Нора Робертс - Ложь во спасение
– Форрест, ты просто кладезь новостей!
Шелби спала на своей подростковой кровати, но на новом матрасе и, несмотря на прохладную ночь, оставила окно приоткрытым, чтобы в комнату шел воздух с гор. Проснувшись под шум дождя, она свернулась калачиком и улыбнулась, слушая мирное постукивание капель по крыше. «Сейчас встану, – сказала она себе, – всего минуту. Проверю, как там Кэлли, и соображу ей какой-нибудь завтрак. Потом начну разбирать вещи и займусь другими делами, которые ждут своего часа. Всего через пять минут».
Когда она проснулась снова, дождь почти утих, превратившись в туманную морось, и вода теперь в основном капала с листьев и из водосточных труб. Сквозь стук воды Шелби слышала птичий щебет. Уж и не припомнить, когда она в последний раз просыпалась под пение птиц.
Она перевернулась на другой бок и, взглянув на красивые стеклянные часы на тумбочке, стрелой вылетела из постели.
Встряхнулась, рванула через ванную в комнату к дочери и обнаружила, что в кроватке никого нет.
Вот это мать! Проспала до девяти часов и даже не знает, где ее ребенок? Босиком, немного паникуя, Шелби бросилась вниз.
В гостиной горел камин. Кэлли сидела на полу, а рядом с ней свернулась старенькая дворняга Клэнси.
Мягкие игрушки сидели подле нее в ряд, а Кэлли деловито ощупывала розового слона, лежащего на кухонном полотенце хоботом вверх.
– Он тяжело заболел, бабуль.
– Ой, ну конечно, детка, я и сама вижу. – Устроившись в кресле с чашкой кофе, Ада-Мей улыбалась. – Вид у него совершенно осунувшийся, это я тебе точно могу сказать. Ему повезло, что он попал к такому хорошему доктору.
– Он скоро поправится. Но ему надо быть храбрым, потому что ему нужно сделать укол. – Девочка бережно перевернула слоненка и в качестве шприца использовала один из своих карандашей. – Сейчас поцелуем – и больно не будет. Когда где-то болит, надо поцеловать – и сразу лучше.
– Когда целуешь, всегда лучше. Доброе утро, Шелби.
– Мам, прости, я проспала.
– Еще только девять утра, к тому же идет дождь, – заговорила Ада-Мей, а Кэлли вскочила и бросилась к матери.
– Мама, мама, мы играем в больницу! Все мои звери заболели. Я их сейчас буду лечить. Мама, иди мне помогать!
– Маме еще нужно позавтракать, – вставила Ада-Мей.
– Да нет, все в порядке.
– Завтрак – это важная вещь, правда, Кэлли?
– Угу. Дедушка уехал лечить больного, а бабуля мне завтрак приготовила. Я ела ишницу и тост с джемом.
– Яичницу. – Шелби подняла дочь и поцеловала. – И ты так красиво одета! Во сколько же она поднялась?
– Около семи. Только ничего не говори! Почему бы мне не провести с родной внучкой пару часов? Мы же не скучали, правда, Кэлли-Роз? Весело нам было?
– Весело, весело! Очень весело! Я кормила Клэнси собачьим печеньем. Он сидел как послушный мальчик и подавал мне лапу. А дедуля меня покатал на спине – он меня по лестнице вниз отнес, потому что я вела себя тихо и не разбудила тебя. А потом ему пришлось ехать лечить больных людей. А я лечу больных зверей.
– А давай мы твоих зверей сейчас перенесем в кухню, и я твоей маме завтрак приготовлю? И она, как и ты, съест все до последней крошки.
– Мам, я не хочу, чтобы ты вокруг меня, – начала Шелби, но тут же осеклась под строгим взглядом матери. – Слушаюсь, мэм!
– Поскольку ты так и не научилась пить кофе, я тебе позволю стаканчик колы. Кэлли, ты можешь принести всех своих больных зверей и лечить их прямо там. А ты, девушка, съешь у меня яичницу с ветчиной и сыром – надо тебе белков побольше потреблять. У меня целый день свободный. Я взяла отгулы до середины недели. У меня с начальством особые отношения. Блат.
– Как же бабуля без тебя там управится?
– О, управится, не беспокойся. Наливай себе колу, усаживайся, я сейчас все приготовлю. Шелби, с ней все в порядке, – вполголоса добавила она. – Она занята делом и очень довольна. И мы с папой прекрасно с ней с утра пообщались. Так. Как ты спала, спрашивать не буду. Ты уже выглядишь лучше, чем вчера.
– Я проспала десять часов!
– Вот что значит новый матрас. – Ада-Мей мелко резала ветчину. – И еще дождик. В такую погоду весь день спать хочется. Давно небось не высыпалась как следует?
– Да.
– И не ела толком.
– Что-то аппетита не было.
