И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов
Клэр решила подождать следующего дня, чтобы со свежими силами поведать дедушке обо всем услышанном, сейчас же она хоть и направлялась к нему, однако не хотела портить вечер ни ему, ни себе (хотя, на самом деле, уже испортила), ни друзьям, искренне радовавшимся славным дебютом Омара. Она, тем не менее, до самого утра держала в голове мысль о возможном заговоре внутри цирка. Она не спала, не могла заснуть, узнав такую тайну. Но ей казалось немного смешным то, что в цирке, именно в цирке, который, как ей казалось, должен только радовать зрителей, случилось такое событие. По ее мнению, заговоры могли составляться на государственном уровне, и всегда имели одну общую цель – поменять власть. Теперь ее представления о морали, чести и духе цирка оказались растоптаны двуличным Моррейном. У Клэр не было ни малейшего сомнения в том, что именно он является и душой, и мозгом, и идейным вдохновителем этого заговора. И Клэр решила покончить с ним как можно раньше, дабы не допустить тех кровавых событий, о которых упоминал Алекс. Цель у Клэр была проста – сохранить существующий порядок жизни в «Парадизе». Пьер Сеньер, однако, был ей совершенно не интересен, ее больше волновала судьба Мишеля Буайяра. Ради спокойствия дедушки и его мирной и спокойной работы она была готова совершить даже преступление. К счастью, такого никогда не случалось, но железная серьезность, передавшаяся по наследству, извечно присутствовала в поступках Клэр. И придя сейчас к Буайяру, она стала держать серьезную информацию до утра, надеясь переночевать у него. Однако Буайяр отправил внучку к себе после ужина, чем изрядно ее огорчил. Поэтому она немного изменила план действий, разработанный ею на утро. Вместо незамедлительного похода к дедушке, она решила сначала высказать все в лицо Моррейну, которого искренне желала уничтожить. Ну а нынешний ужин она провела вполне умиротворенно, и даже хитрый Буайяр не разгадал на лице внучки то, что она скрывает какую-то тайну.
Утро следующего дня началось очень тихо. Надвигавшейся беды ничто не предвещало. Да и бедой никто поначалу сложившуюся ситуацию не считал. Моррейн надеялся вычислить шпиона в ближайшие дни, а Клэр представляла себе возможные наказания, которые сначала Буайяр, а потом и Хозяин применят на Алексе и его подельниках. Слава Омара дошла до соседних поселений, везде говорили о невероятных способностях араба из цирка «Парадиз». В утренних газетах его имя было напечатано на первой странице, дижонские журналисты написали хвалебные статьи, посвященные только лишь ему. И потому уже с восьми часов утра у ворот цирка выстроилась громадная очередь из людей, сгоравших от нетерпения.
Однако до открытия оставалось еще два часа, и потому многие артисты позволили себе расслабиться за чашкой кофе, что по утрам варили в шатре-столовой. Алекс Моррейн только что вышел из шатра-столовой, очень сытый, спокойный и уверенный в том, что наглый шпион будет молчать под страхом оказаться открытым свидетелем и поплатиться за это жизнью. Моррейн посмотрел на небо, очень светлое для утра, после чего вернул голову в нормальное положение и с удивлением обнаружил, что к нему очень быстро идет Клэр. По ее походке и ладонях, сжатых в кулаки, он догадался, что она настроена не на спокойный и позитивный диалог.
– Хотел бы пожелать доброго утра, да вижу, что для тебя оно явно недоброе, – произнес Алекс, как только Клэр к нему подошла, – чем ты так огорчена, Клэр?
Клэр грозным взглядом пожирала Моррейна, от чего тому стало немного неприятно.
– Да как ты можешь, – сказала Клэр, – как тебе только в голову могло прийти, чтобы создавать нелепый заговор против моего дедушки и Хозяина!
Моррейна словно ударила молния. Он изумленно выпучил глаза на Клэр, не допуская даже возможности поверить в то, что тем шпионом была именно она. Однако, если прослеживать всю историю их, скажем так, отношений, то предположить такое было вполне возможно. Но Алекс решил подстраховаться, потому как отбрасывать возможность жестокого розыгрыша было нельзя.
– Подожди…какой еще заговор? – искусно возмутился Моррейн, – ты что себе выдумала?
Клэр еле сдерживалась от перехода на крик.
– Не смей мне лгать, Моррейн! Тебе замечательно известно, что я имею в виду! Я слышала вчера вечером разговор твой с Лабушером и Фельоном! И я не намерена об этом молчать!
Алекс понял, что отрицать смыла не было больше. Он ехидно улыбнулся, подошел к Клэр настолько близко, что, казалось, даже воздуха не было между ними, и очень медленно и тихо произнес:
– Отроешь ротик попусту – худо не мне, а тебе будет.
– Не запугаешь, мерзость! – так же тихо, но быстро и резво сказала Клэр и, резко отстранившись от Алекса, развернулась и ускоренным темпом отправилась в одной ей известном направлении.
Моррейн же остался пребывать в дичайшем изумлении. Необходимо было что-то предпринимать, и как можно скорее. В том, что Буайяр поверит внучке он не сомневался. Для него все было решено –
