Андрей Ильин - Настоящий полковник
Он поставил нам ультиматум.
Нам не надо объявлять ему войну. Он уже объявил нам войну. Не мы — он!
Я тоже за войну. Не потому, что ее хочу. Потому что она уже началась и уже идет.
Я за войну!..
Свое слово сказали все. И все сказали за войну!
Слишком много любимых мозолей потревожил Боров своими необдуманными шагами. Или, наоборот, очень обдуманными. Не суть важно. Боров решил урвать не принадлежащий ему кусок, решил заграбастать центр и, значит, должен был знать и должен был быть готов получить войну. Если Боров хотел получить войну — пусть он ее получит.
Если война — то пусть будет война!
Глава 12
— На этот раз опасность… сзади! — скомандовал Зубанов.
Три телохранителя мгновенно взяли «объект охраны» в коробочку, придавив с трех сторон своими телами. Выдернули, уставили в пространство пистолеты и так, не рассыпаясь, стали быстро смещаться в сторону машины.
— Пошел Шестой, Седьмой, Восьмой и Десятый, — тихо сказал в рацию полковник.
Из-за искусственно нагороженных из старых автомобильных покрышек препятствий выскочили бойцы с пистолетами и, смещаясь из стороны в сторону, побежали к телохранителям и оберегаемому ими «объекту».
Их заметили сразу и открыли ураганную стрельбу.
На поражение. Нападающие ответили тем же. Резиновые пули больно врезались в тела телохранителей. Очень больно. Потому что после прошлой тренировки на телах остались кровоподтеки и огромные синяки.
Пули били в не защищенные бронежилетами части тела, но никто из телохранителей не отступил в сторону. Они «умирали», продолжая выполнять свою работу. Продолжая защищать «объект». Они действовали так, как должны действовать настоящие телохранители.
— Первый убит. Третий убит! — дал новые вводные Зубанов.
Два «погибших» телохранителя упали на землю. Выживший в перестрелке Второй, сбросив пустую обойму и загнав на ее место новую, выцелил наиболее опасного нападавшего и нажал на спусковой крючок.
Выстрел!
Выстрел!
Продолжая вести стрельбу, Второй дотолкал «объект» спиной до машины и впихнул его в салон. Машина сорвалась с места.
— Стоп! — крикнул Зубанов и посмотрел на секундомер.
Весь бой длился всего несколько секунд. — У мне два попадания, — сказал один из нападавших.
— У меня три.
— Тоже три.
— А я вообще изрешечен. Я как сито, — показал на свой комбинезон Восьмой. — Пять попаданий.
— Итого… — подвел итог Зубанов. — Тринадцать поражений. Лучше, но все равно плохо. Придется повторять. Завтра повторять.
Бойцы поморщились. Не самое большое удовольствие, когда в тебя стреляют резиновыми пулями.
— На мне уже живого места нет, — пожаловался один из «убитых» телохранителей. — Зато в бою останутся, — напомнил суворовский девиз полковник. — Ладно, на сегодня все. Пошли в парилку.
В парилке бойцы, подхахатывая, рассматривали свои разноцветные тела.
— Нет. Это не от пули, — разбирал один следы на своем теле. — Это от его кулаков, — показывал на своего не менее цветного товарища. — А у него от моих.
— Ух, здорово! Хорош парок! В отличие от пулек. — В Кандагаре помните парилку? С минометными осколками в шайках. Помнишь, командир?
— Как не помнить? Если памятка всегда при себе, — показал Зубанов на шрам на ноге.
В парилке чужих не было. Были свои. Однополчане. Все те, кто не пришелся ко двору новым руководителям Безопасности и был собран здесь полковником. Те, с кем он вместе тянул лямку службы и был не на одном боевом задании.
— А на Ямале помнишь? На учениях. После того как тундру полторы недели животами грели. Вот где банька к месту пришлась!
— Ты еще Африку вспомни.
— А что Африка? Та же парилка. Только очень большая.
— И без пара. Потому что без воды.
— Ты еще скажи, что Ямал лучше.
— Конечно, лучше.
— Чем?
— Холодом!
— О вкусах не спорят…
Полковник Зубанов лежал на полке, и ему было хорошо. Так хорошо, как давно не было. Как с самой отставки не было. Звучали знакомые голоса, которые говорили о совершенно понятных и памятных вещах. Говорили о прошлом, которое словно по мановению волшебной палочки стало настоящим. Они снова были вместе и снова ради дела.
Ему было хорошо, но почему-то немного тревожно.
Непонятно тревожно.
— Ладно, будет, пошли на воздух, — сказал полковник.
