Крис Кузнецки - Крестное знамение
— Ну а как же насчет вас? Ваша организация рассматривает нас как полезных?
Улыбка Манзака сделалась еще шире.
— Я не был до конца уверен, пока не прочел о вашей поездке на Кубу. Впечатляет. По моему мнению, каждый, кто способен на такое, очень, очень полезен… Та ваша операция до сих пор не выходит у меня из головы.
Пейн и Джонс озадаченно переглянулись. Предполагалось, что об их миссии на Кубе не знает никто, кроме высшего начальства Пентагона. Ни ЦРУ, ни ФБР, ни президент. Об их миссии там не знали даже сами кубинцы. И то, что Манзаку о ней известно, значило очень многое. Это значило, что перед ними сидел очень большой человек с серьезными связями. Тот, кто мог заключать солидные сделки.
— Превосходно, — произнес Пейн. — С домашним заданием вы справились. Но к сожалению, вы до сих пор не ответили на один важный вопрос. Зачем вы сюда приехали?
Манзак, спокойно откинувшись на спинку стула, внимательно наблюдал, как арестованные поеживаются на своих сиденьях. Большинство ответило бы на вопрос Пейна сразу же, но не Манзак. Он был очень хладнокровен. Чрезвычайно хладнокровен. Высшее воплощение самообладания. Наконец почувствовав, что они уже вот-вот потеряют терпение, он ответил:
— Я приехал сюда, чтобы выкупить вашу свободу.
Свободу. Ни Пейн, ни Джонс не знали, что он имеет в виду. А Манзак величественно восседал перед ними на стуле, подобно злому колдуну-кукольнику наслаждаясь властью, которой он обладает над этими двумя самоуверенными парнями. Он не улыбнулся, не нахмурился и даже не моргнул. Через несколько секунд полного молчания Манзак извлек из своего портфеля вторую папку в несколько дюймов толщиной, заклеенную скотчем.
На обложке было имя — «Доктор Чарлз Бойд».
— Джентльмены, испанское правительство предоставило мне возможность сделать вам предложение из разряда тех, которые выпадают раз в жизни. Если вы его примете, у вас появится надежда не провести остаток жизни за решеткой.
Джонс скорчил зверскую гримасу.
— Потрясно! И кого мы должны пришить?
Манзак бросил на него презрительный взгляд.
— Мне не известно, чем вы там занимались в своих «Маньяках», тем не менее могу заверить, что ЦРУ никогда не станет выступать в качестве посредника в заказных убийствах.
Джонс вытаращил на него глаза.
— Ну-ну, не будем! Могу назвать вам по крайней мере двадцать случаев, когда ЦРУ было причастно к гибели ведущих политиков, и это даже не считая семейства Кеннеди.
— Верите вы мне или нет, не имеет никакого значения. Гораздо важнее следующее: мое предложение не подразумевает ни убийств, ни вообще чего-либо противозаконного.
Скептическая ухмылка не сходила с лица Пейна.
— Что же в таком случае оно подразумевает?
— Поиски пропавшего человека.
— Простите? Они хотят, чтобы мы нашли пропавшего человека? И если мы согласимся, что они сделают? Отпустят нас? — Пейн прочел имя на папке. — Кажется, я догадался. Доктора Чарлза Бойда?
Манзак кивнул:
— Совершенно точно. Мы хотим, чтобы вы нашли доктора Чарлза Бойда.
Пейн умолк в ожидании дополнительной информации, а когда ее не последовало, спросил:
— И вы не сможете удовлетворить наше любопытство и сообщить нам, кто такой, черт возьми, этот доктор Бойд?
Вопрос был предназначен Манзаку, но Джонс потряс всех присутствующих тем, что сразу выдал ответ:
— Если не ошибаюсь, Бойд — английский археолог.
Манзак бросил на Джонса подозрительный взгляд.
— Откуда вам это известно?
— Откуда? Просто я очень умный. Что, по-вашему, чернокожий обязательно должен быть придурком?
Пейн поморщился наигранному возмущению друга и попросил:
— Ответь ему.
— Ладно, — ухмыльнулся негр. — Я видел Бойда по историческому каналу. Кажется, он профессор в Оксфорде или в какой-то другой британской школе для педиков. Может быть, в их Хогвартсе или как он там называется. Как бы то ни было, он болтал про Римскую империю и про то, какое влияние она оказала на современную цивилизацию.
Манзак что-то записал.
— И что еще вы узнали?
— До того я и не предполагал, что у римлян в домах был водопровод. Я всегда думал…
Манзак резко оборвал его.
— Что вы еще узнали о Бойде?
