается. Первое письменное упоминание о Войпеле датировано далёким 1501-ым годом, когда митрополит Симон в послании к Великопермскому князю Матвею Михайловичу и всем прочим пермичам, «людям большим и меньшим», упрекал их в том, что они поклоняются «Золотой Бабе и Войпелю болвану…». Болвану? Здесь, очевидно, имелся в виду некий величественный деревянный Идол…. На русский язык имя этого Божества переводится как – «Северный ветер». По другой версии – «Владыка Севера». По третьей – «Лесной дедушка». По четвёртой – «Ночное ухо». По пятой – «Имеющий уши величиной с лист кувшинки, как уши дикой утки с тонким слухом»…. Только – мужского ли он рода-пола? Дело в том, что Войпель – у народностей Коми – описывается как изображение четырёхликой женщины: девочка-женщина-женщина-старуха. Вот, такая плохо-объяснимая и неуклюжая странность…. Считается, что Войпель – в общем и целом – относится к простым людям достаточно благосклонно. К хорошим простым людям, имеется в виду. Поэтому к данному Божеству было принято – во время регулярных молитв и тризн – обращаться с просьбами о крепком здоровье, семейном благополучии и спокойных сытных годах…. Войпель очень не любит шума. И даже может, не на шутку рассердясь, направить на шумящих индивидуумов сильную снежную вьюгу. Согласно древнему поверью, во время колошения хлебов нельзя было громко полоскать бельё, детям – свистеть в свистульки, а подвыпившим мужчина – громко смеяться: иначе жестокий северный ветер мог заморозить все посевы.… В отрогах сурового Уральского хребта (в том числе, в его болотистых горных долинах и лощинах), обитает – как утверждают седые легенды – Шуа, четырёхликая женская ипостась Войпеля, которая может превратить шумного путника в камень. Или же вызвать на помощь – из глубин земных недр – двух ужасных желтоглазых монстров, рвущих провинившихся на части с помощью острых зубов и кривых когтей…. Господин начальник метеостанции, ты меня слушаешь?
– Ага, конечно, слушаю. Причём, очень внимательно. Только я – бывший начальник метеостанции…. А что?
– Ничего. Показалось, что ты просто таращишься на меня, особо и не вслушиваясь в повествование…. Ну-ка, повтори мою последнюю фразу.
– Э-э-э, сейчас-сейчас…, – попытался сосредоточиться Сергей. – Шуа может вызывать – из какой-то там подземной пещеры – двух огромных тёмно-бронзовых зубастых монстров с круглыми ярко-жёлтыми глазами. Вот. Пожалуйста.
– Разве я говорила про тёмно-бронзовую кожу? Да и про то, что у монстров глаза – круглые?
– Ну, не знаю. Просто мне так видится…
«А ещё и уважаемая Матрёна Ивановна вчера рассказывала – про двух тёмно-бронзовых здоровяков с круглыми жёлтыми глазищами, тащивших – со стороны купчинского «Колизея» – восемь пухлых брезентовых мешков, – любезно напомнил въедливый внутренний голос. – «Подчёркиваю, восемь брезентовых мешков с кусками безжалостно-расчленённых человеческих тел. Вот, так-то…. Случайное совпадение? Или же здесь что-то другое? Не знаю, братец, честное и благородное слово. Не знаю…. Ладно, об этом мы с тобой потом вдоволь порассуждаем. Так сказать, на досуге. А сейчас, пожалуйста, не отвлекайся: любуйся своей Оленькой. Любуйся…».
– Видится ему, видите ли, – насмешливо улыбнулась девушка. – Ладно, продолжаю…. Жилище Войпеля (как говорят в народе), расположено на вершине горы Тельпос-из (по-русски – «Гнездо ветров»), которая, кстати, является второй по высоте горой Уральского хребта. А ритуальные капища, воздвигнутые в честь Войпеля, традиционно размещались на вершинах пологих холмов. Идол Войпеля стоял около священной берёзы в окружении деревянных изображений других Богов, среди которых образ Войпеля был, естественно, самым высоким. Около идола, как правило, стоял котёл для жертвоприношений, в который люди складывали принесённые в жертву меха и серебро, выменянное у соседних народов. Среди приношений Войпелю часто встречались речные раковины, мол, они – своей формой – напоминают человеческое ухо. А в большие праздники Войпелю жертвовали скот и других домашних животных…. В одной из красивых народных легенд, записанных Каллистратом Жаковым, известным краеведом Республики Коми, рассказывается о том, как тяжко пришлось людям и всей живой природе, когда внезапно окаменело сердце Войпеля. Оскудела северная тайга, зачахли деревья и кусты, пересохли реки и озёра, ушел лесной зверь, улетели птицы, уплыла рыба. Великий Бог Ен, отец Войпеля, послал тогда белого лебедя, чтобы тот добыл чудесной живой воды и принес ее сыну. Далеко пришлось лететь благородной птице: на самую вершину горы Тельпос-из, где обитал Войпель. Живая вода разбудила Душу Бога и исцелила его сердце. А Войпель – в свою очередь – вернул дикой природе её первозданную красоту и живительную силу. С тех пор Войпель постоянно и неуклонно заботится о северной земле и людях, живущих на ней. Поэтому он и почитался (да и сейчас, к чему скрывать, почитается), народами Коми как главный покровитель человеческого рода и всей природы в целом…. Но во власти Войпеля находятся суровые ветра, снега, морозы, пурга, пороша и метель. И туго приходится тому, кто по неосторожности прогневит этого могущественного северного Бога…. Как тебе, беспокойный странник, мой непритязательный рассказ?
