Ричард Кларк - Врата скорпиона

Мистером Гоббсом звали их кота – существо, которое в какой-то мере заменяло им ребенка, что по большей части устраивало Сару.

Когда Рассел начал давить на жену, чтобы та приняла решение и они попытались родить настоящего маленького человечка, Сара ответила, что при их постоянных разъездах и ненормированном рабочем дне мужа приходится чем-то поступаться.

– Я не могу полностью взвалить воспитание ребенка на свои плечи и ухаживать за ним одна, как за мистером Гоббсом. Это должна быть общая забота.

Рассел с этим соглашался, но не мог представить себя проводящим тридцать часов в неделю на какой-нибудь скучнейшей «фабрике идей»[43] вроде Брукингского института или корпорации РЭНД. Это было бы слишком. Мозг протестовал и не желал писать объемные аналитические обзоры, которые потом никто не станет читать.

Да, он хотел, чтобы у них был ребенок – их общий ребенок. Но Сара обычно заканчивала такие разговоры малоубедительным утверждением: «Мы вовсе не становимся неудачниками оттого, что не имеем детей. Я не такая, как моя мать, и мне не требуется непременно произвести потомство, чтобы оправдать свое появление на земле. Поверь, таких людей хватает и без нас». И он покупал игрушки для нее и для кота в магазинах аэропортов по всему миру. Хотя дома им не слишком радовались.

Сара протиснулась мимо трех рядов стоящих такси, частных и полицейских машин и подкатила ко входу Верджин-Атлантик в секторе вылетов аэропорта Даллеса. Включив аварийную сигнализацию, она выскочила из автомобиля, чтобы обнять мужа, и тут же услышала окрик полицейского:

– Леди, немедленно уберите машину!

– Береги себя, будь осторожен, куда бы тебя ни занесло! – Она поцеловала Рассела, и в холодном вечернем воздухе от их дыхания возникли две струйки пара.

– После взрывов в метро в 2005 году в Лондоне вполне безопасно… – начал Макинтайр. Но она заставила его замолчать, приложив палец к его губам. И тут же сунула руку в карман.

– Послушайся меня. – Она ласково посмотрела на мужа, улыбнулась аэропортовскому полицейскому и юркнула в машину.

Расти помахал ей рукой, надеясь, что жена видит его в зеркале заднего вида. Затем полез в карман за значком, чтобы беспрепятственно миновать службу безопасности, но пальцы наткнулись на колоду карт с приклеенным к ней желтым листочком «Пост-ит»,[44] на котором было написано: «Вам стоит выучить несколько карточных фокусов. Будете показывать на благотворительной вечеринке РАЦ. Счастливого пути, босс! Дебби».

Обойдя стороной длинную очередь выстроившихся для прохождения досмотра пассажиров, Макинтайр в ожидании посадки на самолет завернул в клуб «Верджин», присел в баре и распечатал колоду карт. Во время поездок он освобождался от напряжения, которое в последнее время все чаще возникало между ним и женой. Вот и сейчас он почувствовал, как расслабляются еще недавно скованные мышцы. Он тасовал подброшенные Дебби карты и смотрел на плазменный экран телевизора, где шла передача Си-эн-эн. Министр обороны Генри Конрад выступал в Далласе с речью перед членами организации Ветераны американских зарубежных войн.[45]

– …Мы поддерживали добрые отношения с тех самых пор, как Франклин Рузвельт встретился с членами королевской семьи Ас-Саудов на борту американского военного корабля «Куинси». А теперь их свергли с трона убийцы из «Аль-Каиды». Эти головорезы намереваются распространить свой режим джихада на весь регион и грозят нашим союзникам в Египте, Бахрейне – повсюду. Но вот что я должен им сказать. Соединенные Штаты никогда не позволят ущемлять права своих союзников и будут бороться за восстановление законности на Аравийском полуострове.

В Далласе толпа взревела от восторга. В аэропорту имени Даллеса Макинтайр смешал карты и заказал «Уайлд терки».

4

Репортер «Нью-Йорк джорнал» Кейт Дельмарко ехала на такси в самый высокий отель в мире, построенный на искусственно созданном острове в ста ярдах от берега Дубая и имеющий форму гигантского паруса доу. Она не вошла в здание, а села в мини-кар, который повез ее по дамбе на набережную, мимо аквапарка «Уайлд Вади» к пристани, откуда к соседнему отелю и торговому комплексу отходили маленькие моторные доу. Войдя в прохладный зал с современными кондиционерами, Кейт повернула к итальянскому ресторану.

