Андреас Эшбах - Особый дар
Я вспомнила все события сегодняшнего вечера, как бы прокрутила их перед глазами, и была вынуждена признать правоту Арманда.
– Значит, Пьер нас видел и смог описать.
– Похоже на то, – кивнул Арманд. – Хотя я мог бы поспорить, что у него не было на это времени… Впрочем, так всегда бывает. Во всяком случае, теперь начинают разыскивать юношу со светлыми кудряшками и девушку – блондинку с длинными прямыми светлыми волосами. Поэтому пусть теперь у тебя будут светлые кудряшки, а у меня снова станут прямые темные волосы.
– Ты имеешь в виду свою отвратительно постриженную шевелюру?
– Ничего другого у нас нет. Именно поэтому мы и меняемся куртками. У тебя случайно нет с собой косметики?
Я выпучила на него глаза:
– Ты думаешь, у меня не было ничего поважнее косметики, что нужно взять с собой, когда меня похищают?
– Ну, это я так спросил. Дай, пожалуйста, свою куртку.
Мы обменялись куртками, и я, как смогла, надела парик – в полной темноте и без зеркала. Откровенно говоря, не очень хорошо. Я не могла аккуратно забрать волосы наверх, поэтому мне пришлось запихнуть их кое-как сзади под парик. Наверное, вид у меня был ужасный; можно было подумать, что у меня на голове выросла опухоль.
– Неплохо бы еще очки сюда, – вслух размышлял Арманд. – А солнцезащитных очков у тебя случайно с собой нету? Можно было бы вынуть оттуда стекла – ночью этого бы никто не заметил.
– Солнцезащитные очки, из которых можно было вынуть…? Нет. Я вообще не ношу темных очков.
Что за бредовые идеи приходят в голову этому человеку!
– А жаль, – ответил Арманд и оглядел из кустов улицу. – Тогда я сам их себе сейчас раздобуду.
Я не смогла сдержать насмешливой улыбки.
– Сомневаюсь, что ночью кто-нибудь носит солнцезащитные очки.
Но и это Арманд пропустил мимо ушей.
– Никого не видно. Пойдем!
Мы вылезли из кустов с противоположной стороны улицы и пошли по ней дальше как ни в чем не бывало. Арманд задал бодрый темп, но через несколько сотен метров схватил меня за руку и потянул под козырек подъезда какого-то дома.
– Смотри, – прошептал он. – Вон там.
Я посмотрела, куда он показывал, рассчитывая увидеть там по меньшей мере полицейского, или Пьера, или еще какую-нибудь опасность. Но там стоял всего-навсего подросток, который, очевидно, чего-то ждал, облокотясь на афишный столб. Волосы у него были аккуратно уложены, изо рта непринужденно торчала зажженная сигарета; светло-бежевая куртка была нараспашку, а в вырезе свитера висели очки.
Арманд тихонько засмеялся.
– Спорим, что с сегодняшнего вечера он твердо поверит в существование летающих тарелок?
И тут он пустил в ход свои сверхъестественные способности.
Как завороженная я следила за тем, как очки высвободились из свитера, и, прежде чем парень понял, что произошло, взмыли вдруг вверх, как ракета, блеснули на прощанье еще раз возле фонаря и окончательно исчезли в темном ночном небе. Реакцию несчастной жертвы Арманда я не забуду никогда. Он стоял, положив руку на грудь, где только что висели очки, и глядел вверх, высоко запрокинув голову и не веря своим глазам. Ему бы ни за что на свете не удалось понять этого. Он снова и снова ощупывал свой свитер, смотрел то на тротуар, то вверх, несколько раз перекрутился вокруг себя, потрепал себя за волосы, пошарил у себя в карманах, обошел, как бы ища чего-то, афишный столб, – все это непрерывно качая головой.
Арманд с чистой совестью вытянул вперед руку, и в тот же миг из темноты показались очки и совершили точную посадку на его ладонь. Это были очень модные солнцезащитные очки – сто пудов, стоили они немало – в темной широкой оправе и со стеклами-хамелеонами, теперь, ночью, разумеется, совершенно прозрачными. Арманд надел их и посмотрел на меня:
– Ну, как я выгляжу?
– Ни за что бы не узнала, – призналась я. – Послушай, но это же нечестно.
– Нечестно, – с неожиданно серьезным видом кивнул Арманд, снова снял очки, сложил их и засунул в нагрудный карман. – Но здесь у нас и не игра в салочки.
Он посмотрел на часы.
– Пойдем, нужно торопиться.
Мы снова пошли вперед, в горку. Напоследок я обернулась. Мальчик был все еще там, но теперь он беспомощно истерически смеялся. Мне стало жаль его.
Улица оказалась круче, чем этого можно было ожидать, и в том темпе, который выбрал Арманд, я быстро начала задыхаться. Я прикладывала все усилия, чтобы не упасть.
