Роберт Блох - Дом психопата
— Вы можете нам что-нибудь рассказать о случившемся?
Вопрос был чисто деловой, но и в легком намеке на возможное удовольствие, который прозвучал в ее голосе и отразился во взгляде, не было ничего дурного. Кажется, это помогло, и даже больше, чем она ожидала.
— Лучше, конечно, спросить у шерифа, — ответил Дик Рено. — Но раз вы уже знаете, что мы сюда кое-кого доставили, думаю, это больше не секрет. Дело в том, что мы и сами о нем не особенно много знаем. То есть пока не знаем.
— Нас устроила бы и фамилия, — сказал Гиббз.
— Мне она неизвестна, — словно извиняясь, ответил Рено и улыбнулся. — Он отказывается назваться, а документов, удостоверяющих личность, у него при себе нет.
— Где вы нашли подозреваемого? — спросил Хэнк Гиббз.
— Он не подозреваемый, — возразил Рено. — Во всяком случае, ему пока не предъявлено никакого обвинения. Мы просто задержали его, чтобы допросить.
— Я слышал другое, — произнес Гиббз. — Айрин сказала нам, что вы поймали убийцу.
Глаза Айрин превратились в маленькие кусочки льда. Она открыла рот и заговорила своим неприятным голосом:
— С чего это вы взяли, Хэнк Гиббз?! Ничего подобного я не говорила!
Будто фыркнула два раза подряд, подметила Эми и, когда секретарша перевела взгляд на Дика Рено, подумала: «Может, и в третий раз фыркнет?»
— Что же касается вас, — сказала Айрин помощнику шерифа, — то, по-моему, вы уже сказали более чем достаточно.
Очевидно, третье фырканье было необязательным, потому что Рено быстро кивнул, а когда обратился к Эми, на его лице снова появилась извиняющаяся улыбка.
— Айрин права, мисс Хайнс. Думаю, это все, что мы можем вам сообщить, если только вам не представится случай лично переговорить с шерифом.
— Случай? — У Гиббза выгнулись брови. — Это что, лотерея или что-то в этом роде?
— Успокойся, Хэнк, — сказал Рено. — Он только что начал допрашивать этого парня.
— А он знает, что мы здесь?
Дик Рено покачал головой.
— Не думаю.
— Тогда это будет для него сюрпризом.
Гиббз двинулся к кабинету шерифа, и за его спиной сразу раздались голоса Рено и Айрин Гровсмит:
— Эй, постой-ка…
— Вы этого не сделаете!
Усмехнувшись, он обернулся.
— Не волнуйтесь, я постучу.
И затем он осуществил свое намерение.
Однако долго стучать ему не пришлось. Дверь немного приоткрылась, и из-за нее показалась голова шерифа Энгстрома.
— Что здесь происходит? — Вопрос был явно риторическим, и Энгстром не стал дожидаться ответа, а строго взглянул на Рено. — Выведите этих людей отсюда!
— Погодите, шериф. — Хэнк Гиббз изобразил на лице улыбку. — Давайте не забывать об элементарной вежливости. Эта женщина здесь затем, чтобы встретиться с вами…
— Вот как? — Энгстром перевел взгляд на Эми. — Тогда почему она не потрудилась подойти ко мне и представиться в кафе минувшим вечером?
— Прошу прощения, — сказала Эми. — Но тогда я была не вполне уверена в том, кто вы такой.
— А мне показалось, что вы активно подслушивали наш разговор, — продолжал Энгстром.
— А мне показалось, что вы чересчур громко разговаривали, — сказала Эми.
После этой реплики с Энгстромом что-то произошло. Он заморгал, а уголки его рта дернулись.
— Послушайте, юная леди…
— Я-то слушаю, — перебила его Эми, — но вы все неправильно понимаете. Через пару месяцев мне будет двадцать семь, что делает меня не такой уж и юной. А когда я работаю — а сейчас я как раз работаю, — то я и не леди. Если вдуматься, я вообще не леди, по крайней мере в вашем понимании этого слова. Потому что из того, что мне удалось здесь увидеть, я могу заключить, что для вас это пустой звук. Вы считаете, что юные леди должны бегать босиком и вовремя беременеть, а леди постарше — стоять у плиты… — Эми помолчала, а потом добавила, бросив взгляд на Айрин Гровсмит: — Или сидеть за столом.
— Это возмутительно! — негодующе воскликнула секретарша.
Эми каким-то образом удалось удержаться от вертевшегося у нее на языке ответа.
Вместо нее заговорил Энгстром.
— Довольно, Айрин, — сказал он и, выйдя из-за двери, посмотрел на Эми. — Буду рад встретиться с вами позднее. Сейчас могу уделить вам пять минут.
— Благодарю вас, шериф. — Эми кивнула и улыбнулась.
