Аллан Фолсом - Изгнанник
Но у него самого сейчас был куда более важный вопрос к Мурзину: почему до сих пор нет никаких новостей? В чем дело? Мартен определенно приехал в Москву. Он был уверен, что его сестра находится именно здесь. У него не было никакого повода предполагать, что она уехала в какое-то другое место. И он должен быть здесь.
— Прошло еще слишком мало времени, ваше высочество, — мягко попытался Мурзин успокоить Александра. — Его фотографии раздали лишь вчера поздно вечером. А сегодня еще даже не рассвело.
— Это не ответ, а отговорка, — резко оборвал его Александр, явно копируя баронессу.
— Обещаю вам, ваше высочество, — невозмутимо продолжил полковник, — что к этому времени завтрашнего дня его найдут. В Москве нет ни одного угла, мимо которого он мог бы пройти незамеченным.
Долгое время Александр держал трубку молча, не зная, что сказать. Просто сидеть и ждать никуда не годилось, но что еще сделаешь в такой ситуации? Его мысли беспокойно бегали. Что, если Мартену каким-то образом удалось раздобыть номер сотового телефона Ребекки? Тогда он просто позвонил бы ей. Но это было полностью исключено. Номер меняли каждый день. На такую меру пришлось пойти после того, как хакеры, взламывая системы электронной защиты, дважды выведывали его, пытаясь лично побеседовать с новой царицей. Ребекке было сказано, что по мобильному телефону она может звонить только сама, а все входящие звонки тщательно проверяли царскосельские операторы и два ее личных секретаря. Так что связаться с нею по телефону у Мартена не было никакой возможности. И тут Александру в голову пришла новая мысль, от которой по коже пробежал мороз.
— А не могло ли случиться, — пробормотал он Мурзину, почти перейдя на шепот, — что он вовсе не в Москве? Вдруг он каким-то образом все разузнал и едет сейчас в Царское Село?
— Ваше высочество, — снова протянул Мурзин успокаивающе, — так откуда ж ему знать? А если и разузнал, то дворец битком набит агентами ФСО. Он даже на травинку там ступить не сможет, не то что к ней в покои попасть.
В глазах Александра вспыхнул гнев, и он почувствовал, что у него взмокли ладони.
— Полковник, не вам говорить мне, что может и что не может сделать Мартен. Мы имеем дело с человеком, который выжил в таких обстоятельствах, когда все считали, что у него нет ни малейшего шанса. Он опасен и коварен. У меня самого была возможность в этом убедиться. — Он с трудом подавил приступ тошноты. — Распространить розыск на Санкт-Петербург, а также на все железнодорожные, автомобильные и даже пешие пути, ведущие в Царское Село.
— Есть, ваше высочество, — вежливо подчинился Мурзин.
— А мне подать вертолет.
— Куда, ваше высочество?
— В Царское Село.
34
Московский вокзал, Санкт-Петербург, 8.35
Мартен сошел с поезда сразу следом за Коваленко. Бредя по вокзалу в толпе пассажиров, они выглядели обычными приезжими. Мартен был чисто выбрит, да и прическа его стала гораздо короче. Эту услугу оказал ему проводник. Пачки сторублевок, которую сунул ему в руку Коваленко, оказалось достаточно, чтобы в купе появились также бритва, мыло, старые ножницы и небольшое зеркальце на подставке. Остальную работу проделал сам Мартен, который долго возился, склонившись над раковиной одного из двух крохотных туалетов, располагавшихся в голове и хвосте вагона. Конечно, на конкурсе парикмахеров его прическа вряд ли заняла бы призовое место, но без бороды и с коротко подстриженными волосами опознать его по фото с визы было практически невозможно.
Возле окошек билетной кассы Коваленко приметил молодого человека в потертых джинсах и с сигаретой во рту, который сидел, скрестив ноги, прямо на грязном полу и что-то бренчал на гитаре. Выглядел этот тип слишком уж знакомо. Коваленко не пришлось долго вспоминать. Ну конечно же, это был тот самый торговец наркотиками и по совместительству наркоман, которого он арестовал несколько лет назад по подозрению в убийстве другого наркодилера. Позже с арестованного сняли обвинения, однако урок, как видно, не пошел ему впрок, потому что старый знакомый был снова «во всей красе», занятый любимым делом, только теперь не в Москве, а в Питере.
Несколько приблизившись, Коваленко отметил про себя, что при всей кажущейся неадекватности наркоман довольно зорко поглядывал на людей, сходящих с поезда. Очевидно, он высматривал какого-то определенного человека. Невозможно было определить, заметил ли он самого Коваленко, а если заметил, то узнал ли.
Впереди виднелся коридор, ведущий направо. Над поворотом был указатель, приглашавший тех, кому надо было совершить пересадку на Транссибирский экспресс. Коваленко быстро нырнул в коридор, чтобы скрыться с глаз наркомана. Десять секунд спустя его догнал Мартен.