– Это поправимо. Немного побалуем тебя, глядишь, и все наладится. – Она оглянулась на Кэлли. – Хочу сказать тебе, что ты с этим ребенком славно потрудилась. Конечно, отчасти это в характере заложено, но она понимает, что такое хорошие манеры, и в то же время не жеманится – а меня это в детях, признаюсь, раздражает. И видно, что она счастливый ребенок.
– Она каждый день готова к новым приключениям.
– Ну, первым-то делом она тебя затребовала, но я отвела ее в твою комнату, показала, что ты спишь, и она успокоилась. Это очень хорошо, Шелби. Когда ребенок виснет на матери, это скорее говорит о том, что мать его от себя не отпускает. А я догадываюсь, что в последние несколько месяцев, когда вы остались вдвоем, вам обеим трудно было не прилипнуть друг к другу.
– Да знаешь, там, на севере, я что-то ее сверстников почти и не видела. Да и, по правде сказать, такой стоял холод. Я хотела подыскать ей хороший садик, чтобы она могла с кем-то общаться. Но после того, что случилось, я это дело забросила. Не могла решить, нужно ли ей это теперь. Потом вы с папой приезжали, потом бабуля – вот это было очень кстати. Нам ваше присутствие обеим очень помогло.
– Надеюсь, что так. Мы переживали, что пришлось тебя оставить одну так скоро. – Ада-Мей вылила взбитые яйца в сковороду поверх резаной ветчины и добавила туда тертого сыра. – Думаю, если бы ты не пообещала при первой возможности приехать домой, я бы вряд ли смогла так быстро уехать.
– Не знаю, как бы я справилась, не будучи уверенной, что смогу вернуться домой. Мама, ты не переусердствуй! Там яичницы на двоих хватит.
– А ты съешь столько, сколько захочешь, плюс еще маленький кусочек. – Ада-Мей через плечо прищурилась на Шелби. – Вот говорят, что слишком худым сделаться нельзя, и ошибаются, потому что ты как раз и есть слишком худая. Знаешь, Кэлли, мы твою маму немного округлим и сделаем ей румяные щечки.
– Зачем?
– Затем, что ей это необходимо. – Ада-Мей выложила омлет на тарелку, присовокупила ломтик жареного хлеба и протянула через стойку дочери. – И плюс один кусочек!
– Слушаюсь, мэм.
– Ну вот. – Ада-Мей занялась наведением порядка в и без того стерильно-чистой кухне. – На два часа ты записана на массаж горячими камнями в бабушкин салон.
– Да?
– Тебе бы не помешала и комплексная терапия для лица, но это я тебе потом сама сделаю. Женщина, прикатившая с ребенком из самой Филадельфии, заслужила хороший массаж. А с Кэлли у нас на вторую половину дня сегодня свои планы.
– Да?
– Я ее везу к Сюзанне. Помнишь мою близкую подругу Сюзанну Ли? Вчера она прийти не могла, поскольку племянница принимала гостей по случаю помолвки. Слушай, а эта племянница, это не Скарлет, случаем? Скарлет Ли? Вы же с ней в одной школе учились!
– Да. Так что, Скарлет замуж выходит?
– Намечено на май. Хороший парень, они в колледже познакомились. Свадьба будет здесь, поскольку у Скарлет тут вся родня, и потом сразу уезжают в Бостон, где он нашел работу. Вроде в рекламном бизнесе. У Скарлет диплом учителя, так что она ясно чем займется.
– Учителя? – Шелби рассмеялась. – Насколько я помню, Скарлет ненавидела школу лютой ненавистью.
– В общем, сегодня я везу Кэлли к Сюзанне похвалиться внучкой, а Сюзанна как раз будет пасти внучку Челси, ей три годика, как и Кэлли, это дочка ее сына Робби, который женат на Трейси-Линн Боран. Мне кажется, ты с Трейси незнакома. Она из Пиджен-Форджа. Приятная девочка, керамикой занимается. Вон у меня там ваза ее работы, с лимонами – видишь?
Шелби взглянула на глубокую коричневую вазу с яркими синими и зелеными полосами.
– Красиво.
– У нее есть своя печь для обжига, так что она работает на дому. Что-то они отвозят в город на продажу, в художественный салон да еще в сувенирный магазин при отеле. Тебе и Трейси мы сегодня даем выходной, поскольку мы с Сюзанной, Челси и Кэлли устраиваем детский праздник.
– Она будет очень довольна.
– И я тоже. Я какое-то время буду до нее жадной, а ты уж меня, пожалуйста, не ограничивай. Мы поедем около одиннадцати. Сперва познакомятся, потом пообедаем. Если погода позволит, погулять сходим.
– Кэлли обычно после обеда спит где-то с часик.
– Значит, положим спать. А ты давай кончай волноваться, а то, я вижу, никак дергаться не перестанешь. – Ада-Мей выставила вперед подбородок и подбоченилась. – Я, между прочим, вырастила тебя и еще двух мальчишек в придачу. Уж, наверное, с одной малышкой я справлюсь.
