Томас Фейхи - Ночные видения
Молчание.
— Кто был первым?..
— Я.
Из спальни выходит молодая женщина в форме.
— Вспомните, звучала ли какая-нибудь музыка?
— Э… да. — В ее голосе слышится удивление, к которому добавляются виноватые нотки. — Я подумала, что жертва, может быть, слушала ночью музыку. Но я ни к чему не притрагивалась, только нажала кнопку «стоп».
Саманта достает из кармана салфетку, нажимает кнопку и смотрит на выехавший диск.
— Надо, чтобы кто-нибудь проверил его на отпечатки.
— Сэм, что происходит?
Фрэнк подходит к столу и тоже смотрит на диск — «Гольдберг-вариации».
— Это та же самая музыка, что была на кассете в машине Кэтрин.
— Мисс Ранвали? — Все поворачиваются и видят просунувшуюся в комнату голову Кинкейда. Он осторожно шагает через порог и оглядывается, желая убедиться в отсутствии детектива Снейра. — Я поговорил с управляющим насчет той лампочки. Прежняя перегорела на прошлой неделе, а в запасе у него была только красная. Вот он и вкрутил ее на время, пока не сходит в магазин. Ему трудно передвигаться из-за больной спины. Я так думаю, что все дело в матрасе, на котором он спит, но матрасы нынче дорогие, так что парню приходится…
— Но почему он ввернул именно красную? Откуда она у него?
— Я тоже спросил его об этом. Лампочка из его фотолаборатории.
— Спасибо, — кивает Саманта.
— Кинкейд, а вы какого черта здесь делаете?! — рычит Снейр, отходя от шторки.
Лицо бедняги моментально бледнеет.
— Здесь могут быть отпечатки, — говорит Саманта, вставая у него на пути.
Снейр смотрит ей в глаза, и по его выражению совершенно невозможно определить, каково его настроение. Детектив поворачивается к столу.
— На компакт-диске?
— Да. Это та же запись, которую Фрэнк обнаружил на месте первого преступления.
— Детектив Снейр! — К ним подходит еще один полицейский. — Полагаю, вам стоит взглянуть на это.
— Джейкобс, проверьте на отпечатки, — бросает Снейр и, не глядя на Саманту, поворачивается и выходит, минуя шторку, на площадку пожарной лестницы.
Фрэнк отступает к окну, и Саманта трогает его за руку.
— Я пойду, ладно?
Он молчит, потом кивает:
— Конечно.
Саманта видит, что он пытается отыскать в ней признаки слабости. Она ловит себя на том, что снова прижимает ладонь к животу, и поспешно опускает руку и сжимает губы, чтобы никто не увидел, как они дрожат.
— Продолжай. Дай знать, что еще выяснится, — говорит она и быстро направляется к выходу.
— Подожди. Еще кое-что.
— Да?
— Что ты знаешь о Фиби?
— Немногое. Она проходила курс лечения от бессонницы в местной клинике сна. Там я с ней и познакомилась. Она… мы участвовали в новом проекте доктора Клея. Он называет его «Круг Эндимиона».
Саманта нетерпеливо переступает с ноги на ногу.
— Эндимиона?
— Это персонаж греческой мифологии.
— Тот парень, который переспал с собственной матерью, а потом выколол себе глаза?
— Нет, ты перепутал его с Эдипом. Надо было получше изучать классику.
Она вымученно улыбается.
— Кому нужна такая древность? — Голос Фрэнка смягчается, становится более искренним. — Сэм, когда у тебя появились проблемы со сном?
— Чуть больше шести месяцев назад.
— После моего отъезда?
— Нет, раньше, — быстро говорит она. — В общем, у Фиби ничего не получилось, и она вышла из проекта.
— Что собой представляет это лечение?
— Электрогипноз.
— Почему ты мне ничего не сказала?
— Не придала значения.
— Не придала значения? — недоверчиво переспрашивает он, беря ее за руку.
— Фрэнк, тебя это совершенно не касается. Позвони мне позже и скажи, что еще вы тут обнаружите, ладно?
— Ладно.
Он отпускает ее руку и возвращается в палатку.
Саманта поспешно покидает здание, садится в машину и уезжает. Сначала она плохо представляет, куда едет, но вскоре оказывается на задней скамье в церкви. Ей не хочется видеть Фиби, не хочется видеть ее как вещественную улику. Фиби. Фиби. Фиби Маккрекен. Саманта снова и снова повторяет ее имя, глядя на зажатую в руке фарфоровую лягушку. Она чувствует себя виноватой из-за того, что унесла ее из квартиры, но лягушка помогает не думать о кроваво-красном круге на животе девушки. Фиби любила лягушек и виолончель. Как и Саманта, она отчаянно хотела вернуть утраченный сон.
