Том Вуд - Киллер

На экране два человека вошли в лифт.

Кто они?

Если Альварес стоял прямо, скрестив свои большие руки на еще большей груди, то Кеннард с засученными рукавами ссутулился, опираясь локтями на стол и впившись взглядом в монитор. Он был моложе Альвареса на добрый десяток лет и формально был его подчиненным, но любил действовать так, словно они были партнерами. Альварес дипломатично позволял ему это ради сохранения дружественных отношений.

Кеннард, казалось, рассматривал ЦРУ лишь как кормушку и ступень в карьере. В его планах было поступить туда сразу после колледжа, прослужить несколько лет, набраться опыта и знаний и перейти на более важную, более интересную и лучше оплачиваемую работу в частном секторе. У Альвареса не было времени для таких забот. Он служил в ЦРУ, чтобы выполнять свою работу как патриот.

Обычно Кеннард был болтуном, неспособным заткнуться, если от этого не зависела его жизнь, но сегодня он весь день был иным. Возможно, важность работы наконец дала ему повод проснуться. Погибли люди. Это была не игра. Альварес бегло просмотрел фотокопию предварительного отчета о происшествии. В ней были внесенные позднее добавления. Дополнительную информацию он получил от агента ЦРУ в парижской полиции. Она обошлась американским налогоплательщикам в изрядную сумму, но толстая пачка евро сделала то, чего предполагаемое соглашение о сотрудничестве сделать не смогло.

Он нашел раздел, где перечислялись все погибшие. Документов ни у кого из них, кроме старой женщины, убитой у дверей своей квартиры, не было, были только рации, наушники, оружие и патроны. Французы пока никого не опознали, но Альварес ввел копии отпечатков их пальцев в систему и теперь ожидал результатов. В отеле произошло что-то очень крупное с участием очень плохих людей.

Просмотр видеозаписей был отупляющим процессом, но у Альвареса была сильнейшая мотивация. Андрис Озолс шел на встречу с ним, когда его убили, и имевшаяся у него информация похищена. Возвращение этой информации было важнейшей задачей Альвареса, хотя очень важно было также поймать убийцу латыша и, по меньшей мере, пригвоздить его к ближайшей стенке.

К несчастью, в отеле было всего две камеры наблюдения: одна в вестибюле, другая у заднего входа. Камеры на каждом этаже намного облегчили бы жизнь Альваресу. Имея всего два комплекта записей, Альварес для составления картины происшедшего вынужден был полагаться на то, что имелось в полицейских отчетах. Однако они пока были слишком краткими и полными пробелов. И быстро заполнить эти пробелы не представлялось возможным.

– Вот он вошел, – сказал Кеннард. – Идет к стойке.

Альварес посмотрел в отчет.

– Мистер Бишоп, номер 407.

Альварес наблюдал, как таинственный человек прошел от стойки к лифту, где, вроде бы, ожидал его прибытия, а затем вдруг встал сбоку, явно прячась от двух мужчин, вышедших из кабины.

И он, и Кеннард просмотрели эту сцену раз двадцать, и увиденное все еще изумляло Альвареса. Пока один из вскоре убитых стоял в вестибюле, предполагаемый убийца Озолса прошел за его спиной так близко, что, казалось, задел его, и незамеченным проскользнул в кабину.

– Чистая работа, – прошептал Кеннард.

Альварес кивнул и обратился к технику:

– Прокрутите немного вперед.

Техник поработал клавишами управления, и несколько секунд раздавался шелестящий звук, сопровождаемый беспорядочной картинкой на экране.

– Хватит, – сказал Альварес.

На экране теперь были видны два явно встревоженных человека, которые лихорадочно нажимали кнопки лифта, а потом бросились к лестнице и исчезли.

Кеннард покачал головой:

– А через несколько минут оба будут трупами.

– Они пришли в отель по его душу, никак иначе, – сказал Альварес. – Ладно, прокрутите, пока не придут двое других.

Альварес уже, наверное, в десятый раз ослабил свой галстук. Кеннард пялился на экран, а техник молча занимался прокруткой. В помещении было душно. Окон в нем не было, а кондиционеру уже давно пора было на свалку. Снаружи было очень холодно, но Альварес, Кеннард и техник уже несколько часов сидели в тесной комнате, набитой электронной аппаратурой. Воздух был практически отравой.

– Отсюда, – попросил Альварес.

Из лифта вышел человек, который, видимо, и убил Озолса, и сел в кресло. К ярости Альвареса и Кеннарда он все время держал лицо скрытым от камеры. Он не отворачивался явно, но слега наклонял или поворачивал голову так, чтобы камера не могла зафиксировать его черты. Это не могло быть случайностью.

До прибытия в отель он не мог знать, где находится камера, но мог проверить это несколькими днями раньше, а записи хранились в отеле всего сорок восемь часов, после чего на их место записывались новые. Причины этого Альварес понять не мог. В отеле их могло бы и вовсе не быть. Именно это Альварес и сказал менеджеру.

