Ричард Лаймон - Ночь без конца
К тому времени, как все это кончится, ты настолько измотан, что чувствуешь себя как зомби.
Но это тогда, когда все идет так, как должно быть.
На этот раз в самый разгар нашей вечеринки неожиданно обнаруживалось, что мы не единственные приглашенные. Это был настоящий сюрприз. Как раз незадолго перед тем, как они объявились, Рэнч внес прекрасный экземпляр девчонки-подростка на копье. На Брайана нашло вдохновение. Вероятно, надеялся обнаружить где-нибудь притаившуюся сестричку. Поэтому и отправился на поиски.
У Брайана, больше известного под кличкой Пескарь, был самый плохой послужной список по части убийств, поэтому никто особо и не надеялся, что он вернется с добычей. Я уж так точно. Но меньше всего ожидал я увидеть пару детей, пялящихся на нас.
Как получилось, что Брайан их не нашел? Как им удалось прошмыгнуть мимо него?
Но, как бы там ни было, они были тут. А я утомился еще до того, как во тьме показались их лица. И нам затем пришлось устроить на них облаву.
Черт, этих маленьких мерзавцев надо убить уже за то, что из-за них я столько пробежал. И за то, что из-за них попал в такую передрягу, из которой мне, быть может, не удастся выпутаться живым. Пропади они все пропадом, а вместе с ними Том, и Митч, и все остальные. Пошли они все к черту!
По крайней мере, пока со мной все в порядке.
Да и прошлой ночью ничего страшного со мной не случилось. Посидел себе под стеной. Просто смертельно устал. Слишком утомился, чтобы спускаться вниз по склону.
Если они и вправду хотели, чтобы я начал охоту на тех двоих, глупо было с их стороны уезжать — надо было остаться и помочь.
Ну и мать их...
Сидеть на корточках стало невмоготу, так что я опустился на землю Прислонившись к стене, я протянул вниз ноги и зажмурился.
Что может быть приятнее сидеть так: расслабившись и закрыв глаза.
Но здесь едва ли было самое подходящее место для сна. Какому-нибудь пожарнику или даже копу могло прийти в голову заглянуть за забор. Или может появиться вертолет с прожектором.
Где-нибудь внизу, среди кустов и деревьев, будет в тысячу раз безопаснее.
Но я не мог заставить себя пошевелиться.
В мыслях я уже сделал это. Спустился по склону, высматривая укромный уголок, и юркнул в уютную норку под густым кустом. Так-так-так! Местечко-то уже занято. И кем бы вы думали? Моей девчонкой. Какой приятный сюрприз! (Но сюрпризом для меня было то, что я помимо воли уснул. И туда ее поместило мое воображение. )
Она не могла шелохнуться от испуга. Так и осталась лежать на спине, с онемевшими конечностями и хныкая, пока я взбирался на нее. Затем я дернул за ворот ночнушки. С такой силой, что разорвал. Она стала сопротивляться. Не сильно, но вполне достаточно, чтобы доставить мне дополнительное удовольствие. После моей пощечины она перестала. Когда стягивал с нее ночнушку: сначала с плеч, потом все ниже и ниже, пока, наконец, с ног, она плакала.
— Пожалуйста, не делайте мне больно, — хныкала она. — Пожалуйста, не надо!
И тогда я сделал ей больно.
Когда делаешь им больно, самый кайф.
Я делал это пальцами и зубами. Она извивалась и кричала. А я сосал ее кровь и кусал со всей дури.
Какое счастье, что все меня бросили. Иначе пришлось бы с ними делиться.
А теперь она была вся моя!
Схватив за плечи, я всунул в нее свой член до самого упора. И это было прекрасно. Она была влажной и тугой, и настолько взвинченной от страха и боли, что превратилась в дрожавший и трепетный сгусток нервов. При каждом моем вхождении в нее ее грудки подскакивали. И чем сильнее я входил, тем больше они прыгали. Они были маленькими, но не слишком. Как маленькие трубочки с мороженым. А соски темные, как шоколад.
Я больше не мог сдерживаться. Пустился вразнос и вот-вот был готов взорваться. Закрыл глаза, чтобы продлить удовольствие, потому что видеть ее под собой становилось нестерпимо — в бледном лунном свете, в слезах и с прыгающими грудями. Это возбуждало меня больше, чем ее состояние.
И вдруг она неожиданно захохотала. Это был грубый вульгарный смех. От него у меня под кожей зашевелились ледяные червяки.
Смех заставил меня открыть глаза.
Ее подо мной уже не было. А была Хестер Ладдгэйт, такая, какой она была в восьмом классе, когда нам было по тринадцать лет.
