Адам Нэвилл - Судные дни
И вспомнил, что они не поставили свет, хотели посмотреть, как пройдет ночная съемка. Но вот звук подключили – удочку и два петличных микрофона. Так что во время бегства тот должен был записаться идеально.
Настал момент истины: что из этого они себе придумали?
Кайл на экране говорил о том, как сестра Катерина отдалилась от своих адептов, потом камера затряслась, двинулась, в кадре осталась только половина его лица.
«Блин! Тут точно кто-то есть».
Что-то заскрежетало по полу, и у Кайла зашевелились волосы на голове. Звук приближался. Никакой ошибки: шум слабый, но явный, звук невидимых, неуверенных шагов. На экране появилось мертвенно-бледное лицо Кайла. Видно было, как он пытается сглотнуть.
«Что это?» – Дэн снял камеру со штатива и положил на пол. Голые стены дрожали в кадре, а потом камера уткнулась в черный провал двери. За кадром они с Дэном поспешно обменивались репликами: напряженные, высокие голоса были даже слишком хорошо слышны.
«Откуда я знаю?»
«Это не смешно. Совсем. Я…»
В мутном мирке на экране, где в бледном свете фонаря виднелось только несколько половиц, хлопнула дверь. С такой силой, что изображение вздрогнуло.
«Ты собираешься отсюда свалить».
Лежащая на полу камера завибрировала от их шагов. У двери они замерли. Подошвы Кайловых конверсов в слабом свете казались серыми. Черные кроссовки Дэна сильно контрастировали с толстыми бледными ногами. На нем были шорты, и в луче фонаря черные волосы на ногах куда-то исчезли. Кайл и Дэн замерли у двери, умирая от страха. Камера снимала их до пояса.
В своей безопасной квартире Кайл напряженно вслушивался в звуки якобы пустого здания.
Из колонок раздался его собственный напряженный голос:
«Эй! Кто тут?»
Ответа не последовало, но шум прекратился. Он помнил, что смотрел направо: в темный холл, на три двери, за которыми прятались три темные комнаты.
Крик.
Кайл остановил ролик. Отмотал назад. Прослушал еще раз.
Свист. Как будто птица или свистулька. Резко, отрывисто.
«Ты слышал?»
Он спрашивал Дэна, не на улице ли кричат.
«Пошли, а?» – напарник был в ужасе.
Микрофоны зафиксировали стон Кайла и кашель Дэна. Запах. Там ужасно воняло. Вонь шла из темных углов комнаты. И снова послышался свист, как будто перепуганные птицы взлетали с дерева. А потом…
Кайл перемотал запись назад и послушал еще раз.
Звериный. Внезапный. Горловой грохочущий рык. И что-то ему ответило: он тогда подумал, что это собака. Да, это походило на испуганный собачий вой.
Кайл трижды пересмотрел запись.
«Может ли человек издавать такие звуки?»
Кайл нажал «пуск» и отошел от ноутбука. В колонках гремел топот чьих-то шагов – кто-то шел через темный холл к ним с Дэном.
Ноги на экране побежали. Они врезались друг в друга и повозились в дверях, потом рванули к ступенькам и исчезли из кадра. Микрофон записал хаотические звуки бегства по темной лестнице: скользящий звук ладоней по перилам, топот подошв по деревянным ступеням, дыхание, похожее на звук перегревшейся машины. А потом они с Дэном стали лишь отдаляющимся шумом на аудиодорожке, а камера продолжала снимать темный холл за дверями комнаты, из которой они сбежали.
Из колонок снова послышался звук, больше всего похожий на шлепки ладонью по стене. Как будто кто-то, с трудом держащийся на ногах, отправился через холл за Кайлом и Дэном. Через секунду хлопнула дверь, словно ее кто-то закрыл. «Незваных гостей было двое? Да быть не может».
– Боже мой, – сидя на полу собственной квартиры, Кайл старался не моргать, чтобы не пропустить то, чего на самом деле видеть не хотел. Изображение на экране не менялось: камера лежала на полу и продолжала снимать пустоту. Пока дверной проем не пересекла тощая фигура.
Ноги у нее подкашивались, двигалась она неловко, но очень быстро – мелькнула на мгновение и помчалась вниз по лестнице. В погоню. В темноте послышался скрежет лап, как будто собака скребла когтями по полированной поверхности.
Кайл нажал на паузу. Кто-то, судя по всему голый, был там все это время. Но как? Они проверили все помещения на верхнем этаже, прежде чем начать съемку. И закрыли все двери. Он медленно просмотрел ролик еще раз, пока бледное пятно не появилось на экране, в дверном проеме.
