Том Клэнси - Красный кролик
Далее косметика. Ей необходимо купить хорошую косметику. Это именно то, на что всегда обращают внимание советские женщины. Глядя на витрины парфюмерных магазинов, Ирина поняла, что попала именно в тот город, где нужно покупать косметику. Кроме того, венгерские женщины заботятся о своей коже. Надо будет зайти в крупный магазин и спросить продавщицу начистоту. Венгерские женщины — их лица красноречиво говорили всему миру, что они заботятся о своей коже. Это у них не отнять.
Блаженство продолжалось еще два часа, настолько сладостное, что Ирина даже не заметила, что муж и дочь устали ее ждать. Она переживала наяву грезы каждой советской женщины — тратила деньги если и не на Западе, то где-то совсем рядом. И это было просто восхитительно. Сегодня вечером она пойдет в концертный зал, надев бюстгальтер от «Шантарель», будет слушать Баха и притворится самой себе, что находится где-то в совершенно другом месте, где все вокруг вежливые и воспитанные и где хорошо быть женщиной. Жаль, что такого места нет в Советском Союзе.
Устав ходить по нескончаемой веренице магазинов с товарами для женщин, Олег Иванович теперь оставался на улице и курил, подобно всем мужчинам на свете, которым надоело сопровождать своих жен. Как только женщины могут получать наслаждение, выбирая и сравнивая, выбирая и сравнивая, не в силах принять решение, лишь впитывая в себя ауру окружения вещами, которые они все равно не смогут носить и которые им на самом деле не нравятся? Женщина берет платье, прикладывает его к шее, смотрится в зеркало и приходит к выводу, что нет, это не подойдет. И так снова и снова, весь день напролет, до позднего вечера, так, словно от этого зависит жизнь. Олег Иванович полагал, что его нынешнее предприятие, связанное со смертельным риском для жизни, научило его терпению, однако сейчас он понял, что никогда не сможет привыкнуть терпеливо смотреть на то, как женщина ходит по магазинам… не испытывая желания ее придушить. Вынужденный стоять как полный идиот, нагруженный пакетами и коробками с теми вещами, которые жена все-таки решила купить, со страхом ожидая, что она вот-вот передумает и все начнется сначала. Что ж, бесконечно так продолжаться не может. На сегодняшний вечер у них билеты на концерт. Надо будет вернуться в гостиницу, постараться найти на несколько часов няню для зайчика, переодеться и поехать в концертный зал. Даже Ирина не может этого не понимать.
«Хотелось бы на это надеяться,» — устало подумал Олег Иванович. Как будто у него и без этого не хватает забот! Однако Зайцев заметил, что его дочь ни о чем не беспокоится. Светлана ела мороженое, с любопытством разглядывая незнакомые улицы незнакомого города. Вот она, детская наивность. Жаль, что с годами люди ее теряют, — ну почему дети так стремятся поскорее повзрослеть и расстаться со своей невинностью? Неужели они не понимают, как прекрасен мир, принадлежащий только им? Неужели они не понимают, что, когда повзрослеют и станут мудрыми, все прелести жизни превратятся в тяготы? И в боль?
«И в сомнения, — подумал Зайцев. — В нескончаемые сомнения.»
Однако маленькая Светлана пока что ничего не знает, а когда она наконец это поймет, будет уже слишком поздно.
Наконец Ирина вышла на улицу, сияя такой улыбкой, какую Олег не видел на лице жены с тех пор, как она родила дочь. И тут Ирина окончательно поразила его — подошла и обняла и поцеловала прямо на улице.
— Ой, Олег, как же я тебя люблю!
Еще один страстный поцелуй женщины, насытившейся хождением по магазинам. Ее муж внезапно поймал себя на том, что он даже более страстный, чем поцелуй женщины, насытившейся сексом.
— Пора возвращаться в гостиницу, дорогая. Надо переодеться для концерта.
Вниз в метро, затем пешком от станции до гостиницы и на третий этаж в номер 307. Там было решено взять Светлану с собой — в основном, из-за безвыходности. Найти няню на вечер не удалось. Олег подумал было о том, чтобы пригласить какую-нибудь сотрудницу КГБ из дома дружбы с Советским Союзом напротив, однако такое решение не устраивало ни его, ни жену, поэтому в конце концов было решено, что Светлане предстоит вести себя хорошо в концертном зале. Билеты были в партер, ряд 6, места 1, 2 и 3, то есть, у самого прохода, чему Зайцев был очень рад. Светлана наденет новое платье, и, надо надеяться, это сделает ее счастливой. Обычно все происходило именно так, к тому же, новое платье — это лучшее, что у нее есть.
