Оке Эдвардсон - Танец ангела
— Ничего, ничего, — ответил Хальдерс и отвернулся к экрану.
— Что тут можно найти? — спросил Бергенхем.
— А что вообще можно найти при расследовании? — парировала Сара, и Винтер кивнул. Сара была права. В их работе все было невозможным, до тех пор пока не становилось реальностью. Почему бы и не танец? — вяло думал Винтер. Он записал название диска из CD-проигрывателя в комнате Джейми, дал задание Саре. Где-то лежит фильм со звуковым фоном, и это может оказаться музыкой и… чем-то еще… что никто не хотел бы услышать… кроме тех, кто хочет именно этого.
— А что говорят об этом в Лондоне? — спросила Анета.
— Я пытался найти их шефа сегодня утром, но он был недоступен, — ответил Винтер.
— А через Интерпол? — спросил Хальдерс.
— Нет, сейчас уже надо только напрямую.
Ларс Бергенхем слушал и делал пометки. Винтер остался стоять после собрания, где стоял, Ларс сел рядом.
— Постарайся все сделать так тихо, как сможешь, — сказал Винтер.
— Сколько их? — спросил Бергенхем, но больше для порядка.
Винтер положил на стол пачку сигарилл, встал, поднял жалюзи. Группа подростков приближалась со стороны гимназии «Кристинелюнд». Судя по всему, они шли с ознакомительным визитом к стражам закона и порядка. Отряд возглавлял немолодой мужчина, как морщинистая собака-поводырь. Ребята были почти ровесники убитым. Винтер почувствовал боль между глазами.
— Тебе все ясно? — спросил он, поворачиваясь к Бергенхему.
— У меня есть хотя бы неделя?
— Посмотрим. Есть парень, с которым ты должен встретиться прямо сейчас.
Не дожидаясь вечера, Винтер поехал домой. Такова привилегия начальства. Он был очень голоден и сделал омлет с помидорами и двумя картофелинами. Вид помидора под вечерним солнцем напомнил на мгновение о родителях.
Винтер был неспокоен, какой-то зуд дергал его изнутри. Он пошел было поставить диск, но передумал. Хотел открыть пива, но остановился и решил вместо этого, наоборот, пробежаться в лесу вокруг замка. Он натянул свитер — и тут зазвонил телефон. Звонила одна из его подружек. Это была отличная идея.
Как только Ангела вошла, он обнял ее сразу у дверей и потянул в кровать, не в силах больше ждать. Но ему казалось, что прошла вечность, прежде чем его тело после долгих колыханий наконец освободилось.
— Ты очень хотел, — сказала Ангела, когда они отдыхали, лежа на спине.
— Ты тоже, — сказал Винтер.
Зазвонил телефон, стоящий на тумбочке со стороны Ангелы.
Она повернулась спиной, и он успел рассмотреть ее красивую попу: сказочную женскую крутобедрость и округлые полушария.
— Алло? — сказала она. — Да, он здесь.
«Какая смелая! — удивился Винтер. — Она ведет себя как моя жена».
— Даю ему трубку, — сказала Ангела и прошептала: — Это инспектор из Лондона. Мак-что-то-там.
12
Ангела встала и пошла в ванную, закрыв за собой дверь.
— Винтер слушает.
— Добрый вечер. Это Стив Макдональд, комиссар полиции Лондона. Надеюсь, я вас не оторвал.
— Уже нет. Хорошо, что вы перезвонили. Нам пора скоординировать действия.
— Вот поэтому я и звоню. Я попытался… Простите, я не очень быстро говорю?
— Нормально.
— Вы, скандинавы, говорите на таком правильном английском. Чего не скажешь о нас, жителях южного Лондона.
Винтер услышал, как включился душ. Скоро она закончит и исчезнет, как будто сон пронесся.
— Ваш английский легко понять, — сказал Винтер.
— Скажите, если я начну тараторить слитком быстро, — повторил Макдональд. — Это смесь кокни и шотландского диалекта.
Водопад в ванной затих. Винтер сел в кровати, прикрыв член пододеяльником, внезапно застеснявшись голоса коллеги. «Или нет, я просто замерз», — подумал он.
— Нам надо многое обсудить, — сказал Макдональд. — Модус операнди, и т. п. Уже давно пора.
— Да.
— Я прочитал ваши отчеты, и последний заставил меня задуматься, не на сцене ли мы стоим.
— На какой сцене?
— Здесь было какое-то четкое намерение.
— Как всегда.
— Но сейчас все слишком изощренно и хорошо продуманно. Это не старый добрый психопат, к которым мы привыкли.
— Он явно психопат, но не только.
Дверь в спальню осторожно приоткрылась, Ангела послала с порога воздушный поцелуй. Винтер кивнул. Она вышла, и вскоре загремела раздвижная решетка лифта.
