Яблоня - Лада Солнцева
Кристиан откинулась на диван, закрыв глаза, и тихо пробормотала:
– И что же тогда здесь делаете вы, сержант Крайше?
Фледель помолчал немного, отхлебнув свой кофе.
– Вы упали в обморок, капитан.
– Это не причина…
– Аднет сказал, что ваш организм уже на пределе. Вколол что-то и сказал уложить вас спать. Сколько вы уже не спали, капитан?
– Не столько, чтобы это должно было волнова…
– Меня это будет волновать!
В голосе Фледеля внезапно прорезались стальные нотки.
– Что, если бы это случилось на крыше, или в момент стычки с особо опасным преступником? Вы что, не понимаете, что…
– Соблюдайте субординацию, сержант.
Взгляд Кристиан заставил его замолчать. Повисла тишина.
Тихо тикали часы возле настольной лампы, накрытой сверху шарфом, поглощающим почти весь свет.
– Будете кофе?
– Нет.
И вновь тишина.
Кристиан вспомнила, каким подавленным был сержант сегодня утром, когда они приехали на заброшенный завод. Она никогда не знала его таким – заторможенным, отсутствующим. Впрочем, знала ли она его вообще? Или для нее сержант Крайше – это лишь пустой образ бесконечно оптимистичного мужчины, который она выстроила для себя, не желая смотреть глубже?
– Я не единственная, кто сегодня подверг нас опасности.
Она не хотела, чтобы это прозвучало так резко. Сержант отвел взгляд, помрачнев.
– Я не хочу об этом говорить.
– Об аварии или о том, что случилось на заводе?
– Ни о том, ни о другом.
Сказал как отрезал. Она знала, что не должна влезать в эту часть его жизни, но Фледель был ее подчиненным, и почему-то она чувствовала ответственность за то, что с ним происходит. Как минимум из-за того, что его состояние могло подставить их в любой момент.
«Как и мое», – мрачно завершила свои размышления капитан.
– Вам достаточно было оставить меня здесь.
Фледель долго смотрел в стену, словно не услышав ее замечания. Затем он гулко поставил чашку на стол.
– Не хотелось, чтобы вы проснулись здесь одна.
«Какая вам разница?», – хотелось спросить ей, но она знала, что не хочет слышать ответ на этот вопрос. Не хочет вновь слышать о том, что ей некуда возвращаться и не с кем просыпаться. Он говорил вещи, которые не должен был говорить, не имел права говорить, и все, чего ей хотелось, так это чтобы он замолчал и не смел никогда более даже намекать на ее слабость.
– Расскажите мне о деталях операции.
– Мы окружим здание со всех сторон ровно в четыре часа утра и затаимся. Я уже отправил вам карту с расположением всех позиций – в том числе и вашей собственной. Разумеется, как капитан вы можете внести любые коррективы в наш план, но мне кажется, сейчас поздновато что-то менять.
Она посмотрела на часы. Было почти три часа ночи.
– Ребята из соседних отделов, скорее всего, уже выехали. Но вам я посоветовал бы хотя бы еще немного отдохнуть. В конце концов, так как район наш, нам ближе всего ехать, и у вас есть время…
– Мне не нужен отдых.
– Прошу, капитан, прекратите! – его голос стал почти молящим. – Вы никому не сделаете так лучше, ни себе, ни команде!
«Я знаю!» – закричала она про себя, но вслух вырвалось лишь:
– Не вам решать, что мне делать!
– Капитан… Мы не чужие друг другу люди. Мы вместе учились. Мы коллеги. Мы вполне могли бы стать дру…
– Если мы не чужие друг другу люди, почему вы отказываетесь говорить о причинах своего вчерашнего состояния?
Он замолчал.
– Я уезжаю на точку. Вы можете сидеть и отдыхать здесь столько, сколько вам потребуется, сержант.
Она ушла, не оборачиваясь, а он так ничего и не сказал.
Капитан приехала на место спустя пятнадцать минут: стрелки на часах едва-едва перевалили за три. Судя по присланному Фледелем плану, в операции участвовало не так много людей – должно быть, он боялся спугнуть убийцу. Подробно изучая карту, Кристиан невольно отметила, каким продуманным был план, словно его составлял опытный в этом деле человек.
В нужной им многоэтажке так и не был достроен грузовой лифт, и лишь фанерные полы в шахтовых нишах уберегали не совсем владеющих собой жителей от падения. Именно эти ниши, глубокие и затемненные, были выбраны как позиции для засады. Кроме того, были перекрыты все пожарные лестницы, а крышу держал под прицелом снайпер.
Капитан всей душой не хотела, чтобы в этой операции участвовал снайпер. Во-первых, это означало, что Фледель уже передал детали дела начальству, раз в нем участвовал специалист такой квалификации. Во-вторых, всегда существовала вероятность, что в процессе преступник будет смертельно ранен – а им для счастья не хватало только трупа при исполнении. Нужно было избежать жертв любой ценой. Только тогда преступник сможет рассказать свои истинные намерения.
Ее собственная позиция находилась на самом верхнем этаже, у выхода на крышу, и в некой мере ее это злило. Она знала, что сержант выбрал эту точку потому, что едва ли на ней могло произойти хоть что-то – либо преступника задержат еще на нижних этажах, либо он проберется на крышу не через внутренние лестницы, и тогда его возьмет снайпер.
Вдалеке переговаривались пара полицейских в гражданском – она знала их как членов одного из патрульных отрядов, тех самых, что часто просили помощи Фледеля в особо сложных ситуациях. Никого из своего отряда она пока не видела. Возможно, они уже разошлись по своим местам, а возможно, как и Фледель, еще даже не приехали.
– О, наша обморочная леди наконец пришла в себя, – раздался мрачный голос позади нее.
– Аднет? А что вы здесь делаете?
– Перекрытие доступа кислорода к головному мозгу во время обморока приводит к ухудшению умственных способностей, капитан. При операции подобных масштабов штатный врач обязан присутствовать на случай непредвиденных ранений.
– Значит, сержант Крайше вывел это дело на межрайонный уровень? – капитан пропустила мимо ушей едва ли завуалированное оскорбление.
– Да, однако не думаю, что нашему руководству выгодно привлекать к этому СМИ. Неизвестно, что навредит обществу сильнее – то, что молодые дамы не предупреждены об опасности, или то, что мы ввергнем в панику целый город, заявив о четырех убийствах менее чем за неделю.
Он затушил сигарету о стену, чтобы достать новую.
– К тому же, начальство явно рассчитывает, что мы возьмем его сегодня, и нам даже не придется отвечать на лишние вопросы журналистов.
– Самое главное сейчас – это спасти последнюю жертву.
– Если сможем. Вчера я помогал
