Элизабет Костова - Историк
Гежа с Рановым немедля насели на нас. Ранов направил пистолет на меня, а Гежа — на Элен. Монах стоял, разинув рот, а Стойчев молча и настороженно застыл позади. Чиновник в темном костюме не выходил на свет.
— Бросьте оружие, — обратился Ранов к Элен, и та послушно уронила наземь пистолет.
Я, стараясь не делать резких движений, обнял ее за плечи. В неверном свете их лица, кроме лица Стойчева, выглядели более чем зловеще.
— Какого черта ты здесь делаешь? — набросилась на Гежу Элен.
Я не успел остановить ее.
— Какого черта здесь делаешь ты, милая? — был его единственный ответ.
Он выглядел сегодня особенно высоким, в светлой рубашке и брюках, в спортивных туфлях. Только сейчас я осознал, как ненавижу его.
— Где он? — зарычал Ранов.
Его взгляд метался от меня к Элен.
— Мертв, — ответил я. — Вы проходили через склеп и должны были его увидеть.
Ранов нахмурился:
— О ком вы говорите?
Вероятно, какая-то догадка, передавшаяся от Элен, заставила меня промолчать.
— А вы о ком? — холодно отозвалась Элен. Гежа едва не ткнул в нее дулом пистолета.
— Ты знаешь, о ком я говорю, Елена Росси. Где Дракула? На этот вопрос ответить было проще, и я предоставил слово Элен.
— Здесь его, как видите, нет, — самым неприязненным тоном проговорила она. — Можете осмотреть гробницу. — При этих словах маленький чиновник просунулся вперед и, казалось, хотел что-то сказать.
— Присмотрите за ним, — сказал Геже Ранов, а сам осторожно двинулся вперед вдоль столов.
По тому, как он оглядывался кругом, я понял, что он здесь впервые. Чиновник в темном костюме молчаливой тенью следовал за ним. Подойдя к саркофагу, Ранов высоко поднял фонарь, нацелил пистолет и заглянул внутрь.
— Пусто, — через плечо бросил он Геже и повернулся к другим. — А это что? Подойдите, помогите мне.
Чиновник и монах покорно приблизились. Стойчев неторопливо последовал за ними, и мне показалось, что лицо его осветилось, когда он оглядел пустые столы и шкафы. Приходилось только гадать, что он думает об этом месте.
Ранов уже осмотрел саркофаги.
— Пусто, — тяжело повторил он. — Здесь его нет. Обыщите помещение.
Гежа и сам уже пошел вдоль стен, заглядывая во все углы и распахивая дверцы шкафов.
— Вы его видели или слышали?
— Нет, — ответил я, почти не покривив душой.
Я твердил себе, что если только они не тронут Элен, отпустят ее, я буду считать нашу экспедицию успешной. Никогда в жизни ни о чем больше не попрошу. И еще я с мимолетной благодарностью подумал, что Росси больше не втянут в это дело.
Гежа пробормотал что-то — какое-то проклятие на венгерском, судя по тому, как усмехнулась Элен. Затем он перешел на английский:
— Бесполезно. В склепе ничего, и здесь тоже. И раз его убежище обнаружено, больше он сюда не вернется.
Мне понадобилась минута, чтобы переварить это. В склепе ничего? Где же тело Росси, которое мы только что оставили там?
Ранов повернулся к Стойчеву.
— Расскажите-ка нам, что это такое.
Они наконец оставили в покое свои пистолеты, и я, не замечая кислого взгляда Гежи, притянул Элен к себе.
Стойчев словно ждал этого вопроса и тут же поднял фонарь. Подошел к ближайшему столу, постучал по нему.
— Кажется, дуб, — задумчиво проговорил он, — и стиль средневековый. — Он заглянул под стол, чтобы посмотреть, как крепятся ножки, похлопал по стенке шкафа. — Впрочем, я плохо разбираюсь в мебели.
Мы молча ждали.
Гежа пнул ногой ножку старинного стола.
— Что я скажу министру культуры? Он наш, этот валах! Он был пленником венгров, и его земли были нашей территорией!
— Стоит ли ссориться, пока мы его не нашли? — проворчал Ранов.
Я вдруг сообразил, что им приходится объясняться друг с другом на английском и оба терпеть не могут друг друга. И тогда я понял, кого напоминал мне Ранов, его глубоко сидящие глаза, тяжелые усы. Точь-в-точь фотография молодого Сталина, которая однажды попалась мне на глаза. Люди вроде Ранова и Гежи не причиняют друг другу серьезного вреда только потому, что не обладают серьезной властью.
— Передай своей тетушке, чтобы осторожнее обращалась с телефоном. — Гежа сверкнул на Элен глазами, и я почувствовал, как она напряглась в моих объятиях. — А теперь велите чертову монаху стеречь это местечко, — бросил он Ранову, и тот отдал приказ, заставивший несчастного брата Ивана задрожать всем телом.
