Наль Подольский - Расчленяй и властвуй
Сотрудница Багрова, временно исполняющая обязанности вахтера, провела Самойловых в регистратуру, где уже находился полковник с двумя своими людьми.
— А что случится, если будет проверка постов? — как показалось адвокату, с надеждой спросила Карина.
— Будем отстреливаться, — пожал плечами полковник.
«Надо же, какой шутник», — подумал с удивлением адвокат, сочтя все же необходимым объяснить Карине, что проверяющих офицеров милиции интересуют, как правило, только две вещи: не спит ли сторож и не слишком ли он пьян, а в такие подробности, как соответствие списочному составу, никто не вдается.
Чтобы не привлекать внимания бдительных соседей, свет не включали, пользовались переносными фонарями. Начали с того, что нашли медицинские карты Солодкова, Мансурова и Петухова, и графолог подтвердил идентичность почерка, которым были вписаны данные последнего обследования во всех трех случаях. Затем стали искать другие документы с тем же почерком. Он был выявлен еще на нескольких медицинских картах, но это не дало ничего нового. Наконец, Карине удалось обнаружить в одной из папок пачку бланков с результатами анализа крови, на части которых имелся искомый почерк, а в углу значилось: «Каб. 45».
Вскрытие кабинета 45 заняло не более двух минут. На двери с внутренней стороны висела табличка: «Прием ведут медсестры Гальперина Р. М. и Милюкова А. А.». Осмотр рабочих столов медсестер сразу привел к успеху: у обеих остались на виду результаты последних, сделанных в конце рабочего дня, анализов, и на тех, что были написаны уже примелькавшимся почерком, стояла подпись, хотя и неразборчивая, но несомненно начинавшаяся с буквы «м».
Итак, информацию «Пигмалиону» поставляла медсестра Милюкова.
В ящике ее стола лежала половинка плитки шоколада, карманное зеркальце, крем для рук, крохотная плюшевая собачка, астрологический календарь и увесистая пачка типографских бланков. Разглядев один из них в свете аккумуляторного фонаря, Карина застонала, полковник вполголоса выругался и буркнул в сторону Карины «извините», а Самойлов попытался присвистнуть, но взамен этого издал негромкий шелестящий звук.
Бланки содержали графы для всех биохимических и физиологических параметров, встречавшихся в распечатках «Пигмалиона». Порядок расположения и формулировки названий рубрик не оставляли сомнений: ввод данных в пигмалионовские компьютеры производился непосредственно с этих бланков. В правом верхнем углу каждого бланка была отпечатана надпись: «Российский Центр Социально-медицинских Исследований». Поскольку медсестра хранила бланки просто так, в незапертом ящике, она, по-видимому, не догадывалась об их криминальном назначении и не подозревала, что является соучастницей преступлений. Учитывая солидный объем пачки, Багров счел возможным прихватить пару бланков с собой.
— Думаю, выходить на нее надо вам, — сказал он адвокату. — Вы, с вашей обходительностью, добьетесь от нее больше, чем мои дуболомы. Главное сейчас — ее не спугнуть.
Программа налета на поликлинику была полностью выполнена. Отставного прапорщика, которому предстояло проспать еще часа три, привезли в вестибюль и по возможности удобно разместили в его рабочем кресле. Дверь заперли снаружи изготовленным на скорую руку дубликатом ключа.
Наутро, в девять, с трудом заставив себя подняться по звонку будильника, адвокат долго полоскался под душем, чтобы придать себе ту степень вальяжности, которая была необходима для результативной беседы с медсестрой Милюковой.
Она оказалась миловидной девушкой и представилась как «Саша». Александр Петрович, в свою очередь, представился членом правительственной комиссии по контролю над общественными и частными программами с социальной ориентацией. Понятно, в данном случае в поле зрения комиссии был Центр Социально-медицинский Исследований.
Саша по своему простодушию даже не поинтересовалась, откуда посетителю известно о ее сотрудничестве с Центром, хотя у адвоката был готов ответ на этот вопрос. Она охотно выложила все, что знала.
С Центром она работает уже больше двух лет. В ее обязанности входит обследовать десять человек в месяц и заносить результаты обследований в специальные бланки (бланки были предъявлены). Обследованию подлежат пять мужчин и пять женщин, каждый в одном из пяти определенных возрастных интервалов, а в пределах этих категорий — выбор каждого обследуемого произвольный, по ее усмотрению. В конце месяца она отсылает десять заполненных бланков по адресу: Москва, 105361, абонентный ящик 87. За эту работу она ежемесячно получает по почте гонорар, корректируемый с учетом инфляции. В последний раз он составил десять тысяч рублей.