Эта Хестер была редкой уродиной: крохотные красные пуговки глаз, широкий носяра, ввалившаяся нижняя челюсть, из-за чего верхние зубы вечно торчали, как у идиота, и сиськи, как раздувшиеся пакеты с пудингом. И это когда она была в лучшей форме.
А подо мной сейчас была Хестер в самой худшей.
Такой, во что она превратилась, когда мы закончили с ней развлекаться. После того как мы обрезали ей веки и губы и отрезали нос. После того, как мы сделали все остальное. Но перед тем, как она умерла.
Вид у нее был не ахти.
Я шарахнулся в сторону, стукнулся головой о что-то чертовски твердое и быстро проснулся. И с облегчением увидел, что никакой Хестер и в помине не было Она была всего лишь частицей моего сна.
Все-таки чудесный был сон. По крайней мере до того момента, пока Хестер не запрокинула свою безобразную башку и не залилась гробовым хохотом.
Как все-таки приятно после этого оказаться вновь в уютной темноте под стеной! Пару раз глубоко вздохнув, я постарался успокоиться. Сердце выпрыгивало из груди. О первой половине сна напомнил напрягшийся до боли член.
Все сны бывают к чему-то.
Но что мог означать этот мой сон?
Ладно, думаю, одно не вызывало больше сомнений: мне хотелось трахнуть эту девчонку.
И сон, возможно, говорил мне, что надо только попробовать и все получится.
Мой предок научил меня, по крайней мере, одному: сидя на заднице, ничего не добьешься. Для этого надо потрудиться, работать долго и упорно. Другими словами, это означало: спускаться по склону и искать девчонку, пока она не найдется.
Во сне она меня провела, превратившись в Хестер.
Впрочем, в реальной жизни у нее это не получится Она останется той же, пока я с ней не закончу. Хотя не совсем. Некоторые изменения с ней все-таки произойдут. Хотя их сделаю я. Я и мой нож.
И в этом я прекрасно обойдусь без помощи своих дружков.
Так вот, я поднялся, отряхнул свою юбчонку-конни и потянулся. Несмотря на то, что сон под конец так испортился, я чувствовал себя прекрасно. Казалось, со сном ушла вся моя прежняя усталость. И потягивание доставляло такое удовольствие. Не удержался, чтобы не замурлыкать, потому что в мускулах чувствовалась свежесть и сила.
Если она внизу, решил я, то обязательно найду.
Воображение вновь начало рисовать мне ее образ и то, что я бы с ней сделал.
Не забыть бы о пацане. Его тоже надо пришить. Особого удовольствия в этом не было, но сделать это было необходимо.
Может, девчонка знает, где он, мелькнуло у меня в голове.
Я сумею развязать ей язык.
Сначала она у меня заговорит, потом закричит, потом я заставлю ее просить и умолять, и только после этого она умрет.
Да. М-м-м-м-м.
И от всех этих мыслей у меня вновь поднялось настроение.
Я был готов.
Но не успел я и двух шагов ступить вниз, как услышал тихий крадущийся звук. Он раздался где-то справа от меня, чуть ниже по склону. Застыв на месте, я услышал хруст травы, затем треск веточки, затем снова хруст.
«О Боже, лишь бы это была она», — взмолился я.
Насмешка, не иначе, обращаться к Господу с подобной просьбой. Словно я уверен, что он с радостью мне поможет и бросит мне в объятия девчонку, чтобы я мог развлечься.
Но кто-то все же внял моим молитвам.
Потому что я стоял там, не смея шелохнуться, и, прежде чем успел подумать о чем-то другом, в поле моего зрения показалась девчонка. Едва я успел ее заметить, как она остановилась. Нас разделяло примерно пятнадцать футов — она стояла справа и почти на самом верху склона.
И заметил ее я только потому, что она остановилась на краю поляны, случайно оказавшейся между нами. Поляна как бы обрамляла ее. Вероятно, то же самое можно было сказать и обо мне, но меня это не волновало. Я не двигался, так что она не могла услышать никаких подозрительных звуков и не знала, в какую сторону смотреть. Кроме того, я стоял в тени стены, а она — в лунном свете.
Только благодаря этому лунному свету я и увидел ее, но его явно было недостаточно. Я едва мог различить смутные и размытые очертания лица. И одну руку. И ноги от уровня бедер — довольно высоко — и до щиколоток. Остальное было практически невидимым.
В этот миг она начала поворачивать голову. По тому, как она медленно водила ею из стороны в сторону, я понял, что идет проверка местности на безопасность.
Раз или два ее взгляд был направлен прямо в мою сторону.
Впрочем, он не задержался, так что, надо полагать, я не был замечен.
Оглядевшись по сторонам, она какое-то время стояла неподвижно. Затем пригнулась, положила руки на землю и согнула ноги в коленях. Я подумал, что так она собиралась проделать остаток пути к стене.
