Скотт Мариани - Сокровище еретика
Бен пожалел, что заговорил про часы.
— Не казни себя, Гарри. С тем же успехом на него могли напасть ради кошелька, ноутбука, мобильника. Богатый европейский турист. Всякое случается. Бывает, люди гибнут из-за жалких грошей. — Он помахал фотокарточкой. — Я беру?
Снимок, вытащенный из рамки, лег в папку к другим бумагам. В них не было никакой полезной информации, но Бен уже решил, с чего начать. Документы отправились в рюкзак.
— Все, готов.
Пакстон был доволен.
— Отлично. В Порто-Веккьо тебя ждет такси, чтобы отвезти в аэропорт.
Когда Бен уже выходил, Пакстон внезапно обнял его. Бена удивило напряжение, сковавшее тело товарища.
— Я люблю жену, — тихо сказал Пакстон.
От этих слов Бена передернуло, но он постарался скрыть свою реакцию.
— Знаю, Гарри.
— Я для нее слишком стар. Сам не пойму, что она во мне нашла. Но я люблю ее больше всего на свете. Она — все, что у меня осталось.
Бен мог только кивнуть.
Пакстон похлопал его по спине, отступил и смахнул слезу. Минута слабости закончилась.
— Жду твоего звонка.
— Буду на связи, Гарри.
Сойдя в Порто-Веккьо с баркаса, Бен сел в ожидающее такси и через сорок пять минут подъехал к международному аэропорту Лазурный Берег.
Рейс до Нормандии манил Бена куда больше, чем полет в Каир с посадкой в Амстердаме. В голову лезли мысли о Джеффе и Брук. Интересно, что там сейчас? Они будто остались где-то далеко, в прошлой жизни. Бена пронзила тоска по их обществу.
Бен был на полпути от такси к терминалу, когда его заставил обернуться рев мотора: к нему, свернув с пандуса, несся родстер Зары. Взвизгнули шины, автомобиль затормозил в пяти ярдах. Оттуда выпрыгнула Зара и бросилась к Бену. В ее лице сквозило возбуждение.
— Что ты здесь делаешь? — ошарашенно спросил он.
— Не могла отпустить тебя, не повидавшись напоследок.
— Ты ехала за мной от самого Сан-Ремо?
— Хотела попрощаться. Прости, что вчера вечером тебя бросила. Глупо было вот так убегать.
— Но куда лучше, чем остаться.
— Все мои слова — правда. Я тебя люблю. На самом деле. Хочу быть с тобой. И найду способ, такой, чтобы ты остался чист перед Гарри.
— Прекрати. Слышать не могу. Так нельзя.
— Ты сам знаешь, что можно и нужно.
Зара крепко прижалась к нему, он погладил ее по волосам. Их лица были совсем близко. Внутренняя борьба разрывала Бена на части. Сдавшись, он поцеловал ее и через несколько мгновений разорвал объятия, чувствуя ком в горле.
— Надо бежать. Самолет ждать не будет. А у меня важное дело.
— Останься со мной. Полетишь следующим рейсом.
— Ты же знаешь: не могу.
Зара нежно погладила его по щеке.
— Береги себя.
— Ты тоже, — ответил Бен.
— Когда мы увидимся?
— Не знаю. — Он развернулся, как по живому отдирая себя от нее.
— Позвони, — бросила она ему вслед. — Обещай, что позвонишь.
Он хотел вернуться, снова обнять ее, быть с ней, увести ее туда, где они останутся наедине… Но его ждала дальняя дорога. У самых дверей терминала Бен посмотрел назад. Зара стояла у машины — маленькая, одинокая фигура. Она помахала ему. Он вздохнул и зашел внутрь.
Сидя в автомобиле, двое мужчин вели наблюдение за стоянкой. Водитель хотел было пойти за объектом в здание вылета, узнать, каким рейсом улетел Бен.
Тут с визгом прилетел «БМВ», откуда выскочила жена Пакстона.
Нырнув в машину, водитель спросил у напарника:
— Что за бред? Она вообще с дуба рухнула?
Пассажир, поглаживая фиксирующий воротник на шее, угрюмо смотрел, как Зара Пакстон обнимается с объектом.
— Черт, их связь может поломать все планы! — Вздрогнув от боли, он развернулся лицом к водителю. — Думаешь, она ему что-нибудь рассказала?
Водитель вздохнул.
— Не знаю. Будем молиться, чтобы она не завалила нашу операцию.
14
Пьер Клодель был мастером своего дела. Подробностей его работы не знала ни одна живая душа, однако в тех кругах, где он вращался, о нем говорили шепотом и с великим почтением. И это при том, что всей правды о его жизни не знал никто.
