Дениз Вудз - Ночной поезд в Инсбрук
Они остались в рюкзаке Ричарда.
Что ж, по крайней мере, он не отравится водой.
— Черт!
Фрэнсис упала на продавленную кровать, на которой еще недавно лежала Лина.
Ей стало страшно. Раньше она ничего не боялась. Она путешествовала одна, и куда ее только не забрасывало, но сила духа никогда ей не изменяла. Почему же это случилось именно сейчас?
Просто Ричард позволил ей расслабиться, она перестала быть отчаянной и дерзкой, он убил в ней «волка-одиночку». А может, не Ричард в этом виноват, а любовь? Полная капитуляция. Когда находишь свою половинку, тебя неизбежно начинает тяготить ее отсутствие.
У входа в отель слышались чьи-то резкие и возбужденные голоса. Фрэнсис пошла посмотреть, что там такое. Люди, отбывающие в Хартум, собрались вокруг администратора и громко спорили. А тот бесстрастно сидел за стойкой, постукивая ручкой по столу.
Фрэнсис протиснулась сквозь толпу.
— Что случилось?
— Отправка поезда задерживается.
— Почему? С какой стати?
Администратор пожал плечами:
— Проблемы. Сегодня не пойдет.
— А когда же?
Он опять пожал плечами:
— Вам надо спросить на вокзале.
На вокзале у обшарпанной кассы точно так же бушевала возбужденная толпа, но протолкнуться было уж никак невозможно, поэтому Фрэнсис заговорила с проходящим мимо машинистом. Он подтвердил, что у экспресса сломан мотор и, пока его не починят, поезд в Хартум не пойдет. Его радовало это обстоятельство, и, улыбаясь, он сказал:
— Малеш.
Через полчаса Фрэнсис не стало легче. В отеле «Нил» все пассажиры уже успокоились. Никто не знал, насколько задержится отправка поезда, и никого это уже не заботило. Аллах предоставит транспорт, когда Ему это будет угодно. Все вернулись на свои раскладушки, улеглись и принялись, покуривая, мило беседовать друг с другом. Но Фрэнсис вся дрожала, когда вернулась к себе в номер. И что ей теперь делать? А Ричарду? Застрянет ли он подобным образом в Абу-Хамеде? Она попалась в ловушку. Ловушка захлопнулась в душной гостинице на распутье. Она не могла понять, почему это случилось именно в той точке планеты, где было не продохнуть от жары и одиночества.
Поезд мог отправиться либо через два дня, либо через восемь. Питьевой воды у нее не было ни для того, чтобы пить сейчас, ни для того, чтобы взять с собой в поезд. В гостинице могли вскипятить для нее немного воды, но понравится ли им, если она будет стоять в кухне у них над душой и следить, до конца ли докипела вода? От дешевых газированных напитков, которые продавались на рынке, ей станет дурно, если она ничего, кроме них, не будет пить, а чай иссушит ее, как мумию. В пустыне необходима вода. И еще ей нечего было делать. С собой у нее только две уже прочитанные книги. Она могла бы написать несколько писем, если бы нашла бумагу, но на жаре писать будет не так-то легко, да и писем от нее никто не ждет. Можно выходить на прогулку утром и вечером, но не ночью или днем. Синие стены комнаты, непокрытый пол, только самая необходимая мебель. В этой пустой камере ничто не могло заглушить ее беспокойство, приглушить стон души. Полная изоляция и нарастающая паника. Она могла оставаться здесь целую неделю, ни на минуту не переставая волноваться, до тех пор, пока не сгорит дотла, но не от жары, а от страха перед тем, что, пока она сидит в заточении, Ричард ускользает от нее все дальше и дальше.
Паром.
Почему ей сразу не пришло в голову, что паром мог еще не отчалить? Когда она это поняла, то выскочила из комнаты, как при пожаре, и побежала по городу в поисках машины, что подбросит ее до озера. Люди толкались кругом, приняв задержку отбытия поезда как должное, с поразительной покорностью. А Фрэнсис судорожно металась из стороны в сторону и просила подвезти ее до парома, который должен был отплыть еще час назад, если верить расписанию.
Но кто не обращает внимания на расписание? Кого здесь беспокоит время?
Уж точно не речную транспортную корпорацию «Долина Нила».
Она просила подвезти ее, но люди всякий раз качали головой. И когда она была уже на грани отчаяния, молодой человек предложил подбросить ее в порт на своем boksi. Никогда в жизни она так быстро не освобождала номер в гостинице, успев попросить администратора передать Ричарду, что она будет ждать того в Каире. Как только она запрыгнула в пикап, водитель нажал на газ, и машина рванула вперед, разбрасывая грязь по сторонам. Гонка не вписывалась в ритм такого сонного дня. Водитель издал победоносный клич, увидев, что паром все еще стоит в порту, и хотя Фрэнсис показалось, что он отчаливает, она была готова проплыть расстояние, отделяющее его от берега.
