Эллен Датлоу - Лучшее за год 2007: Мистика, фэнтези, магический реализм
— Заколдуй их, — сказал ему Тень однажды в пасмурный день, когда его хозяин вернулся домой с пустыми руками. — Замани на крючок своими заклинаниями.
Колдун покачал головой:
— Не могу.
— Почему?
— Когда-то я был одним из них. — Тень озадаченно посмотрел на него. — До того, как стать чародеем, я был рыбой.
Было невозможно понять, говорит он серьезно или шутит. Возможно, это и была правда. Этим можно было объяснить по меньшей мере его особую способность работать с водой.
Пока Викса ловил рыбу, Тень охотился. В окрестностях озера водилось много дичи; несмотря на то что стояла зима, мяса всегда хватало. Тень охотился на оленей, барсуков и бобров. Ему попадались волки, но их он не убивал. Не стрелял он также и в птиц, хотя там их водилось много; даже зимой на озеро часто прилетали гуси. Когда он видел их, в нем просыпалась дикая тоска, какое-то неотчетливое желание.
Однажды он увидел белую птицу, размах крыльев которой был не меньше, чем его собственный рост; она кругами облетала озеро. Клюв у нее был как у хищных птиц. Она звала его, и в ее голосе было что-то сверхъестественное. От этого звука сердце Тени учащенно забилось. Когда Викса вернулся с озера, Тень описал ему птицу и спросил, как она называется.
— Это кондор, — ответил колдун.
— Откуда он прилетел?
— С севера, — сказал колдун, нахмурившись.
— Он звал меня. Он выглядел таким… благородным.
— Он не таков. Эти птицы падальщики, а не хищники.
Колдун по-прежнему хмурился. В тот вечер он произносил заклинания на ночь особенно долго.
Весной на озеро вернулись зимородки и кайры. И в одно апрельское утро, когда Тень поставил перед ним на стол завтрак, Викса сказал:
— Сегодня мы отправимся в Дейл.
— Где это?
— В Белых Горах, в Каменай, далеко на севере.
И они отправились в Дейл, где одному князьку потребовалась помощь Виксы в толковании древнего пророчества; от скрытых там условий зависело будущее подвластных князьку земель.
Из Дейла они отправились в Секку, где юная знахарка, пытаясь расколоть большой валун, воспользовалась слишком мощным заклинанием, которое оказалось ей не по силам; нечаянно она вызвала демона камня, который ее тут же и сожрал. Демон был старый и сильный. Виксе потребовались день, ночь и еще целый день, и лишь тогда, с помощью сильнейших из чар, что были ему известны, он смог отправить демона обратно в Пустоту.
Они остановились на ночлег в придорожной гостинице к югу от Секки. Викса, вымотавшийся после сражения с демоном, сразу после ужина отправился спать; он так устал, что уснул, не успев пропеть свои привычные заклинания.
Тень сначала думал разбудить колдуна и напомнить об этом, но решил, что не стоит. Вместо этого он тоже лег спать.
И вот в гостинице к югу от Секки очнулся Айадар Атани.
Он понял, что лежит не в своей кровати и не в своей спальне. Он был на полу. Попонка, в которую он был укутан до плеч, была соткана из грубой шерсти и совсем не похожа на мягкие стеганые одеяла, к которым он привык. А еще он лежал прямо в башмаках.
— Иоанна? — позвал он.
Никто не ответил. На блюде возле его локтя стояла свеча; он зажег ее, не касаясь.
Бесшумно сев, он обвел глазами комнату и увидел кровать, храпевшего в ней человека, мешки, которые он сам укладывал, березовый посох, перегородивший дверной проем… Его захлестнули волны пробудившейся памяти. Посох принадлежал Виксе, и спавший в кровати был Викса. А вот он… он был Айадаром Атани, повелителем Драконьей Крепости.
Сердце его заколотилось, по коже разлился жар. Кольцо на пальце раскалилось и сияло, но не обжигало. Под кожей у него запылал огонь. Он поднялся.
Сколько же времени Викса силой волшебства продержал его в рабстве — пять лет? Десять лет? Еще дольше?
Айадар Атани шагнул к кровати. Змея на рукоятке посоха открыла глаза. Подняв свою точеную голову, она зашипела на него.
От этого звука проснулся Викса. Он поднял взгляд и, увидев нависшее над его кроватью сверкающее нечто, тут же понял, что случилось. Он допустил оплошность. «Ну я и дурень, — подумал он, — ну и дурень».
Но было уже слишком поздно.
Стражи на стенах Секки увидели, как взвился в ночное небо огненный столб. Из него — по крайней мере так они клялись, с пылкостью, не позволявшей усомниться в их словах даже отъявленным скептикам, — вылетел серебряный дракон. Он облетел пламя, взревев так громко и яростно, что звук этот поверг в трепет всех, услыхавших его.