Бойцы вышли в предбанник и из него к накрытым столам.
— Хорошо живешь, командир.
— Как работаю — так и живу. Лопайте, пока дают. Выпить и закусить бойцы были не дураки. Хотя свою боевую норму знали.
— Предлагаю тост: «За нас!»
— И за полковника.
— И за полковника. Короче, за всех. Выпили. Крякнули. Закусили.
— Разжирели вы, я гляжу, на гражданских харчах! — показал Зубанов на округлившиеся животики своих бойцов.
— Это не животы.
— А что?
— Это носимый аварийный запас.
— Ха-ха-ха.
Снова позубоскалили. Снова выпили. Переглянулись. Подмигнули друг другу.
Все было очень похоже на то, что было всегда. Те же люди, те же разговоры. Те же шутки. Та же дневная работа в спортзале, в тире и на полосе препятствий.
Но хотя внешне все было как всегда, все было иначе. Похоже — но иначе. Это понимали все. Те, кто не понимал, — чувствовал. По общей атмосфере чувствовал. Люди были те же самые, и лица были похожи, но это были лица уже других людей. Потому что собрались они здесь для совсем другого, чем раньше, дела.
Это ощущали все, и поэтому все больше шумели и все чаще разливали водку, чтобы шумом и весельем заглушить тревожную нотку.
— Ничего, мы еще покажем, где раки зимуют! — стучали стаканами бойцы. — Мы еще повоюем…
— С кем повоюем?
— Хоть с кем повоюем! С кем командир скажет — с тем и повоюем. Мы еще таких дел наворочаем…
Полковник Зубанов пил водку, закусывал, смотрел на своих бойцов и все больше мрачнел. Он видел перед собой людей, которых хотел видеть и которых собрал со всей России в этот дом. Он вытаскивал их с работ, выманивал из постелей жен, отрывал от детей. Он обещал им большие, каких они не видели на своих работах, оклады, обещал квартиры и прочие, которые можно купить за деньги, блага. Но они пошли не за деньгами, они пошли за ним, за своим бывшим командиром. Пошли, потому что верили ему. Верили в то, что он знает, куда их поведет.
И полковник верил. Верил в то, чего на самом деле не было. Он думал, что собирает ветеранов для совместного дела, не сформулировав суть этого дела. Наверное, он обманывал сам себя. И наверное, обманывал их. Потому что дела как такового не было. Сейчас, видя своих бойцов рядом, это понял отчетливо. Он мог собрать людей, но он не мог собрать подразделение. Подразделения бывают только у государства. Не может быть подразделений у частного лица. Потому что у частного лица не может быть армии.
Не может быть армии у частного предпринимателя Боровицкого!
Не может!
Раньше, когда они парились в банях и пили водку, это был отдых после успешно проведенной боевой операции. После выполнения приказа, который им устами вышестоящих командиров отдало государство. И который они с честью выполнили. Это была настоящая мужская работа, которая была нужна всем.
Теперь эта работа была нужна только им.
Раньше они дрались за идею. Не важно какую, важно, что общую. Объединяющую их всех в единое целое. Они были вместе и служили одному богу, наместником которого на земле был командир.
Раньше они были подразделение. Теперь только нанятые на работу граждане. Охранники.
Возврата к прошлому не случилось. Потому что возврата к прошлому не бывает. Как бы того ни хотел и какие бы усилия к тому ни прилагал полковник в отставке Зубанов.
В прошлое возврата нет. Что ушло, то уже ушло.
— Ты что? Ты что, командир, загрустил? — шумели бойцы. — Все будет нормально. Все будет лучше, чем нормально. Еще недельку-другую побегаем и сделаем тебе результаты по боевым нормативам. Даже лучше боевых… Брось, командир. Главное, что мы вместе…
Глава 13
— Собирайся! — коротко приказал Хозяин по мобильному телефону.
— Кого брать?
— Полутяжей бери. И кого-нибудь из настоящих.
— Оружие?
— На всякий случай по полной боевой. Почти по полной.
— Когда быть готовым?
— Через пятнадцать минут. Через пятнадцать минут быть у меня.
Если через пятнадцать у Хозяина, то, значит, времени на сборы меньше — от силы десять минут. Десять минут и по полной программе.
Зубанов включил громкоговорящую трансляцию:
— Дежурной смене — боевая тревога.
Бойцы дежурной смены слетели с коек, на которых отдыхали, побросали кии в бильярдной и ложки с недоеденным пловом на кухне, в чем есть выскочили из парилки и, даже не вытираясь, натянули на себя одежду.