«К черту Ричарда, — подумала она. — Гори она огнем, эта наша любовь!»
Австралийцы, стоя на кишащей людьми палубе, разглядели ее вдали. Они приветствовали ее громкими возгласами, когда она выпрыгнула из пикапа, и, когда наконец она преодолела барьер бюрократического произвола, без которого Судана не покинешь, и взошла на борт этого низкого суденышка, Род, крепко обняв, приподнял ее над землей. Она тут же опустилась на палубу, и облегчение разлилось по телу, выходя из каждой поры обильной испариной.
Она могла не торопиться. Паром простоял еще три часа. Никто не знал почему. Никому не было до этого дела.
Лина заняла каюту первого класса вместе с молодой египтянкой и ее маленьким ребенком. Когда Фрэнсис вошла, у Лины не было сил даже удивиться. Она протянула руку:
— Спасибо.
— Не надо благодарности. Я вернулась не из-за тебя. Я здесь потому, что поезд задержали. Мне трудно в этом признаваться, но в первую очередь я всегда думаю о себе.
— Какая разница! Я тоже отсутствием эгоизма не страдаю.
Каюта была до смешного мала. Багаж египтянки занимал две койки, и та жестами что-то показывала Фрэнсис, объясняя ей что-то по-арабски, в общем, всячески давала понять, что каюта тесная и еще для одного человека места здесь нет. Она показала Фрэнсис свой билет и, казалось, требовала того же от нее. Фрэнсис показала ей билет, на котором не стоял номер койки. Женщина открыла дверь, тем самым ясно давая понять: «на выход с вещами».
— Но она больна. Я должна остаться с ней.
Женщина пожала плечами и громко затараторила.
Фрэнсис показала пальцем на дочь египтянки, а потом на свой живот, кивнув на Лину. И вновь указала на живот последней, покачав головой, в надежде, что женщина поймет, что у той сложная беременность.
Женщина нахмурила брови, не переставая что-то доказывать словами и жестами. Они пытались общаться, не понимая друг друга, в то же время изо всех сил скрывая от Лины суть разговора. Похоже, египтянка спросила, не выпадет ли младенец, на что Фрэнсис кивнула. Женщина сочувственно опустила нижнюю челюсть. Она что-то сказала Лине и попыталась расчистить место для Фрэнсис. Ее звали Афаф. У нее было круглое лицо, изогнутые брови и широко поставленные глаза. На ней был синий шарф, закрывающий лоб и завязанный под подбородком по-египетски. Они с облегчением вздохнули, когда дочь египтянки (по имени Джамиля) вытащила свою мать из каюты.
В конце концов моторы взревели, будто сам паром разродился, и они медленно отчалили. Лина дремала, а Фрэнсис поднялась на палубу и стала жадно дышать свежим воздухом, вглядываясь в даль, пока судно отплывало от берега, оставляя позади смутные очертания суданского берега. За паромом на буксире тащились аж две развалюхи, ржавые и насквозь дырявые, борта которых почти касались воды — столько пассажиров на них набилось. Целые семьи с радиоприемниками, матрасами, алюминиевыми кастрюлями устраивались там поудобнее, готовясь к путешествию в Египет. Фрэнсис удивлялась, как эти плавающие платформы, похожие на листья на воде, не затонули под весом своего груза. Вокруг плескалась синяя, стерильно чистая вода в сумеречном свете. Ей удалось сюда добраться, удалось проехать на скором поезде «Долина Нила» до Хартума, увидеть своими глазами слияние вод Нила и могилу Махди в Омдурмане, но все это меркло перед тем, что здесь произошло. Она думала о Ричарде и молилась, чтобы с ним все было хорошо, и больше всего на свете она хотела, чтобы все это оказалось досадной случайностью, недоразумением, которое в скором времени разрешится.
С заходом солнца паром причалил к берегу, и моторы стихли. Это судно на ночь останавливалось. По дороге в Судан эта остановка даже вносила некое разнообразие, но на обратном пути это было испытание. Отправились они позже расписания — значит, завтра они, по всей вероятности, до Асуна так и не доплывут.
После того как правоверные прочитали вечернюю молитву, Фрэнсис пошла прогуляться в толпе, наводнившей палубу. Побережье было диким и необитаемым, а на двух платформах, плывущих вслед за паромом, люди готовили и разговаривали, по всей видимости наслаждаясь этим ужасным путешествием. Оттуда раздавался крик младенцев, визг детей и женский смех. Жизнь текла своим чередом на плоту, плывущем по созданному человеком озеру вдали от цивилизации. «А где же смерть?» — подумала Фрэнсис.