– Может, ты все-таки объяснишь, что ты задумал? – ныла я, еле переводя дыхание.
– Мы сядем на поезд до Дрездена, – сказал он, тоже тяжело дыша. – Он отходит в двадцать три часа восемь минут. С шестнадцатого пути. У нас есть еще, как минимум, полчаса.
– Да? – простонала я. – А ты не заметил, что нам сейчас несколько километров до центрального вокзала, и мы удаляемся от него все дальше и дальше.
– Подожди, дай я скажу. Проблема в том, что на центральный вокзал нам не попасть, верно? По крайней мере, нормальным путем. Как бы мы ни переоделись, они все равно нас схватят.
– И что теперь? Что ты собираешься вместо этого предпринять? Идти по железнодорожным путям?
Он бросил на меня недовольный взгляд:
– Не будь наивной, они, разумеется, их тоже охраняют. Нет, я внимательно изучил расписание движения поездов. В двадцать два часа пятьдесят девять минут, то есть за девять минут до поезда в Дрезден, на центральный вокзал приходит электричка из Хорба, и как раз на пятнадцатый путь. Вот на этой-то электричке мы и приедем.
– Что?
– Вся штука в том, что пятнадцатый и шестнадцатый пути находятся на одной и той же платформе. Электричка из Хорба, как и все электрички, останавливается на каждой станции, а на направлении, по которому она идет, есть станция «Штутгартский Западный вокзал». Вот туда-то мы и идем.
– Западный вокзал?!. – я, задыхаясь, посмотрела на улицу, которая шла все дальше и вперед, потом поворачивала, и конца ей не было видно. Точно. Этот вокзал я видела на карте города. Беленький кубик. Был еще и Северный вокзал, который на карте обозначался черным кубиком.
– Там мы сядем в электричку. А когда приедем на Центральный вокзал, нам нужно будет просто выйти из вагона, сделать несколько шагов по платформе и снова зайти в вагон, но на этот раз в вагон поезда, отправляющегося в Дрезден. Все просто, не так ли? – заключил он, очень довольный собой.
Некоторое время я шла молча, обдумывая то, что мне сказал Арманд. Откровенно говоря, все было неплохо придумано.
– Ты уверен, что пятнадцатый и шестнадцатый пути расположены на одной и той же платформе?
– Я заметил это, когда мы шли через здание вокзала. Помнишь? Первый поезд в Дрезден уходил с девятого пути, и это было слева от вокзала, напротив десятого пути. Дальше пути так и идут – одиннадцать и двенадцать, тринадцать и четырнадцать, пятнадцать и шестнадцать.
– Но они же охраняют входы в вокзал, так почему бы им не охранять и платформы? Возможно, так оно и есть, хотя этого мы наверняка не знаем. И что ты собираешься делать, если мы приедем на вокзал, а вдоль всей платформы стоят полицейские, которые проверяют каждого, кому на вид меньше двадцати? Пойдешь сдаваться?
– Конечно, нет, – хладнокровно возразил Арманд. – В этом совершенно невероятном случае мы незаметно проберемся в электричке в туалет, запремся там на четверть часа, пока через полчаса она не поедет обратно в Хорб.
И опять мы замолчали. Поворот впереди казался многообещающим: за ним были видны огни, дома, не похожие на жилые. Показалось, что Западный вокзал уже совсем близко.
Но все-таки здесь было что-то не то. У меня из головы не выходил этот белый кубик. Почему белый?
– Ну здорово, – произнесла я. – Отличный план.
– Ты так считаешь? – ухмыльнулся Арманд.
– В фильмах отличные планы всегда гладко проходят.
Арманд не обратил внимания на мое замечание.
– Знаешь, что в нем лучше всего? Существует тысячи путей, которыми можно выбраться из такого города, как этот, и они предполагают, что одним из них я и воспользуюсь. А вместо этого я буду сидеть в поезде, в котором меня будут искать с той же вероятностью, что и в багажнике патрульной машины.
Я кивнула, соглашаясь:
– Великолепно. – Что это значило? Что он наконец-то собирается ехать дальше без меня? Впрочем, у меня не было ни малейшего желания думать об этом дальше. Пусть делает, что хочет, в конце концов.
Последние несколько метров. Улица перед нами была прямая, как стрела, слева росли деревья, за ними виднелись жилые дома, по правой стороне выстроились в ряд магазинчики, за ними – автозаправка.
– Мы должны уже вот-вот прийти, – заверил меня Арманд, хотя я его об этом и не спрашивала.
Здесь. Это был он. Вывеска с надписью: «Западный вокзал» висела на ветхом здании, стоящем немного в глубине улицы, со светящимися маленькими круглыми окошками. Над входом был козырек и даже всевозможные железные ограждения, но на стене почему-то красовалась эмблема пивоваренного завода, в то время как на этом месте взгляд искал привычный красно-белый логотип немецкой железной дороги. Чем ближе мы подходили, тем слышнее становилась музыка.
