Джон Катценбах - Что будет дальше?
— Хорошо выглядишь! — сказал он. — А помнишь, как однажды ночью в августе мы пошли на мыс купаться в океане совершенно голыми? Течение отнесло нас далеко вдоль берега, и мы не смогли найти место на пляже, где осталась наша одежда.
Кассандра качнула головой:
— Ну конечно помню. Это было наше первое лето. Я помню все. Но я здесь не для того, чтобы предаваться воспоминаниям. Ты знаешь, что ты видел.
Адриан хотел провести кончиками пальцев по ее коже, чтобы вновь испытать все эти волнующие прикосновения прошлого. Но он боялся, что стоит ему протянуть руку — и Касси исчезнет. Он не совсем понимал природу своих отношений с этой галлюцинацией и не знал правил, по которым они могли взаимодействовать. Но одно Адриан знал наверняка: сейчас меньше всего на свете он хотел бы, чтобы этот чудесный призрак его покинул.
— На самом деле все не совсем так, как ты думаешь, — помедлив, возразил Адриан. — Я вообще ни в чем не уверен.
— Понимаю, что это не совсем из твоей области. В смысле, совсем не из сферы твоих научных интересов. Да, ты никогда не принадлежал к числу тех ребят — судебных психологов, которые любили заниматься террористами и серийными убийцами, а потом развлекали студентов жуткими историями из своей практики. Тебе нравились всякие крысы в клетках и лабиринтах, которые подтверждали твои гипотезы, предсказуемо реагируя на стимулы. Но все равно ты прекрасно разбираешься в патопсихологии и поэтому можешь заняться этим случаем.
— Но пойми, тут могло быть все, что угодно. И когда я позвонил в полицию, мне сказали…
Касси перебила его. Но сначала она запрокинула голову и устремила взгляд в потолок, словно надеясь найти там ответ на беспокоящий ее вопрос. Это была еще одна хорошо знакомая Адриану поза, которую Кассандра часто принимала, когда муж проявлял упрямство. Она была художницей, и именно артистическая натура определяла ее подход к действительности — даже в мелочах: «Просто проведи линию, нанеси на холст пару мазков — и все станет ясно». Этот ее взор, устремленный в небеса, обычно предвещал череду настойчивых указаний и требований. Как ни странно, Адриану это нравилось: ему было приятно знать, что Касси чувствует себя абсолютно уверенной всегда и во всем.
— Плевать, что они там тебе наплели. Девочка шла по дороге, а затем внезапно пропала. Совершено преступление, это очевидно. И ты оказался свидетелем. Случайно. Один лишь ты. И сейчас у тебя в руках несколько фрагментов головоломки, которую тебе предстоит собрать. Все в твоих руках. Так собирай же!
Адриан некоторое время поколебался, прежде чем продолжить разговор.
— А ты? Ты мне поможешь? Понимаешь, Посси, я болен. То есть я больной — в буквальном смысле этого слова. И я не знаю, сколько еще времени мне отпущено. Реальность уже начала ускользать от меня. Мое сознание уже не всегда способно поддерживать логические связи между происходящими событиями. И если я решусь заняться этим случаем — что бы за ним ни стояло, — я просто не уверен, что мне хватит сил…
— Всего несколько минут назад ты собирался покончить с собой, — напомнила Касси, как будто это все объясняло.
Она протянула руку и показала на девятимиллиметровый «ругер».
— Я хотел быть с тобой, с Томми и другими. И я подумал, что больше нет смысла ждать.
— Конечно. Если забыть о том, что ты видел девочку на улице, она исчезла и это очень важно.
— Но я ведь даже не знаю, кто она!
— Кем бы она ни была, она заслуживает жизни. И ты — единственный человек, который может спасти ее.
— Не знаю даже, с чего начать…
— С фрагментов головоломки. Адриан, ты должен ее спасти!
— Но ведь я не детектив!
— Ты можешь рассуждать, как детектив, и даже лучше.
— Я стар и болен и не могу мыслить здраво.
— Еще как можешь. Ты еще на многое способен. Сделай усилие над собой — в последний раз. А потом конец все равно наступит.
— Один я не справлюсь.
— А ты будешь не один.
— Но я никогда не мог никого спасти. Я не был способен спасти ни тебя, ни Томми, ни многих других, кого любил. Как я могу спасти кого-то, кого даже не знаю?
— О, ответ на этот вопрос мы все хотели бы знать.
Касси улыбнулась. Она знала, что одержала победу в этой словесной битве. Она выходила победительницей из любого спора, потому что Адриан с первых минут их супружества понял: ему гораздо приятнее согласиться с женой, нежели настоять на своем.