— Практически ничего. Он просто озвучивал отснятый материал, а сам на экране появлялся очень редко.
Пейн протер глаза, строя из себя немного туповатого ученика.
— Объясните-ка мне толком. Доктор Бойд — английский археолог, по-видимому, достаточно уважаемый, так как преподает в знаменитом на весь мир университете и ведет программы на историческом канале по телевидению?
Манзак кивнул, однако ничем не дополнил выводы Пейна.
— Ну ладно, но одного я все-таки не понимаю. Отчего такой шум поднялся? Я к тому, зачем испанскому правительству понадобился этот парень, да еще так сильно, что оно готово заключить сделку с двумя преступниками? И при чем здесь ЦРУ? Как-то все не складывается.
Манзак окинул его холодным, тяжелым взглядом, свидетельствующим о том, что он не готов открыть карты. Тем не менее Пейн выдержал его взгляд, он не собирался уступать. Он провел в тюрьме уже семьдесят два часа и был по горло сыт унижениями. Его упорство окупилось через несколько мгновений, когда Манзак откинулся на спинку стула и тяжело вздохнул. По вздоху церэушника Пейн понял, что ему удалось загнать жертву в угол и она готова пойти на уступки.
Еще минуту Манзак молчал, словно раздумывая, правильно ли поступает, и наконец швырнул папку на стол:
— Доктор Чарлз Бойд — самый разыскиваемый преступник в Европе.
Глава 14
У каждого расследования должен быть свой командный пункт. Должно быть место, куда следователи могли бы приходить и писать там свои отчеты. Иногда это крошечная комнатушка в управлении, но всегда есть какое-то помещение, которое и становится центром расследования.
Правда, оно редко бывает столь роскошным.
Суперинтендант Кронборга хотел, чтобы Ник Дайал остался доволен приемом, и потому поселил его в королевских покоях, в нескольких комнатах, которые в течение целого столетия служили монаршей резиденцией. Она была построена для Фредерика II в 70-е годы XV века, и в ней до сих пор сохранилась мебель той эпохи. С потолка свисала золотая люстра, освещавшая огромный пиршественный стол, который для Дайала стал рабочим.
Дайалу редко выпадала возможность поработать над расследованием в тишине и покое, и условия, которые ему предоставили в Дании, казались запредельной роскошью. Здесь Ник мог остаться наедине со своими мыслями, и его уединение лишь изредка нарушалось визитерами, просившими вернуть папку с тем или иным делом, которую он позаимствовал из архивов датской полиции.
У каждого следователя есть своя собственная методика анализа имеющихся улик, свой способ добираться до сути. Некоторые работают с магнитофоном, наговаривают на него свои соображения. Другие вводят сведения в компьютер. Ни то ни другое Дайалу не подходило. Он свято верил в преимущества старой следственной школы в вопросе изучения улик. Дайал избегал технических соблазнов, предпочитая простоту обычной доски. Для него она была самым удобным способом все расположить в нужном порядке. Он передвигал по доске листочки бумаги со сведениями о совершенном преступлении до тех пор, пока они не складывались в идеально точный портрет убийцы.
Первое, что Ник поместил на доску, были фотографии места преступления. Они были сделаны с разных точек, и на каждой из них какая-то очередная отвратительная деталь преступления выступала с особой отчетливостью. Вот два ребра жертвы торчат, прорвав кожу, словно две палочки для еды, которые вонзили в еще сырое мясо. Вот отвисшая под жутким углом сломанная челюсть. Вот кровь, смешавшаяся с мочой и калом. Перед ним была обычная реальность жестокого преступления, тот материал, с которым Дайалу часто приходилось работать в поисках ответа на главный вопрос: кто мог совершить подобное?
Прежде всего необходимо было получить более подробную информацию об Эрике Янсене. Это самый очевидный путь к ответу на вопрос, почему именно он был выбран в качестве жертвы. А узнать о жертве — значит, уже кое-что узнать и о преступнике. И здесь нужно было начать с людей, которые лучше всего знали Янсена: с друзей, семьи, коллег. Конечно, на самом деле собрать такую информацию гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд, ведь они разбросаны по всей Европе. А если к упомянутой трудности добавить еще языковые барьеры и традиционную скрытность Ватикана, то сложность названной задачи превзойдет все допустимые пределы.
Понадобится целая команда профессионалов, чтобы получить необходимую информацию.
Дайал начал со звонка своей секретарше в Интерполе. Он поручил ей обзвонить национальные отделения в Осло и Риме и поставить их в известность о характере той информации, которая требовалась ее начальнику. А те, в свою очередь, должны были связаться с местными отделениями полиции и затребовать у них нужные сведения.