К сорока двум годам Клодель прочно обосновался в списке богатейших людей Каира. Был он высок, обходителен, всегда одет с иголочки, обладал безукоризненными манерами и громадными возможностями. Играл в теннис и поло, ценил живопись и хорошее вино, имел собственную ложу в опере, знал лучшие отели и рестораны в любом городе мира. Женщин выбирал, как дорогие часы, а менял как перчатки. Ездил на красном «феррари», жил в псевдотосканской вилле, занимающей почти два акра ухоженной парковой зоны в Гайд-Парке, одном из самых дорогих охраняемых поселков Каира.
Клодель тщательно скрывал природу своего бизнеса. Когда его спрашивали, чем он занимается, он, расплывшись в обаятельнейшей улыбке, сообщал, что специализируется на экспорте культурных ценностей. Такой ответ вполне годился для праздных бесед в элитных клубах и для светских львиц, которых он соблазнял. Им не нужно было знать правду. И никому другому тоже.
Давным-давно у себя на родине, во Франции, Пьер Клодель всей душой отдавался изучению археологии.
Молодым студентом он работал до седьмого пота, получал высшие баллы и тем заложил основу для блестящей научной карьеры. Устроился преподавателем в Сорбонну, где иные ученики были старше него. Дела шли хорошо — в деньгах он не купался, но и от безденежья не страдал. Нашел себе приятную девушку, Надин, и они стали жить вместе. Маленькая машина, маленький песик, налаженный парижский быт. Разговоры о свадьбе, перспективы семейной жизни.
Многие мужчины именно так представляют себе счастье, однако Пьер Клодель был человеком другого склада. Он хотел большего. Вскоре его неудержимо потянуло на перемены.
В двадцать семь лет любимая египтология впервые привела его на раскопки в Западной Сахаре, где он распробовал вкус приключений. И подсел на них. Будущее засверкало новыми красками. Под слоем песка таились богатство и слава, и Пьер твердо решил их найти.
По возвращении во Францию он не оставил от прежней жизни камня на камне. Уволился с работы, оставил Надин рыдать над короткой запиской на кухонном столе. Упаковав пожитки в единственный чемодан, сел в самолет, сошел на раскаленную почву Египта и навеки выкинул прошлое из головы.
Клодель нового разлива снял самую дешевую комнату, какую нашел в Каире, и тут же с кипучей энергией принялся выстраивать бизнес. Фактически он стал профессиональным грабителем могил. Буквально за год сколотил состояние. Первый миллион дался ему до смешного легко.
Шли годы. Деньги прямо-таки валялись под ногами. Дело свое Клодель знал туго, и удача была к нему благосклонна.
Его тешила мысль, что профессия грабителя могил древнее, чем проституция. Едва первобытные цивилизации начали в знак уважения закапывать с покойником ценные вещи, этим обстоятельством тут же воспользовались предприимчивые люди.
Туристическая полиция Египта регулярно ловила каких-нибудь балбесов, ковыряющихся с лопатой у пирамиды Джосера в Саккаре. Такой подход вызывал у Клоделя искренний смех. Его собственные операции, изящные многоходовки, гарантировали ему безопасность. Он вообще не приближался к пустыне, а исполнителей нанимал через надежных посредников. Все деловые вопросы решались в винных барах, лучших ресторанах и на площадках для гольфа. Там он чувствовал себя как рыба в воде. По горячему же песку не ходят в итальянских туфлях ручной работы.
Клодель объездил все города мира, где было чем поживиться: Рим, Афины, Бейрут, Дамаск, Дели. Но основные поставки шли из Египта. Там любой человек с маломальскими связями был замешан в расхищении древних ценностей. Даже правительственные чиновники, призванные защищать культурное наследие Египта, зарабатывали приличные состояния, сбывая артефакты частным покупателям из Европы и США. Шиферные палетки фараонов, гончарные изделия, глиняные и бронзовые статуэтки, амулеты, золотые украшения… Добро утекало из страны настоящим потоком.
Клодель из предосторожности никогда не приближался к артефактам. У него в доме не было египетского искусства, ни единой вещицы, с которой его могла бы поймать туристическая полиция или Министерство культуры. Его ни разу даже не заподозрили, но в любом случае обыска он не боялся. Все, чем он владел, было куплено легально. И никто не знал, что за коллекцию ваз династии Минь он заплатил благодаря тоннелю, пробитому на храмовый склад в Карнаке, откуда умыкнули целый грузовик статуй.
Или взять бесценный стол Людовика XIV, стоящий в кабинете. Его Клодель сменял на золотую маску эпохи Птолемеев, украденную с мумии в некрополисе Дейр-эль-Банат. Одна из первых его больших сделок. Он до сих пор отлично ее помнил. Гробницы прятались совсем неглубоко, порой лишь в метре от поверхности. Плевое дело. Когда прискакали власти, все ценное оттуда уже исчезло, остались только кости да бинты. Клодель не интересовался трупами тысячелетней давности.
