Дональд Гамильтон - Человек из тени

— Не надо, — ответил я. — Но справедливости ради вы должны учесть, что говоря с женщиной, с которой спишь, о женщине, за которой ухаживаешь, мужчина не слишком-то волен в интерпретации. Он практически должен представить все так, что занимается любовью с другой женщиной только ради ее денег, связей или просто потехи ради.

— Для потехи! — она тяжело вздохнула. — А вы догадливы! Для них это было до умопомрачения смешно. Точнее, смешна я. Есть о чем посудачить наедине, в ожидании моего прихода, чтобы затем выглядеть чинно и благородно. Меня тошнит, когда я думаю об этом, Коркоран. Какой идиоткой я себя выказала! Казалось, он загипнотизировал меня, чтобы я сошла с ума и утратила над собой власть. И после всего этого услышать… как они смеются! Я готова была покончить с собой.

— Но вместо этого, — сказал я, — направились прямиком в секретный отдел, чтобы дать согласие на задание, от которого до сих пор открещивались. Прельстила идея головокружительного романа, организованного самим американским правительством, и мужа, от которого можно избавиться без хлопот по прошествии определенного срока. К тому же это дало возможность выложить доктору Хэролду Муни, что он вам безразличен, показать — не единственная он птица в клетке.

— Да, — подтвердила она, — все именно так.

— Шеф никак не мог понять, что заставило вас вдруг передумать да согласиться, — заметил я. — Я и сам не мог разобраться до конца. Не похожи вы на человека, который изъявляет готовность на такую работу развлечения ради, гонимый авантюризмом. А сейчас вам лучше исчезнуть отсюда, пока все не продрали глаза.

Я включил свет и посмотрел на нее. Она села и быстро поправила лямку прелестной комбинации — единственное, что оставалось на ней, подарок Муни, как я теперь догадывался, романтическое бельишко, ничего не скажешь, с эдакими цветочками. Наверное, ей доставляло особое удовлетворение сознавать, что она облечена в интимный подарок одного мужчины, а лежит в постели другого. Плечи у нее были угловатые, но сильные, белые и нежные.

— Нечего разглядывать меня! — возмутилась она краснея.

Я ухмыльнулся.

— Вдруг вы снова сделались недотрогой, — сказал я. — Стоп, что вы делаете?

— Закалываю волосы…

— Хотите все испортить, после того как мы столько потрудились, чтобы они выглядели естественно?

Она быстро взглянула на меня. Через секунду улыбнулась:

— Ах, так вот чем мы занимались, а я-то и не знала.

Я возразил:

— Ведь не хотите же вы выглядеть так, словно занимались изысканиями в библиотеке Конгресса, док? Если красавец Хэролд маячит в коридоре, вы должны всецело подтвердить его страшные подозрения. Наденьте юбку и блузку, суньте ноги в туфли, все остальное сверните — и марш по лестнице! Позвоните тотчас же, как войдете в номер, чтобы я знал, что все в порядке. Кафетерий открывается в шесть, там мы встретимся за завтраком.

Спустя минуту она стояла у двери, явно в замешательстве — сможет ли показаться в таком виде, растрепанная и не очень-то тщательно одетая. Забавно, что в обрамлении распущенных волос вместо строгой прически и с краской смущения на щеках лицо ее выглядело юным и милым.

— Коркоран?

— Да?

— Хочу, чтобы вы знали — с моей стороны это не было преднамеренным расчетом, я собиралась держать вас на подобающем расстоянии. Уверяю, это правда.

— Разумеется, — ответил я.

Если ей так хочется покривить душой самоутверждения ради, перечить я не собирался, может, и впрямь на ней под твидовым костюмом случайно оказалось красивое нижнее белье, хотя на совпадение это не похоже.

— Меня взбесило уже то, что он пытался утешить меня, представив все это недоразумением. Мне просто необходимо было что-то сделать, чтобы стереть из памяти некоторые воспоминания. Надеюсь, вы не испытываете отвращения… или обиды?

— Обиды? — переспросил я. — Не дурите, док. Разве так играют в шахматы?

Она встрепенулась и убежала. Двумя минутами позже зазвонил телефон: добралась до номера благополучно. Приняв донесение, я некоторое время лежал, уставясь в потолок, а тем временем свет стал пробиваться в комнату. Не только ей было что стирать из памяти. Наконец я улыбнулся своим мыслям и встал побриться. Одна щека была еще в мыле, когда снова зазвонил телефон. Я вернулся в комнату и поднял трубку.

— Рано встаете, дорогой, — услышал я голос местного агента — он уже передавал инструкции, мне так ни разу и не довелось увидеть его. — Ты на самом деле уже поднялся?

