Инна Булгакова - Только никому не говори. Сборник
— И жертву одновременно. Вашу жертву. Когда вы нашли у Донцовой пистолет?
— С чего вы взяли? Не находил и не использовал.
* * *Саня смотрел в окно (яблони в низком «слезном» небе, ворона, крыша сарая), а видел утро Покрова и женщину в черных мехах на белейшем чистейшем снегу.
— После прибытия из «Праги» Люба видела меня (опаснейшего свидетеля) и тетю Май в чулане. И — все спокойно. Загадка сверхъестественная. Анатоль? Утром она поспешила в сад — и вот тут-то заметила странный предмет под снегом. Тайна золушкиной туфельки разрешилась для меня слишком поздно, когда на кладбище я сопоставил лица. А тогда… самое простое объяснение не пришло в голову.
— Голова твоя, Сань, была заморочена, — проворчала тетка.
— Заморочена, — повторил он покорно, и опять заныло сердце, тупо, безнадежно. — Она увидела меня на веранде раньше, чем я ее. И сунула туфельку в шубку за пазуху. Прошла со мной в кабинет. Дело в том, что ей некуда было деть находку-улику, Владимир еще не уехал на Сретенку… А тут свидетель разливается соловьем… ну, она меня использовала… до конца, так мне и надо. Мы разговаривали, я услышал шаги, выглянул в коридор, вышел, раскланялся с Анатолем. И покуда раздумывал о его роли в этой истории, она спрятала туфельку за книги над диваном, на котором сидела… помню вышитый носовой платок, вертела в руках, успела протереть туфлю и переплет.
— Так это она пыталась проникнуть в кабинет, когда мы на веранде сидели? — спросила Настя.
— Она.
— Ну, нашли бы туфлю — а ей-то что? Ее никто не подозревал.
— Она не могла быть в этом уверена, слишком много народу толклось тут в окрестностях, кто-то мог увидеть… и увидел — Генрих. Да и я, как бы ни был заморочен, а все же продвигался к разгадке исчезновения мертвой, мог сообразить (но не сообразил), кто бывал в кабинете, кто имел возможность… Ведь она была полностью в курсе моих поисков… и как, должно быть, ненавидела меня за эту суетню.
— Ей бы лететь отсюда за кудыкины горы, — процедила тетка. — Превратить мой дом в место преступления!
— Она пыталась. Хотя была одержима мужем — с юности, с первого взгляда. И все же договорилась скрыться со мной.
— Куда?
— В мое общежитие.
— Недалеко. Может, она и вправду с тобой надумала…
— Я ей был нужен как информатор, — прервал Саня сухо неуместные предположения.
Девочки с любопытством переглянулись, очевидно, чувствуя некую «завязку романа»; однако деликатно промолчали. Саня продолжал с нервной досадой:
— Все это уже не имеет значения. Я рассказал ей о встречах с Генрихом и Викой. Тут и возник «мужчина в тумане» — по аналогии: свидание Печерской с бывшим мужем в саду прошлой осенью. Я ощутил в этом образе какую-то подспудную фальшь. И все же Принц существует — и сидит сейчас в КПЗ.
— Сань, — поинтересовалась Юля, — а как он натравил на неё Анатоля?
— Говорю же: он блестящий организатор.
Допрос.
— Итак, в своей «исповеди» Донцова призналась, что унесла пистолет с места происшествия.
— Да. В сумочке.
— Свидетели, бывшие с вами в ресторане, отметили такой нервозный эпизод. Уже вставая из-за стола, вы взяли сумку жены, как вдруг она резко ее у вас вырвала.
— Действительно. Я просто по привычке… галантный муж. Ну, слегка удивился, однако не придал значения.
— Потом придали. Вы наверняка отметили, что маленькая сумочка оказалась неожиданно тяжелой. Вот как я мыслю. В ночь на восемнадцатое, когда Донцова была в кабинете у Колесова, вы решили обыскать вещи жены в надежде найти пистолет (вы-то знали ее натуру!). И вы его нашли.
— Бездоказательные фантазии, гражданин следователь.
— На следующий день Колесов отметил, что одежда ее была разбросана по всей комнате. Да и чем еще была вызвана откровенность жены с вами? С человеком, подготовившим ее смерть. Вы предъявили ей наган, она вынуждена была во всем признаться.
— Ничего подобного. Новая жизнь, видите ли, новая любовь. Я выразил удовлетворение, что она увезет назойливого наследника. И мы покаялись друг перед другом.
— Допустим. Вы спросили у нее, где пистолет?
— Она сказала, что выбросила его вместе с ключами в урну возле метро «ВДНХ».
— Где его и нашел Желябов, так?
— Значит, она мне соврала.
— Соврала и в тот же день была застрелена.
— Я тут ни при чем. Я был на работе и не знаю, что произошло между нею и Анатолем.