— Мы разговаривали с родителями… последнего парня, то есть с его матерью. Джейми Робертсона. Она живет под Лондоном.
— Да, я в курсе.
— Я знаю, что вы в курсе. Я слышал, как ваш человек им звонил. Он хорошо говорил по-английски, они легко понимали.
Винтер представил Меллестрёма с его четким произношением и ударением на все слоги. «Почему не у всех есть электронная почта?» — вздохнул потом Меллестрём. «Тебе что, легче писать по-английски?» спросил тогда Хальдерс.
— Очень странное дело, — сказал Макдональд. — Или несколько дел.
Винтер слушал молча.
— Мой шеф освободил меня и мою группу только под это убийство, — продолжил Макдональд.
— Аналогично, — сказал Винтер.
— Не появилось ли что нового о переписке?
— Мы говорили с этой… девочкой, с которой первый парень переписывался. Она не заметила в его последнем письме ничего необычного, он был просто доволен, что приедет в Гетеборг. Что касается того письма, что он получил накануне неизвестно от кого, то она понятия о нем не имеет.
— Что письма у парня не оказалось дома — это в общем-то неудивительно.
— Не нашли новых свидетелей, видевших Мальмстрёма? — спросил Винтер, но сам думал о словах Макдональда. Что-то такое там проскочило…
— Массу, но ничего дельного. Не знаю, как у вас, а у нас всегда полно тех, кто якобы все видел. Сказать, что телефоны перегреты, — это ничего не сказать.
— И ничего конкретного?
— Сейчас — нет, но это как обычно, сами знаете. В этот раз нам охотно помогли газеты. Белый европейский мальчик, зверски убитый в неблагополучном районе к югу от реки, — это реальный повод. Не то что когда черные убивают друг друга ради наркотиков — попробуй уговори газеты об этом написать! А сейчас все пишут, и возмущенные граждане нам звонят и звонят. Что, собственно, очень хорошо, только надо отфильтровать три тысячи психов. Этот городок под Лондоном, где я работаю, десятый в Англии по величине, и нас тут живет три миллиона.
— А Гетеборг второй в Швеции, и всего полмиллиона.
— И черных нет?
— Как же нет.
— Но наркотиков не очень много?
— Все больше и больше.
— А вы получили газеты, что я отправлял с диппочтой?
— Да.
— Тогда вы сами видели. Когда «Сан» потребовала установить в Клэфэме комендантский час до тех пор, пока не найдут убийцу, возмущенная общественность предпочла вмешаться и максимально помочь расследованию.
Винтер вдруг спросил:
— Что вы имели в виду, когда сказали, что мы стоим на сцене?
— На сцене?
— Да, почему вы так назвали?
— A-а… У меня есть ощущение, что кто-то за нами наблюдает, сверху, недоступный. Прямо сейчас.
— Мне тоже так кажется, — сказал Винтер.
— Наверное, это из-за штатива. Вроде бы это оказался штатив для съемок.
— Зачем ему непременно понадобился штатив?
— Хороший вопрос…
— Может, чтобы руки не были заняты? — Винтер думал вслух. — Все шло по какому-то плану.
— Может, тогда и сценарий был написан?
— А он нужен?
— Обычно нужен.
Со столика у другой стороны кровати зазвонил мобильный.
— Минутку, — сказал Винтер Макдональду и перевернулся на кровати.
— Эрик, это Пиа из лаборатории, — раздался женский голос. — У нас тут проблемы с той чужой кровью на плече мальчика. Произошла путаница, ужасная ошибка.
— Путаница? Как такое может происходить?
— Не может… Но происходит.
— Я понял. — Винтер не был уверен, что его тон поймут правильно там, в лаборатории. — Я тебе перезвоню, у меня на проводе висит человек. — Винтер вернулся к Макдональду: — Прошу прощения.
— Ради Бога.
— Нам надо все хорошенько обговорить, и кое-что я должен увидеть своими глазами.
— Когда вы приедете?
— Как только получу «добро».
— Я буду только рад, и мой шеф тоже. Конечно, в таких случаях надо кооперироваться.
— Я позвоню, как только что-то определится, — сказал Винтер и положил трубку.
«Всем нужен сценарий, — сказал Макдональд. — Мы на сцене и кто-то недосягаемый за нами наблюдает. Мы — часть общего замысла. Мы постоянно ошибаемся. И учимся на ошибках».
— Санитар «скорой помощи», — сказала Пиа Фреберг.
— Что за чушь?!
Блондинка Пиа, высокая и спокойная, стояла посреди кабинета, где горы книг и бумаг свешивались с полок. Она уже не стесняется носить очки, подумал Винтер, когда ее увидел.