Потом дракон взмахнул крыльями и умчался на север.
Сад в Драконьей Крепости был припорошен легким снежком. Это не помешало пробиться из-под земли побегам ревеня, и рос уже иван-чай, а на березах набухли почки. На их ветвях раскачивался и чирикал воробей. Облака, посыпавшие землю снегом, развеялись; день стоял славный и ясный, тени были четко очерчены, как крылышко воробья, поднятое против света.
Иоанна Атани шла по дорожке сада. На ее лице видны были морщины, а в волосах, по-прежнему густых и сияющих, серебрились седые пряди. Но походка ее была такой же бодрой, а глаза — ясными, как в тот день, когда она впервые появилась в замке Атани, более тридцати лет назад.
Она наклонилась и отряхнула от снега подснежник. «К полудню, — подумала она, — снег растает». На кухне загремели кастрюли. Изнутри донесся звонкий детский голос, в котором слышались повелительные нотки. Она улыбнулась. Это был Хикару, первенец и наследник Авагира. Ему было всего два года, но ростом и ловкостью он уже догнал ребят вдвое его старше.
Ему ответила женщина; говорила она тихо, но уверенно. Это была Дженива Туолиннен, мать Хикару. Прекрасная мать, всегда спокойная и невозмутимая. Она великолепно шила, управляла хозяйством и вела дела замка куда лучше, чем это когда-либо удавалось Иоанне. Правда, пустить стрелу из лука она не смогла бы, да и фехтование считала делом сугубо мужским.
Дженива и Иоанна были дружны, насколько могут дружить две женщины, обладающие сильной волей.
Прямо под ноги Иоанне выскочил черный вислоухий щенок, чуть не уронив ее на землю. Рап, мальчишка, служивший на псарне, побежал за ним. Они пронеслись через весь сад, мимо двери на кухню и дальше, во двор.
В сад вошел мужчина. Иоанна посмотрела на него, прикрывая ладонью от солнца глаза. Он был высок и строен. Она не узнала его. Волосы у него были почти белые, но двигался он совсем не как старик. Ростом и широкими плечами он напоминал Авагира, но Иоанна понимала, что это не Авагир. Сын был далеко, в сотнях миль от замка, в Каменай.
— Кто вы, сэр? — спросила она.
Мужчина подошел ближе.
— Иоанна?
Этот голос был ей знаком. На мгновение у нее перехватило дыхание. А потом она пошла навстречу этому человеку.
Это был ее муж.
Он выглядел точно так же, как в тот день, когда ушел вслед за чародеем шестнадцать лет тому назад. Те же самые глаза, тот же аромат, и таким же жарким было тело, к которому она прижималась. Она запустила ладони ему под рубашку. Кожа его была теплой. Губы их повстречались.
Мне неизвестно — их никто никогда об этом не спрашивал, — что сказали друг другу в тот день Айадар Атани и его жена. Несомненно, было много вопросов и ответов. Были, конечно, и слезы, слезы и печали, и радости.
Он поведал о своих странствиях, о неволе и об освобождении. Она рассказала о сыновьях, особенно о его наследнике, Авагире, правившем Страной Драконов.
— Он хороший правитель, его уважают по всей Риоке. Народ боится его, но и любит. Его зовут Лазурным Драконом. Он женился на девушке из Исшоу. Она приходится двоюродной сестрой Талвела; у нас мирные отношения с их страной, и с Нио тоже. У нее и Авагира есть сын, Хикару. Йон тоже женился. Он живет с женой в Мако. У них трое детей: два сына и дочь. Ты уже дедушка.
Эти слова заставили Айадара Атани улыбнуться. Потом он спросил:
— Где мой сын?
— В Каменай, на совете, созванном королевским военачальником Рованом Иморином, который хочет повести войско сразиться с пиратами Чайоу.
Она погладила его по лицу. Нет, она ошиблась, когда решила, что он не изменился. Годы не прошли для него бесследно. Но все-таки он казался удивительно молодым. Иоанна задумалась: а не кажется ли она ему старой?
— Никогда больше не покидай меня, — сказала она.
Лицо его на мгновение омрачилось. Он поднес ее руки к своим губам и поцеловал ее ладони и запястья. Потом он сказал:
— Любовь моя, я не хочу этого делать. Но должен. Мне нельзя здесь оставаться.
— Что такое ты говоришь?
— Авагир теперь повелитель этой земли. А ты знаешь, какой у драконов характер. Мы, драконы, алчны до власти. Останься я, и будет беда.
У Иоанны кровь в жилах похолодела. Она знала. В истории драконьего народа много злобы и соперничества: сыновья шли против отцов, братья против братьев, матери против детей. Кровавы эти сказания. И этим, хотя и не только этим, объясняется то, что век драконий недолог.