В следующий раз киллер появился на экране всего на несколько секунд, затем ушел и больше на записи не появлялся. Одно тело было найдено на кухне, из чего Альварес мог резонно заключить, что киллер ушел именно через кухню, а не через задний вход, где имелась камера. После этого еще два человека были убиты в жилом доме против отеля и один на улице.

Пока воспроизводилась остальная часть записи, Альварес стоял неподвижно, надеясь, что появится еще что-нибудь полезное. Глаза болели, он смертельно устал и не сомневался, что Кеннард чувствовал себя так же. Он предположил, что техник привык смотреть на экран целые дни, и трудностей это у него не вызывало. Возможно, эта дрянь на экране его возбуждала. Урод.

Еще через тридцать минут Альварес вытянул кресло и сел.

– Больше мы отсюда ничего не выудим.

– Согласен, – кивнул Кеннард. – Как вы думаете, готовят в этом городе китайские блюда? Не знаю, как вы, парни, а я бы сейчас с удовольствием съел порцию хрустящей жареной утки. От этой французской еды я болен.

Свой голос подал техник:

– В паре кварталов отсюда есть хорошее место с чертовски хорошенькими официантками. Я покажу вам.

– Отлично, – сказал Кеннард, похлопав себя по животу. – Я проголодался.

Альварес не думал о еде. Он проворчал себе под нос:

– Один парень убивает Озолса, а двумя часами позже он возвращается в отель, где семь человек пытаются найти и убить его, а вместо этого он убивает их всех.

– Именно, – сказал Кеннард, глядя на дверь.

– Портье описала нам высокого или даже очень высокого человека кавказской внешности с каштановыми или черными волосами. Но они могут быть крашеными. Цвет глаз она не помнит. Может быть, он был в очках. Возраст где-то между двадцатью пятью и сорока. С бородой, но сегодня она уже может быть сбрита, а могла и вообще быть приклеенной. А то, с чем мы остались, прекрасно подойдет любому европейцу.

– Похоже на то, – согласился Кеннард. – Все это чушь. Мы ничего не нашли.

И он взял свой пиджак.

Альваресу было нечего возразить. Он провел ладонью по волосам, как бы раздумывая, что делать дальше. Он был выжат, но спать не хотел. Слишком много еще нужно было сделать. Зазвонил его сотовый телефон, и он быстро ответил. Закончив разговор, он улыбнулся Кеннарду:

– Ты что-то сказал?

Вторник

01:12 СЕТ

Когда Виктор с четырнадцатью другими пассажирами сошел с поезда, шел дождь. Ночной вокзал был почти пуст, и обилие свободного пространства вокруг давало ему основание тревожиться. Он постарался выйти как можно быстрее, но не показывая виду, что спешит. Такси перед вокзалом не было, и он пошел пешком. После многочасового сидения в поезде он был рад размять ноги.

Он нашел кафе фаст-фуда, которое было еще открыто, и сел поесть у окна. Еда была хуже некуда, но Виктору нужно было набраться калорий, а более быстрого способа подкрепиться не было. Хоть молочный коктейль был не слишком плох. Ванильный.

Он поймал такси и назвал водителю улицу, где жил Святослав, сделав вид, что не говорит по-немецки, чтобы избежать ненужных разговоров в пути. Искомый четырехэтажный дом располагался на востоке Мюнхена. Район был зажиточным – свободные застройки девяностых годов с дорогими квартирами с видом на реку.

Главный вход был наглухо заперт, а камера наблюдения и освещение делали попытку вскрыть его слишком рискованной, поэтому Виктор провел ночь, знакомясь с круглосуточными барами Мюнхена, позволяя себе не больше одной порции выпивки в час. Время он проводил, разглядывая представительниц противоположного пола, как всякий одинокий мужчина. В каждом баре он просиживал не больше двух часов, чтобы его не слишком легко было запомнить. В шесть часов он позавтракал в небольшом кафе и снова отправился к дому Святослава, неся в руке взятый навынос черный кофе, от которого на свежем воздухе шел пар.

Виктор встал на противоположной стороне улицы, укрывшись от мороси под навесом автобусной остановки. Этот навес объяснял также его присутствие здесь в случае, если бы Виктора кто-нибудь заметил. Согласно записи в отеле, Святослав жил в квартире 318, хотя существовала возможность, что на самом деле он не был Михаилом Святославом. Но Виктор был уверен, что здесь что-то не так. Паспорт Святослава был слишком потрепан, а значит, он не мог быть временным прикрытием. Он мог быть либо подлинным паспортом, либо единственным прикрытием. Множество штемпелей свидетельствовали о поездках в страны, не входящие в Европейский союз, в основном – в бывшие республики СССР, в частности в Эстонию, Украину, Латвию и Литву. Он либо часто ездил в поисках работы, либо был заядлым туристом с небогатым воображением в отношении выбора стран. В любом случае адрес, указанный в документах, стоило проверить.