Хотя корпункт находился в Дубае, ее лучшим источником информации был английский дипломат Брайан Дуглас, работавший в британском посольстве в Бахрейне. Кейт понимала, что он занимался не только энергетическими вопросами, как это значилось в посольском справочнике. Но, несмотря на несколько совместных ночных вылазок на тридцатидвухфутовой «Бахрейнской красотке», он ей так и не открылся. И ни слова не сказал о своей тайной деятельности. А на прошлой неделе позвонил и довольно загадочно предложил встретиться со своим бахрейнским приятелем. Вот к нему Кейт сейчас и ехала.

В баре ее ждал Хасим Некеель, отпрыск одной из тех семей, которые строили новый Дубай: парящие небоскребы деловых зданий, насыпные острова, где выросли виллы и многоквартирные дома, туристические парки. Он не носил традиционной арабской одежды и больше походил на выходца с Малибу или Лагун-Бич.

– Вы решили, раз моя фамилия Дельмарко, – рассмеялась Кейт, когда он вел ее к столику на балконе, – то мне непременно понравится итальянский ресторан. – Судя по ее внешности, она происходила из южной Италии: кожа была довольно смуглой, лицо обрамляли длинные черные волосы. В этом году ей исполнялось сорок пять лет, но она оставалась вполне в форме и продолжала излучать средиземноморский шарм. Кейт умудрялась получать из королевских конюшен приглашение прокатиться верхом каждый раз, когда ей этого хотелось. И это стало ее субботним утренним ритуалом.

– Нет, – ответил Хасим, – я решил, что отсюда прекрасно видно светомузыкальное шоу, которое каждый вечер устраивают в отеле «Бурджи-аль-Араб». – Он усадил Кейт лицом к зданию в виде паруса. – Кроме того, здесь прекрасный выбор вин.

– Выбор вин? В Дубае осталось хоть что-нибудь арабское? Винные карты в ресторанах, тематические парки, набитые европейцами многоэтажные дома, вы сами в костюме от Армани… – Внезапно Кейт замолчала.

Семидесятиэтажная башня «Бурджи» окрасилась в лиловый цвет. Яркие звезды взлетели вверх с одной стороны здания и скатились с другой. Цвет потускнел и стал темно-красным.

– Дубай – центр нового арабского мира. Яркий, активно-деловой, космополитичный. – Хасим открыл карту вин. – Для многих европейцев этот город более доступен, чем юг Франции, и гораздо более занимателен. К тому же во Франции в это время года прохладно. Будьте любезны, «Бароло» 1999 года, – обратился он к официанту, не посоветовавшись со своей гостьей. – После того, что случилось в Эр-Рияде, многие мировые компании перевели свои региональные представительства в Дубай. Здесь надежнее, безопаснее, современнее и удобнее. И никаких налогов. Им здесь понравилось.

Кейт нахмурилась.

– Но не слишком ли близко к старому арабскому миру? К Исламии? Ирану? Из бара на крыше башни Дубая видны огни на нефтяных иранских платформах. – Она взяла маленький перчик с блюда с итальянскими закусками.

– Это нас тоже беспокоит, – признался Некеель. – Вот об этом-то я и хотел с вами поговорить.

– Я вся внимание.

– На протяжении многих поколений муллы в Иране стремились объединить шиитский мир под рукой Тегерана или Кума, где находится резиденция их религиозных лидеров. А придя к власти в тысяча девятьсот семьдесят девятом, принялись баламутить шиитское большинство в Ираке. Поэтому Саддам на них и напал в восьмидесятом.

– Возможно, и так, – отозвалась Кейт, раскрошив хлебный ломтик. – А может, просто хотел захватить их нефтеносную провинцию, пока страна не пришла в себя после падения шаха.

– Суть в том, – продолжал Хасим, – что за восемь лет войны погибло свыше миллиона человек. Обе воюющие стороны в конце истощили себя, но никто не победил. А через пятнадцать лет армии США, чтобы прихлопнуть Саддама, понадобилось всего три недели. Прошло еще три года, и теперь шииты практически правят Ираком под иранским надзором. Вашингтон сделал за Тегеран всю работу. И пока американцы занимались взрывами машин в Багдаде, иранцы тайно производили ядерное оружие, уверяя других, что до создания их атомной бомбы не меньше пяти лет.

– Хасим, – устало проговорила Кейт, – все, что вы сказали, – это ваша версия истории. Я же полагаю, что мы не позволили Ираку овладеть оружием массового поражения и дали ему демократию. Демократия означает правление большинства. Поскольку в Ираке большинство составляют шииты, то, соответственно, это их правление. Но из всего сказанного не следует, что Ираком правит Иран. Что тут нового?