— Они уже здесь, — тихо известил его Коваленко.
— Кто?
— Шпионы Александра.
— Они нас видели?
— Черт их знает. Может быть. Идите и не оборачивайтесь.
35
Москва, отель «Балчуг Кемпински», 9.55
Он был просто неотразим: черные волосы зачесаны назад, свитер, темные брюки, короткая кожаная куртка и удобные замшевые туфли. Следом за Мурзиным Александр взбежал по короткой лестнице на вертолетную площадку на крыше. Мурзин распахнул дверь, и оба зажмурились от теплых солнечных лучей.
Прямо перед ними стоял российский военный вертолет «Камов-60» с медленно вращавшимися винтами, полностью готовый к взлету. Через полминуты они расположились в кабине, двери закрылись, ремни безопасности защелкнулись. В этот момент у Мурзина зазвонил сотовый. Он принял звонок и тут же передал телефон Александру.
— Это вас, ваше высочество. Из дворца.
— Ребекка?
— Баронесса.
Царское Село. Время то же
Яркий свет, щедро лившийся в окна большой дворцовой библиотеки, падал не только на баронессу. Солнце освещало все помещение с темной громоздкой мебелью, стенными панелями из белого мрамора, полками красного дерева, сплошь заставленными альманахами, календарями, путевыми альбомами и антологиями. Все это служило смутным напоминанием о прошлом. Но в данный момент прошлое не имело для баронессы никакого значения. Ее волновало и злило настоящее.
— Я уже несколько часов пытаюсь тебе дозвониться, — проговорила она на безупречном русском, отчитывая Александра, словно мальчишку. — Уже в двадцать мест позвонила. Почему не отвечаешь?
— Я… — начал заикаться он, — приношу извинения. Тут кое-какие другие дела…
— Какие еще другие дела? И с какой стати нас доставили сюда среди ночи? Что интересно, от тебя ни слова. На улице уже темно, и тут являются люди из ФСО, берут нас в охапку и увозят из Москвы. Потому что ты, оказывается, очень занят. А наше дело — сидеть взаперти.
Александр махнул рукой, сделав Мурзину знак открыть дверь, отстегнул ремень и вылез наружу, затем отошел подальше от вертолета.
— Баронесса, хочу вам сообщить, что брат Ребекки жив. Прибыл в Москву вчера вечером. Потому мне и пришлось отправить вас с ней в Царское Село.
— Где он сейчас?
— Нам пока неизвестно.
— А ты уверен, что это именно он?
— Да.
— Значит, царица была права с самого начала.
— Баронесса, Ребекке неоткуда знать об этом.
Баронесса де Вьен, дойдя до середины библиотеки, резко развернулась на месте и направилась к окну.
— К черту Ребекку, — злобно фыркнула она. — Есть новости, которые куда важнее.
— Что за новости?
— Вчера ты встречался с президентом Гитиновым.
— Да, и что же?
Она быстрым движением заправила прядь волос за ухо и повернулась спиной к излишне яркому свету.
— Ты ему не понравился.
— Это как понимать?
— Ему не понравилось то, как ты держался. Слишком высокомерно.
— Баронесса, я был подчеркнуто вежлив. Мы поговорили, и я не сказал ничего такого. Если это считать высокомерием…
— Он видел тебя насквозь. С его точки зрения, ты слишком силен. И питаешь тайные амбиции.
Александр самодовольно ухмыльнулся и посмотрел на Москву-реку и громаду Кремля за нею.
— А он, оказывается, проницательнее, чем я думал.
— Гитинов не дурак, иначе не стал бы президентом. Так что винить в возникших трудностях следует тебя, а не его. — Тон баронессы был резок.
Александр поспешно повернулся спиной к вертолету, будто Мурзин и экипаж могли увидеть выражение его лица или, хуже того, подслушать разговор.
— Неужели твоя жизнь ничему тебя не научила? Неужели так сложно усвоить простое правило? Никогда, никому, ни за что не показывать, что у тебя на уме. — От библиотечных окон баронесса направилась в глубь библиотеки.
— Ты хоть в состоянии представить, чего стоило вытащить тебя на то место, которое ты сейчас занимаешь? — продолжила она. — Я говорю не только о годах, которые потребовались, чтобы выковать твой характер. Не только о годах физической и иной, очень специфической подготовки с целью сделать из тебя сильного и жестокого человека, достойного стать государем всея Руси. Я говорю еще и о политических маневрах. — С каждым словом злоба ее росла. — Кто почти два десятилетия обрабатывал триумвират — вместе и по отдельности? Кто втирался в доверие к этим людям, кто проникал в их мысли, разбирался с их проблемами, давал им деньги, много денег? Кто убедил их в том, что единственный способ стабилизировать страну и укрепить ее национальный дух — это восстановить монархию? Кто убедил их потребовать от сэра Питера Китнера отречения в твою пользу? — Гнев баронессы достиг высшего накала. — Так кто же?