С мгновение она раздумывала, не следует ли достать из сумочки блокнот, но потом решила этого не делать. Достаточно было и того, что она победила; не нужно подстегивать удачу.
— Могу я узнать фамилию задержанного?
— Прошу прощения, но я не располагаю подобной информацией, — почти мгновенно ответил шериф Энгстром. — Пока.
— Могу я узнать, почему вы решили его допросить?
— Разве мой помощник не сказал вам?
И снова почти мгновенный ответ. Эми казалось, она даже слышит, как в голове у Энгстрома крутятся колесики. Потом он сказал:
— Рено дежурил возле дома Бейтса. Нынче днем он задержал человека, который пытался проникнуть в дом.
— Значит, ему предъявлено обвинение, — сказала Эми. — Взлом и проникновение.
— Ну, не совсем так.
Эми пересмотрела мысленно набросанный образ. В голове у Энгстрома были вовсе не колесики, а весы, на которых он взвешивал собственные слова.
— Рено застал его дергающим дверную ручку.
— И это делает его подозреваемым?
— Скажем так: это дает основания для подозрений. Есть человек, который явился невесть откуда, без машины и без документов. У него даже водительского удостоверения нет.
— Это преступление, шериф?
— Нет, но тот, кто убил Терри Доусон, тоже не был за рулем. В окрестностях дома Бейтса не найдено следов припаркованной машины. Но вы, наверное, уже слышали это вчера вечером.
В эту минуту Эми было все равно — колесики ли крутятся или балансируют чаши весов. Ее занимало то, что делал Хэнк Гиббз. Пока она разговаривала с Энгстромом, он потихоньку продвигался к двери, которую шериф оставил полуоткрытой.
Он двигался так медленно и осторожно, что ни Дик Рено, ни Айрин Гровсмит, похоже, ничего не замечали; за перипетиями разговора они не обратили внимания на то, как дверь, на которую Хэнк Гиббз надавил пяткой правой ноги, постепенно начала открываться все шире. Доступное обзору пространство кабинета увеличилось на целых шесть дюймов, и, взглянув мимо шерифа, Эми ясно увидела интерьер и человека, сидевшего за столом.
— Насколько я понимаю, вы хотите сказать, что эти обстоятельства каким-то образом связаны с человеком, которого вы задержали. — Говоря это, Эми быстро перевела взгляд на Энгстрома. — Вы утверждаете, что он мог убить девочку?
Глаза шерифа сузились.
— Я ничего не утверждаю. Но я намерен выяснить это.
— Не утруждайте себя, — сказала Эми. — Он невиновен.
Глаза шерифа расширились.
— Откуда такая уверенность?
Эми смотрела ему прямо в лицо.
— В тот вечер, когда было совершено преступление, он находился в Чикаго, в моем доме.
— В вашем доме?
— Да. У меня в гостях были друзья, которые могут подтвердить, что видели, как он неожиданно появился в квартире. Я сказала ему, что в данный момент не могу с ним разговаривать, и назначила интервью на утро понедельника. К сожалению, до того как наступил понедельник, я уже прочитала о том, что здесь произошло, и направилась сюда. Боюсь, я забыла предупредить его и отложить встречу.
— Интервью? — Энгстром нахмурился. — Какое еще интервью?
— Для книги, над которой я работаю. Он прочитал о ней в газете.
— Кто он такой?
— Его зовут Эрик Данстейбл, — сказала Эми. — Он специалист в области демонологии.
6
Отто Ремсбах был хорошим водителем. Держась пухлыми руками за руль, он смотрел на дорогу своими свинячьими глазками.
«Не очень-то доброжелательно», — мысленно упрекнула себя Эми. Но ей никак не удавалось найти в мистере Ремсбахе ничего, что могло бы вызвать доброжелательное отношение. В первый момент их встречи она пожалела о том, что приняла его приглашение на ужин, однако его звонок в гостиницу застал ее врасплох. Что ж, в конце концов, ужинать где-то было надо, а Ремсбах значился в ее списке, точнее, в одном из списков; правда, из того, что она успела увидеть, напрашивался вывод, что он, возможно, заслуживает места совсем в другом списке.
Признав, что доброжелательности ей определенно недостает, Эми попыталась как можно более объективно отнестись к его тучности. Но даже если бы она смогла преодолеть распространенное предубеждение насчет полноты и вообразить Отто Ремсбаха мужчиной на сто фунтов легче, это ей не помогло бы. Каким бы худым ни стал Ремсбах, все, что с ним было связано, все равно осталось бы непомерно большим. Его винтажный кадиллак был слишком большим, драгоценный камень в его перстне был не только чересчур большим, но и слишком желтым. Голос у него тоже оказался излишне звучным, и он, увы, постоянно пользовался им с того момента, как заехал за Эми в гостиницу, и до той самой минуты, когда они подъехали к загородному клубу Монтроза.