Людей на девятичасовой службе меньше, чем обычно, и это к лучшему. Хор начинает петь «Ave Verum Corpus»[6] Уильяма Берда, и Саманта замечает сидящую на самом краю ее ряда пожилую испанку. Женщина перебирает четки и слегка раскачивается взад-вперед.
Саманта вспоминает, как однажды, когда они с матерью пришли на утреннюю воскресную службу, в церкви появилась седая женщина, которая опустилась на колени и так прошла от двери до алтаря. Когда она была уже совсем близко, органист перестал играть, собравшиеся мужчины и женщины подняли головы, и в церкви стало совершенно тихо. Удивленно наблюдавший за происходящим священник жестом попросил ее подняться, но женщина осталась на коленях и, только доковыляв до его ног, встала и села на скамью в первом ряду.
Глядя на пожилую испанку и вспоминая ту, которая преодолела немалый путь на коленях, Саманта завидует силе их веры. Наверное, в такой вере можно найти утешение. Она осторожно поглаживает фарфоровую лягушку, закрывает глаза и вслушивается в голоса хора, как будто они повторяют слова ее безмолвной молитвы.
Будь нам примером
В смертном испытании.
О, Иисус сладчайший, Иисус благой
О, Иисус, сыне Марии,
Помилуй нас. Аминь.
ПАРАСОМНИЯ
Дарем, Северная Каролина 15 ноября 1986 года 19.20
Женщина в черном кожаном плаще и с шарфом на шее сидит на скамье в церкви Святого Петра. Неровное пламя свечей отбрасывает тени на ее лицо, а утомленные глаза словно плачут без слез. Ее взгляд устремлен на обложку еженедельника с черно-белым изображением картины Караваджо «Распятие святого Петра». Лицо апостола выражает страх и боль. Трое мужчин устанавливают для него крест. Униженный и несчастный, Петр ждет смерти.
Женщина откладывает в сторону еженедельник и медленно идет к исповедальне. Хор репетирует «StabatMater» Перголези. Два грустных женских голоса в сопровождении скрипок поют о плачущей матери, стоящей рядом с крестом ее сына. «StabatMaterdolorosajuxtacrucemlacrimosa…» [7] Она разбирает слова, но не знает, что они означают.
— Я согрешила, святой отец.
— Мы все грешники, дочь моя.
— Но не такие, как я.
Отец Мерфи медлит. Музыка в исповедальне звучит приглушенно.
— В чем ты хочешь покаяться?
— Я, кажется, убила двух человек.
— Не понял?
— Я не уверена, у меня что-то с памятью, но мне бывают видения того, что я сделала.
— Не понимаю.
— Я вижу то, что собираюсь сделать, но не могу это предотвратить, не могу остановить себя, святой отец.
— Ты ошибаешься. — Он откидывается назад, ошеломленный ее признанием. — Все можно остановить прямо сейчас. Если ты совершила что-то плохое, мы поможем. Пойдем в полицию. Вместе. Ты попросишь у Господа прощения…
— Мне больше нужен сон, чем прощение.
Отец Мерфи слышит, как по ту сторону решетки раздвигаются шторы, и открывает дверь исповедальни. Быстрые шаги. Фигура в черном устремляется к выходу. Он спешит за ней.
В маленьком помещении темно и пахнет растущими поблизости соснами. Слева — винтовая лестница, которая ведет на балкон, и через мозаичное стекло проступает тень раскачиваемого ветром дерева. Стопка лежавших на столе еженедельников рассыпалась, и на отца Мерфи смотрят десятки апостолов.
«Может быть, это что-то вроде неуместной шутки», — думает он, обводя помещение взглядом.
Внезапно снова начинает звучать музыка. «Quandocorpusmorietur». Собирая разлетевшиеся брошюрки, отец Мерфи машинально переводит слова: «Когда тело мое умрет…»
Шорох за спиной. Он быстро оборачивается. Ничего, «…даруй душе моей радость Рая».
Что-то бьет его в шею.
Женщина набрасывается на священника, вонзая ему в шею два ножа. Удары настолько сильны, что отец Мерфи падает — одна рука зажимает рану, другая прижата к полу. Прежде чем он успевает приподняться и отвести взгляд от темно-зеленых мраморных плит, лезвие пронзает кисть правой руки. Боль приковывает его к камню. Он поворачивает голову к склонившейся над ним фигуре и слышит движение воздуха, как будто где-то рядом закрылась дверь.
Ее рука взлетает вверх — священнику кажется, к самому потолку, — и острое лезвие глубоко рассекает горло. Женщина выдергивает второй нож из правой руки и переворачивает жертву. Затемвырезаеткругнаегогруди.