– Очень интересно и познавательно, госпожа лекторша. Огромное спасибо…. Только, извини, причём здесь наше Купчино?
– Рассказываю. Слушай и мотай на ус…. Среди обывателей, конечно, принято считать, что Пётр Первый заложил Санкт-Петербург в совершенно диком, заброшенном и не обустроенном месте. Мол, сплошные топкие болота, миллионы голодных комаров и мрачные гранитные скалы, поросшие пышными мхами и разноцветными лишайниками. Но это совсем не так. В устье реки Невы всегда, начиная с четырнадцатого века, было многолюдно. И русские часто (причём, с превеликим удовольствием), посещали эти земли, и шведы, и датчане, да и чухонцы финские…. Как же иначе? Места здесь были очень уж рыбные. Осетры ловились – волжских да азовских ничуть не хуже, лосось знатный водился, сиг озёрный, минога, хариус, корюшка…. Когда Пётр впервые вступил на этот берег, в устье Невы насчитывалось порядка тридцати пяти деревушек и поселений, не считая хуторков и зимовий. И многие из этих деревень были «оснащены» крепкими стационарными рыбными тонями и мощными коптильнями. Причём, крестьяне коптили не только различную рыбу, но и птицу – в основном гусей, казарок и лебедей, а утками брезговали. Дело в том, что раньше в невском устье – весной и осенью – останавливались на отдых огромные птичьи стаи. Практически бесчисленные. Всё вокруг кишмя кишело. Гогот стоял, прямо-таки, оглушительный…. Потом всю эту вкусную копчёность увозили торговыми кораблями в западные европейские страны. Естественно, не забывая про деревянные бочки с красной и чёрной икрой, а также про ценный нерпичий жир, из которого потом делали отличное мыло. Даже из Копенгагена и Амстердама, судя по историческим документам, сюда регулярно приплывали пузатые бриги и трёхмачтовые фрегаты…. Замечу, что некоторые из этих поселений принадлежали представителям славной шведской аристократии. Например, достославному графу Стенбоку и отставному ротмистру Конау…. А здесь, на берегу бойкой и широкой реки Волковки, располагалась маленькая шведская деревушка – «Купсино». Что в переводе на русский язык означает – «Зайцево». Шустрых лесных зайчишек водилось – видимо-невидимо – на тутошних мшистых болотах…. Ещё из воспоминаний русских офицеров следует, что совсем недалеко от Купсино располагалось «стойбище очень мрачного народа, пришедшего с северо-востока и говорящего на неизвестном языке, слегка похожем на чухонский…», то бишь, на финский. А рядом со стойбищем было сооружено величественное жертвенное капище «со многими деревянными болванами, главным из коих являлся Войпель…». Ходили упорные слухи и о неком секретном подземном тайнике, в котором пришлые люди хранили несметные сокровища. Впрочем, слухи так слухами и остались…. Что было дальше? Точно, увы, неизвестно. Но вскоре и стойбище куда-то пропало. Да и от жертвенного капища не осталось следа. То ли русские солдаты – в тогдашней горячке – постарались. То ли что-то другое, более серьёзное, случилось-приключилось…. В частности, существует предание, что Пётр Первый наспех оглядев свои новые владения, произнёс такую знаковую фразу, мол: – «Кого тут только нет. Староверы, понимаешь, чухонцы, идолопоклонники, шведские графья и ротмистры в отставке. Плюнуть, право слово, некуда. Разогнать надо будет – со временем – всю эту разношерстную братию. Дабы под ногами не мешались и общего вида – будущей российской столицы – не портили…». Так что, всякое возможно…