— Догадывались. Ведь вы вызвали ее в сад.
— В ресторан. Я звонил при свидетелях.
— Разберемся с вашими свидетелями.
* * *Опять пролетела ворона, раздраженно каркнув. Народная примета — к покойнику (вспомнил). Покой. Нам только снится. Приемный покой во дворце Склифосовского.
— Семнадцатого во вторник Владимир видит Анатоля в состоянии стресса, — говорил Саня, — слышит его вопли — и возникает идея дерзкая, почти фантастическая. Он отговаривает нас звонить в «скорую» — утро вечера мудренее — просит, почти приказывает женщинам не выходить в сад. То есть расчищает поле деятельности. Наконец, из моего разговора по телефону с профессором узнает, что вечером восемнадцатого я буду на кафедре. Найдя в вещах Любы пистолет, он подбрасывает его Анатолю и приказывает: «Иди и убей!»
— Да, фантастика, — протянула тетка. — Рискованно.
— Не рискнешь — не выиграешь. Понимаете? Убийца начнет новую жизнь, новую любовь. Сама мысль об этом для него невыносима, им вдвоем тесно на земле — так он чувствует, так и действует.
— Как же он их свел: нашего идиота и жену?
— По телефону он приказал ей до своего приезда сторожить Анатоля, вероятного свидетеля, даже участника (который избавил их от трупа), вслушиваться в его выкрики и так далее.
— И она послушалась? Не побоялась?
— Анатоля она не боялась, она не знала, что у него пистолет.
— А если бы сумела отобрать? Ведь пьянь…
— Ну, придумал бы что-нибудь другое. Его девиз: победит сильнейший.
— Стало быть, он признался?
— Признался. И у организатора наконец сдали нервы. Допрос.
— Я утверждаю, что вы организатор и вдохновитель убийств в доме номер пять по улице Жасминовой.
— Столь леденящее душу утверждение требует доказательств.
— Докажем. Как показали студентки, вы разговаривали с женой в шесть часов.
— Да.
— В присутствии заказчиков?
— Да.
— А если я пошлю запрос на Урал и уточню время вашего звонка? У меня есть надежда, что заказчики вспомнят, хотя бы приблизительно, во сколько вы звонили.
— Пока живу — надеюсь, знаете.
— Надейтесь. По свидетельству ваших подчиненных, важные переговоры — своего рода священнодействие, когда никто не смеет вам мешать. Я предположил, а ваш компаньон подтвердил, что вы имеете обыкновение отключать на это время телефон. Телефон был отключен? Будем говорить правду, или посылать запрос?
— Я устал!
— Наконец-то. Советую признаться.
— Да, я звонил Любе около пяти при заказчиках и звал в ресторан. Потом телефон отключил, правда. И где-то в шесть, отлучившись на минуту, позвонил из нашей бухгалтерии.
— Которая была уже пуста?
— Пуста. Я приказал ей следить за Анатолем.
— Вы были так уверены, что он ее застрелит?
— Совсем не уверен, но… шанс был. Я дал им обоим равные шансы: у него пистолет, но он в бреду; она безоружна, но дьявольски увертлива. Мой девиз: побеждает сильнейший.
— И вы чуть не победили.
— Победил наследник. Он сильнейший.
— По вашей жестокой логике, вам следовало им и заняться. Он был наиболее опасен.
— Логика тут бессильна, тут страсть.
* * *Три женщины глядели на него с нетерпением, любопытством и сочувствием, а с небес сочилась, сгущаясь, какая-то мгла — как еще далеко до снега?
— Все получилось как по писаному, — говорил Саня.
— Если б не влез ты, — вставила тетка.
— Пожалуй. На поминках я заявил (интуитивно, без доказательств): Анатоль — орудие в чьих-то сильных и жестоких руках. И занялся поисками Принца. И в результате так близко подошел к разгадке, что по-настоящему встревожил организатора. Помните чайный вечер у вас в комнате, тетя Май? Два самых опасных момента: Сретенка (где я его выследил… да еще собираюсь уточнить у следователя адрес «Харона»); лицо в зеркале, которое видел Генрих. Черный мех у шеи, губы в ярко-красной помаде. Я вспомнил… там, на кладбище.
Вспомнился одинокий предвечерний луч, который вспыхнул на лице его любимой. Узкие, капризно изогнутые губы — и лицо мертвой в окне.
— На лице умирающей не было ни следа косметики. Владимир подтвердил: после смерти сына она надела глубокий траур и перестала краситься. Я наконец сообразил, что речь идет о разных женщинах, которые сошлись вдруг в непримиримом поединке, истребившем их обеих. Они обе погибли не случайно. «Мне отмщенье и Аз воздам». Человек не имеет права брать на себя функции Судии Высшего.