В этот момент луч фонаря Ранова сместился. Он поводил им во все стороны, осматривая столы, и свет случайно упал на лицо маленького чиновника в тяжелой шляпе, молча стоявшего у опустевших саркофагов. Может быть, я и не обратил бы на него внимания, если бы не странное выражение, мелькнувшее на этом лице: выражение затаенной горечи, внезапно выхваченное фонарем. Я отчетливо разглядел бледное личико за нелепыми усами и знакомый блеск глаз.
— Элен! — выкрикнул я. — Смотри!
— Что? — мгновенно обернулся Гежа.
— Этот человек… — Элен задыхалась. — Этот человек… он…
— Он вампир, — ровным голосом выговорил я. — Он преследовал нас из университета в Соединенных Штатах.
Едва я заговорил, тварь обратилась в бегство. Он бросился напролом, прямо на нас, отшвырнул стоявшего у него на пути Гежу и шмыгнул мимо Ранова. Тот оказался проворнее: успел схватить библиотекаря. Они сшиблись, и тотчас же Ранов с криком отскочил, а библиотекарь помчался дальше. Ранов успел выпустить пулю почти в спину пригнувшемуся беглецу. Тот даже не замедлил бега. Ранов с тем же успехом мог стрелять в воздух. Затем негодяй исчез — так внезапно, что я не стал бы утверждать, что он выскочил в дверь, а не растворился в воздухе. Ранов бросился за дверь, но почти сразу вернулся. Все мы уставились на него. Он был бледен, зажимал рукой дыру на пиджаке, и сквозь пальцы у него уже просочилась кровь. Прошла долгая минута, и Ранов заговорил.
— Какого черта? — спросил он. Гежа покачал головой.
— Господи, он вас укусил. — Он отступил подальше от Ранова. — А ведь я несколько раз оставался с ним наедине. Он обещал помочь отыскать этих американцев, но не сказал, что он…
— Еще бы он сказал, — презрительно бросила Элен и продолжала, как я ни старался заставить ее замолчать. — Ему нужно было найти своего хозяина, проследить за нами, а не убивать тебя. Живой ты был ему полезнее. Он отдал тебе наши записи?
— Заткнись! — Геже явно хотелось ударить ее, но я видел в его лице почтительный страх и спокойно оттянул Элен в сторону.
— Идемте. — Ранов снова погонял нас пистолетом, зажимая другой рукой раненое плечо. — Вы не слишком нам помогли. Я намерен отправить вас в Софию и как можно скорее запихнуть в самолет. Вам повезло, что мне не разрешили организовать ваше исчезновение, — слишком много сложностей.
По-моему, ему хотелось пнуть нас ногой, как Гежа пнул стол, но он просто развернулся и решительно выпроводил нас из библиотеки. Стойчева он заставил идти первым: у меня сжалось сердце при мысли, что пришлось вынести старику во время этой вынужденной гонки. Я не сомневался, что Стойчев не намеренно помогал нашим преследователям, — достаточно было одного взгляда на его лицо, чтобы увериться в этом. Успел ли он добраться до Софии, или они перехватили его в пути и заставили присоединиться к погоне? Я надеялся, что международная репутация Стойчева защитит его в дальнейшем, как защищала прежде. Но Ранов — вот что хуже всего. Зараженный, он продолжит свою службу в тайной полиции. Мне пришло в голову посоветовать Геже заняться им, но венгр держался так неприступно, что я не решился заговорить.
От двери я еще раз оглянулся, бросив последний взгляд на царственный саркофаг, простоявший здесь столько веков. Теперь его владелец мог быть где угодно или на пути куда угодно. Поднявшись по лестницам, мы один за другим пробрались в лаз — я молил бога, чтобы ни у кого не сорвался курок пистолета, — и тут мне открылась странная картина. Рака с мощами святого Петко открытой стояла на пьедестале. Должно быть, у них были с собой инструменты, раз им удалось вскрыть ящик, не поддавшийся нашим усилиям. Но мраморная плита под ней лежала на месте и была прикрыта вышитой накидкой. Элен круглыми глазами смотрела на меня. Проходя, я успел заглянуть в раку и увидел несколько костей и блестящий череп — все, что осталось от местного мученика.
У церкви, в непроглядной ночи, толпились люди, подъезжали машины. Как видно, Гежа явился со свитой, и двое из числа сопровождающих несли стражу у церковных дверей. Несомненно, Дракула ушел другим путем, подумал я. Вокруг нас высились горы, чернее черного неба. Деревенские уже прослышали о происходящем и с факелами собирались у церкви: при появлении Ранова они расступились, уставившись на его разорванный окровавленный пиджак. В неровном свете было видно, как застыли их лица. Стойчев поймал меня за локоть и шепнул в самое ухо:
— Мы ее закрыли.