— А тебе-то что?

— Если спать не дают мне, то почему другим можно дрыхнуть? Информация о Хэролде Муни, докторе медицины. Впрочем, ничего особого.

— То есть?

— Скажем, ничего значительного. Степень бакалавра, клиника Хопкинса, медицинская степень. Интернатура в Чикаго. Частная практика в Пенсаколе с пятьдесят девятого. В финансовом отношении преуспевает. Иначе и быть не могло. Он явно обладает манерами и внешностью соблазнителя и, полагаю, ничуть не хуже других мясников. По нашей части чист, как свежевыпавший снег, по крайней мере, по предварительным данным, но они там еще копают, — он сделал паузу:

— Это по части благонадежности. Нравственностью его мы особо не занимались, или это тоже в масть?

— Может пригодиться.

— Есть основания полагать, что весьма пристрастен к женскому полу, по крайней мере, перед юбкой не устоит. Своих медсестер подбирает не только по профессиональным качествам и, похоже, часто меняет. Ходят слухи, что иногда крутит и с пациентками. Но это только слухи.

— Ясно, — сказал я. — Но не может ли случиться, что он преследует и политические интересы? Или на кого-то работает?

— Принеси магический кристалл, и я отвечу, — отозвался голос в трубке. — Не может ли случиться? Конечно, да. Такое всегда может случиться. Кто знает, при пристальном наблюдении вдруг что-либо подобное и всплывет. Но, насколько я могу судить, этот парень увлекается деньгами и женщинами, вроде бы он не из тех, кто обуреваем политическими страстями. Материалы не свидетельствуют, что он похож на потенциального убийцу.

— После того как ты вскрывал трупы в анатомичке, не думаю, что очень сложно управиться с живыми, — заметил я.

— К тому же, у лекарей прекрасный доступ к нужным склянкам, а в запасе способы прикрыть убийство, простым смертным неведомые. Тот, кого мы ищем, не должен непременно быть хрестоматийным убийцей.

— И тем не менее есть другие, более отвечающие роли претенденты, — раздалось в трубке.

— Крох?

— Наконец-то под него подкопались! Ты был прав, он настоящий профессионал, они искали не в тех списках. Искали среди тех, на кого легко мог выйти дедушка Тауссиг, среди его подопечных, что прямо под рукой. А этот — пришлый, совсем с другого ранчо.

— Можно пояснее? — спросил я.

— Только не упади, — сказал телефонный голос. — Крох работал на наци, был телохранителем у Гейдриха. Прекрасно орудовал дубинкой, но особенно хорошо владеет огнестрельным оружием. Его пристрастие — малокалиберное, стреляющее тихо и точно. Несколько неожиданно для такого громилы, правда? Здесь пишут, что Гейдрих охотно полагался на молодого Кроха и часто давал ему поручения. После того как британцы схватили Хангмана, Крох исчез. Твое донесение о нем — первое после войны. Считалось, что он мертв.

— Как видите, нет, — отвечал я. — Итак, в прошлом гестаповский боевик. Эти бывшие нацисты всплывают теперь повсюду. Прошлым летом мне пришлось отправиться в Мексику за одним из них, по имени фон Сакс, который собирался установить там Четвертый рейх или нечто вроде этого. Фашист до мозга костей, канцелярская крыса, но оружием владел отменно.

Я нахмурился:

— Есть ли какие-нибудь догадки насчет того, что Крох стал работать на коммунистов?

— Ничего удивительного в этом нет. Им плевать, кто у них на мушке, платили бы как следует. А Тауссигу требуется много наемников, чтобы осуществить свой дерзкий план. Натренированный тонтон-макут, подобный Кроху, может запросить свою цену. В Вашингтоне склонны подозревать его больше, чем Муни, друг мой. Они хотят, чтобы вы вывели его на узкую тропку как можно скорее. Если увяжется за тобой без свидетелей, тащи к нам.

— Ясно, — сказал я. — А если их окажется двое, или же не клюнет ни один?

— Не ищи приключений на свою голову. Садись за руль да поглядывай по сторонам. Увидишь, кто последует за тобой. Но не зарывайся. Этот парень не робкого десятка. Потребуется тонкая комбинация, чтобы справиться.

— Боюсь, что угрозами его не расколешь, — заметил я.

— Это не твои заботы, если, конечно, ты не жаждешь заняться им сам. Ты доставишь дышащее тело, и оно тут же попадет в руки экспертов. Они из него вытрясут признание. Еще вопросы есть?

Я помедлил:

— Один. Антуанетта Вайль. За ней следят?