— Какой красавицей ты была в дни нашей молодости! Я никогда не мог взять в толк, как такая красивая женщина могла согласиться связать свою жизнь со мной? — сказал Адриан.
Касси рассмеялась:
— Это может понять только женщина. То, что кажется необъяснимой загадкой с точки зрения мужчины, для женщины — самоочевидный факт. Есть вещи, которые нам не нужно понимать: мы их просто знаем.
Адриан задумался. Ему показалось, что слезы готовы вот-вот навернуться ему на глаза. Он не смог бы объяснить, о чем собирается плакать. Быть может, обо всем сразу?
— Касси, прости меня, я не хотел становиться старым.
Он подумал, что такая фраза, вероятно, могла родиться лишь на устах безумца. Тем не менее ему показалось, прозвучала она весьма оригинально.
Касси вновь рассмеялась. На мгновение Адриан закрыл глаза, чтобы насладиться звуком ее смеха. Ему показалось, будто оркестр исполняет музыку неземной красоты.
— Я ненавижу свое одиночество, — произнес он. — И ненавижу, что ты мертва.
— Зато это сделает нас ближе друг к другу.
Адриан кивнул:
— Да. Думаю, ты права.
Он посмотрел на комод. Рецепты, выписанные неврологом, были небрежно свалены в кучу. Еще совсем недавно Адриан собирался избавиться от них. Однако теперь он решил этого не делать.
— Возможно, кое-что из этого позволит мне рассчитывать на дополнительное…
Адриан обернулся, но Касси уже не было на кровати. Он глубоко вздохнул.
— Что ж, пора браться за дело! — приказал он себе. — У меня очень мало времени.
Глава 7
Она вошла в комнату, закрыла за собой дверь и замерла, чувствуя, как на нее накатывает волна восторженного возбуждения. Ей хотелось если не остановить, то хотя бы немного продлить это прекрасное мгновение.
В повседневной жизни Линда умела наводить порядок не только в окружающем пространстве, но и в своих поступках, и даже в мыслях и чувствах. Для женщины, склонной к столь экстравагантным желаниям, жаждущей весьма экзотических развлечений, она была на редкость пунктуальна и даже получала удовольствие от строгой регламентации всех своих действий. Она любила заранее планировать буквально все — даже самые безумные поступки, самые заветные и запретные наслаждения. То, что приятные переживания оказывались полностью ожидаемы и предсказуемы, ни в коей мере не разочаровывало Линду, — наоборот, получая удовольствие в момент, выбранный ею самою, и в строго определенном объеме, она испытывала еще больший восторг. Ее сознание словно бы разрывалось между двумя половинками личности, тянувшими Линду в противоположные стороны. Ей нравилось это постоянное внутреннее напряжение. Именно благодаря этому чувству она ощущала себя по-настоящему особенным человеком и поистине уникальным, единственным в своем роде преступником, если, конечно, не считать обожаемого ею Майкла.
Линда мысленно сравнивала себя с Бонни, неизменной спутницей Клайда, этого отчаянного сорвиголовы. Она считала себя чувственной и романтической натурой и весьма высоко оценивала свою внешнюю привлекательность и соблазнительность. Столь высокая самооценка была вовсе не беспочвенна: Линда без труда находила ей подтверждение в жизненном опыте. Достаточно вспомнить хотя бы, какой эффект она обычно производила на мужчин при первом знакомстве.
Впрочем, ей не было никакого дела до этих самцов, бросавших на нее порой восхищенные, а порой жадные, сальные взгляды: во всем мире Линду волновал только один мужчина — Майкл.
Она неспешно обвела взглядом подвальное помещение. Белоснежные стены, старая кровать с металлической рамой, выцветший, полинялый матрас, прикрытый белой простыней. В углу — переносной биотуалет, похожий на пластмассовое ведро. Множество ярких светильников под потолком безжалостно высвечивали каждый угол, каждый квадратный сантиметр пола и стен, не оставляя тени ни малейшего шанса на выживание. В густом, перегретом воздухе неприятно пахло каким-то дезинфицирующим средством и свежей краской. Да, Майкл хорошо поработал, готовя помещение к началу съемок четвертой серии. Линда в очередной раз удивилась тому, как быстро он освоился с этой новой для него работой: вплоть до их встречи он имел дело лишь с компьютерами, программами да информационными сетями. Этому его учили и в школе, и в университете. Тем не менее он на редкость легко и быстро освоился с электродрелью, молотком и гвоздями. Линда не ожидала, что Майкл так скоро станет самым настоящим мастером на все руки. «Как знать, — подумала вдруг она, — не за это ли я так его полюбила».