«Ловко, — подумал адвокат, — вся штука именно в мизерности суммы. Если бы ей стали платить много, она бы наверняка заподозрила неладное и побежала с кем-нибудь советоваться».
Истолковав по-своему молчание собеседника, она встревоженно спросила:
— Может быть, я что-то не так делаю?
— Нет, нет, — успокоил ее адвокат, — вы все правильно делаете. Не волнуйтесь и работайте, как работали. Если мы в вашем Центре обнаружим какие-либо нарушения, обязательно дадим вам знать.
В заключение беседы он попросил ее показать корешки почтовых переводов, если таковые у нее сохранились. Покопавшись в сумочке, она нашла несколько корешков — все переводы были отправлены из разных почтовых отделений Москвы и информационной ценности не имели.
Поскольку конец месяца был совсем близок, Багров посадил в соответствующее почтовое отделение специального дежурного, но к абонентному ящику 87 никто не подходил — видно, у «Пигмалиона» на почте были свои люди.
Закончив общение с Милюковой, адвокат позвонил в справочное «Пигмалиона». Результат превзошел все ожидания: Александру Петровичу предложили в любой момент, хоть прямо сейчас, получить сертификат органа, который, несомненно, подойдет синьоре Торелли.
— По-советски работают, — укоризненно проворчал адвокат, — труп еще в морге, а сертификат уже на прилавке.
Однако юридическое значение этого факта нельзя было недооценивать, и он тут же связался с Багровым.
Тот дал Александру Петровичу в провожатые человека, достаточно бойко говорившего по-итальянски, чтобы сыграть роль личного врача супермодели.
Получив распечатки данных о Петухове и его почках, адвокат со своим спутником составили свидетельские показания о посещении «Пигмалиона», и передали их полковнику.
Он, безусловно, грамотно плел сеть вокруг этой достойной фирмы. Оглашение такого документа в зале суда произведет изрядное впечатление… если, конечно, полковник доживет до зала суда.
К удовольствию адвоката, Багров ни в каких новых авантюрах участвовать не предлагал, и Самойловы без помех могли продолжить свое расследование. Хотя время нормальной работы контейнера со злополучной почкой, без подзарядки аккумулятора, истекало менее чем через двое суток, их это не очень волновало, ибо они не сомневались, что почка находится у Багрова. Впрочем, расслабляться не следовало, тем более что их теперь отчаянно торопила Клава. Она в панике названивала из Петербурга, откуда ей выехать пока не разрешали, и утверждала, что если она, вместе с почкой, в течение нескольких дней не вылетит в Италию, произойдут ужасные вещи. Но, увы, все, что могли предпринять Самойловы, как назло, требовало много времени. Им оставалось либо опрашивать родственников умерших коллег Дегтярева, либо разыскивать эмигрантов.
— А может, сперва попробуем психушку? — неуверенно предложила Карина. — Его фамилия, кажется, Смолин?
Она имела в виду старшего научного сотрудника лаборатории Дегтярева, пребывающего ныне в лечебнице с диагнозом «старческий маразм». Судя по обилию благодарностей и поощрений в его личном деле, он был в фаворе у своего начальника и мог что-то знать о его приватных делах. Но сейчас ему исполнилось восемьдесят два, и если с таким диагнозом его поместили в стационар, вероятнее всего, вступить с ним в контакт невозможно. Поэтому посещение психиатрической больницы в ряду возможных ходов значилось у Самойловых под последним номером.
— Можно попробовать, — уныло согласился Александр Петрович, — нам сейчас надо хвататься за любую соломинку.
«Психушка», где содержался Смолин, размещалась на северо-западе, в Тушино. Они добрались до нее около четырех, и сонный вахтер сообщил им, что сегодняшний день «невпускной». Справочное бюро функционировало. Обитавшая в нем благообразная старушка, в ответ на сплетенную адвокатом жалостную историю, выяснила номер отделения Смолина и уговорила по телефону дежурную медсестру выйти в проходную.
Через несколько минут перед ними предстала рыжая девица с нахальными распутными глазами. Верхние пуговицы ее халата были расстегнуты, позволяя обозревать объемистые веснушчатые груди. Александру Петровичу показалось, что под халатом у нее никакой другой одежды нет.