Кайл уставился на замершую фигуру, почти скрытую мраком. Промотал два кадра вперед. Она осталась неясной, как будто нарисованной на экране, но все же камера сфокусировалась лучше. Да, теперь появились кое-какие детали. Пара худых ног, морщинистые, иссохшие бедра. Жалкий намек на задницу. Плоть, бледная как рыбье брюхо. Острые колени, жилы вместо мышц, кости вместо лодыжек. Вторая нога, поднятая над полом, казалась размытой. Но она выглядела длинной и заостренной, словно на конечности торчал шип.
Кайл наконец выдохнул. Включил покадровое воспроизведение: тонкий силуэт наклонился, а потом исчез из поля зрения – кажется, опустился на четвереньки. Кайл пересмотрел последние три кадра, где едва виднелось лицо в профиль. В холле было темно, а фигура казалась размытой из-за быстрых движений. Еле-еле виднелась безволосая голова и острые черты лица.
У Кайла свело ногу, но он не мог двинуться. Фигура исчезла с экрана, а удаляющийся скрежет когтей по полу никуда не делся.
Он продолжался несколько невыносимо долгих секунд, пока его не заглушил порыв ветра, такой, что даже камера слегка дрогнула. И откуда-то из глубины дома донесся финальный звук: пронзительный свиной визг.
ПятьВест-Хэмпстед, Лондон.
12 июня 2011 года. 16.00
Кайл позвонил Дэну. Нарвался на голосовую почту. Попытался рассказать о съемке на Кларендон-роуд, но не влез в лимит. Тут нужно было несколько часов, а не секунд.
Дэн перезвонил через час. Крестины закончились, но он спешно доделывал какой-то сюжет о терроризме для четвертого канала и ехал в Хитроу. Нет времени говорить. Позвони завтра, когда проснусь.
Кайл связался с Маусом, сказал, что отправил первые флешки курьером и что нужно вытащить с них звук в отдельный файл.
Ты сам поймешь почему!
Он кружил по заваленной барахлом квартире – на то, чтобы обойти ее раз десять, ушло немного времени. Курил «Лаки Страйк», пока не загорчило во рту, как будто умерли последние вкусовые сосочки. Его тошнило от усталости и нервотрепки, он толком ничего не ел. Посмотрел в холодильник, но там нашелся только открытый пакет макарон, три чахлых пера зеленого лука и баночка йогурта.
Взял книгу, отложил. Включил фильм с Вуди Алленом, выключил. Помыл посуду, вытер и убрал на место. Положил еды кошке, которая этого даже не заметила. Постоянно смотрел в окно, выходящее на Голдхерст-террас. Открыл бутылку бурбона «Уйалд Тёрки», от него заболел желудок, но после двух стаканов все же стало легче. Люди на улице возвращались по домам.
Показалась красивая девушка, подстриженная как Тринити из «Матрицы», зацокала высокими каблуками по дорожке. Кайл подошел к окну и долго на нее пялился. Но даже она не смогла отвлечь его от пленки.
Это был наркоман? Измученный, худой, потерявший всякое человеческое подобие, с резким голосом, умирающий от ломки? Может, оно, он, они пробрались в здание и устроили логово в одном из самых дорогих домов Лондона? В пустом здании? Возможно. Их с Дэном голоса вырвали сквоттеров из предсмертных наркотических грез. Однажды Кайл видел в Кэмдене двух наркоманок, похожих на скелеты. В четыре часа утра они копались в мусоре. Кости, кое-как прикрытые одеждой, в которой они раньше тусовались по ночным клубам. Лица покрыты алыми нарывами.
Или это бывший член секты пробрался в дом, не сумев окончательно порвать с Последним Собором даже через сорок лет?
Кайл включил альбом Volbeat, чтобы не думать об этом больше. Рухнул на диван и уставился в потолок. Снова стал вспоминать мутный ужас на Кларендон-роуд. Страх и смущение. В квартире было тепло, но он дрожал, как от назойливого сквозняка. Словно начинался дурной приход, усиленный паранойей и от того по-настоящему опасный.
На диван пришла кошка, пару минут помесила передними лапами его грудь и живот, но посчитала, что спать здесь будет неудобно. Ушла. Высоко задрав хвост, проследовала в крошечную кухню и, судя по звуку, прыгнула на подоконник, где еще лежал последний солнечный луч.
Кайл посмотрел на восемь никому не нужных писем, которые поднял с пола дома на Кларендон-роуд. Начал гуглить имена бывших владельцев.
– Миссис Филлипс. Рашель Филлипс?
– Слушаю. С кем я говорю?
– Кайл Фриман. Вы работаете в воскресенье? Сурово.
– Я каждый день работаю. Вы кто?
– Мы не знакомы…
– Вы ничего не продаете? Я занята.