Ирина прочно оккупировала ванную, долго и усердно работая над своим лицом. Мужу ее пришлось гораздо проще, а дочери — еще проще, поскольку ей достаточно было лишь вытереть влажным полотенцем вечно кривляющееся личико. Затем все переоделись в лучшее. Олег помог Светлане застегнуть пряжки на черных лакированных туфельках, в которые девочка влюбилась с первого взгляда. Затем она надела красное платье с черным воротником, и маленький Крольчонок был полностью готов к вечерним приключениям. Семья спустилась на лифте вниз и взяла такси.
Тому Тренту пришлось гораздо труднее. Больше всего он боялся дежурства в вестибюле гостиницы, но, судя по всему, обслуживающий персонал не обратил на него никакого внимания. Поэтому когда объект наблюдения вышел на улицу, Тренту осталось только пройти к своей машине и проехать следом за такси к концертному залу, до которого было чуть больше мили. Там он быстро нашел свободное место на стоянке и вошел внутрь. Зайцевы решили перед тем, как идти в зал, заглянуть в буфет и выпить токайского. Девочка сияла от удовольствия. «Какой замечательный ребенок,» — подумал Трент. Надо надеяться, ей понравится жизнь на Западе. Трент проследил, как семья Зайцевых заняла места в партере, после чего поднялся в ложу.
Райан и Хадсон уже были там. Они сидели, удобно развалившись в старых креслах, обтянутых красным бархатом.
— Привет, Энди. Добрый вечер, Джек, — поздоровался Трент. — Шестой ряд партера, слева от середины, рядом с проходом.
Как раз в этот момент замигал свет. Занавес поднялся, музыканты принялись настраивать инструменты, и наконец из-за правой кулисы на сцену вышел дирижер Йозеф Роса. Зрительный зал встретил его более чем скромными аплодисментами. Это был первый концерт Росы в Будапеште, и публике дирижер был еще незнаком. Райану это показалось странным: в конце концов, Роса — венгр, выпускник музыкальной академии имени Ференца Листа. Почему его не удостоили более теплого приема? Роса был высокий и худой мужчина с черными волосами и утонченным лицом. Учтиво раскланявшись с зрителями, он повернулся к оркестру. Его жезл — или как там называлась палочка, Райан понятия не имел, — лежал на пюпитре, и когда дирижер поднял ее, в зале наступила мертвая тишина. И тут правой рукой Роса запустил струнную группу Первого оркестра Венгерских государственных железных дорог.
В отличие от своей жены, Райан никогда не обучался музыке, однако Бах есть Бах, и с первого же мгновения концерт покорил его своим величием. Джек сказал себе, что музыка, подобно поэзии и живописи, является средством общения, однако самому ему никогда не удавалось понять, что именно хотел выразить композитор. Гораздо проще это определить, смотря кино Джона Уильямса, где музыкальное сопровождение полностью соответствует действию, однако во времена Баха кинематографа еще не существовало, поэтому он, должно быть, «говорил» о тех вещах, которые были понятны его современникам. Однако Райан к таковым не относился, поэтому ему приходилось просто наслаждаться восхитительной мелодией. Джеку вдруг показалось, что рояль звучит как-то не так, но, присмотревшись, он увидел, что это вовсе не рояль, а древний клавесин, на котором играет такой же древний виртуоз с гривой седых волос и изящными руками… хирурга, наконец определил Райан. Джек плохо разбирался в фортепианной музыке. Близкая подруга семьи Сисси Джексон, солистка Вашингтонского симфонического оркестра, утверждала, что Кэти играет на пианино механически, но Райан обращал внимание только на то, что его жена не сбивается с нужной тональности — такое смог бы заметить даже он, — и для него этого было достаточно. «А этот старик, — подумал Райан, следя за руками пианиста и вылавливая звуки клавесина из великолепной какофонии, — исполняет правильно все ноты, все до одной.» Причем именно так громко или мягко, как требовал общий замысел концерта, строго в нужные моменты времени, с безукоризненным совершенством. Остальной оркестр звучал так же слаженно, как подразделение специального назначения морской пехоты, с неумолимой точностью лазерных лучей.
Вот только Райан никак не мог определить, в чем же состоит задача дирижера. Разве концерт не записан в нотах? Разве дирижирование не заключается только в том, чтобы проследить, что каждый музыкант вовремя исполнит свою партию? Надо будет поинтересоваться у Кэти — впрочем, та наверняка закатит глаза и обзовет его дикарем. С другой стороны, Сисси Джексон утверждает, что Кэти играет на фортепиано механически, не вкладывая душу. Вот так-то, леди Каролина!
