Уоррен Мерфи - У последней черты
Полковнику Виктору Дитко позарез нужно было попасть в Москву. Он сел на койку и, стиснув зубы, принялся резать себе осколком стекла левый глаз.
Он стонал от боли, но утешал себя тем, что грядущее вознаграждение того стоит.
Глава 6
– Папочка, удобно тебе? – заботливо спросил Римо. Чиун, Мастер Синанджу, лежал на циновке на полу каюты. Им была предоставлена самая просторная офицерская каюта. В условиях подводной лодки это означало, что при сложенной койке места здесь было едва ли больше, чем в чулане. Старая голова Чиуна покоилась на двух пухлых подушках. Он слегка прикрыл подернутые пеленой карие глаза.
– Удобно мне будет тогда, когда наше плавание закончится.
– Мне тоже, – поддакнул Римо, опускаясь рядом со стариком на колени.
В каюте немного ощущалась качка. По углам, в расставленных Римо курильницах, дымились благовония, отчасти отбивающие противный металлический привкус циркулирующего в замкнутом пространстве воздуха – неизбежный спутник даже новейшей атомной подводной лодки. Римо понадобилось полдня, чтобы развесить по стенам с пластиковой отделкой «под дерево» гобелены из четырнадцати сундуков, в которых были сложены личные вещи Чиуна.
– Капитан сказал, к вечеру будем на месте, – произнес он.
– Откуда он знает? В этой вонючей посудине не бывает вечера.
– Ш-ш, – сказал Римо примирительно. – Нам еще повезло, что подлодка была готова к отплытию.
– Я просил тебя проверить золото. Ты это сделал?
– За последний час дважды ходил смотреть. Все на месте.
– Хорошо. Быть может, это последнее золото, которое Синанджу получит от сумасшедшего Императора Смита.
– Не говори так, Чиун.
– Все равно, – продолжал старик, по-прежнему держа глаза прикрытыми, – мне хорошо и покойно, потому что мы едем домой. В Синанджу.
– Это ты едешь домой, папочка. Синанджу – это твой дом, но не мой.
Смит хочет, чтобы я вернулся в Америку.
– Как ты можешь вернуться в эту страну? Бросить жену? Детей? Селение?
Римо не сдержался и переспросил:
– Жену? Детей? О чем ты?
– Конечно. Жену ты возьмешь сразу, как мы приедем в Синанджу. И она родит тебе детей. Это твой долг, Римо! Когда меня не станет, продолжать традиции будешь ты. У Синанджу должен быть преемник!
– Я польщен, папочка, но не уверен, что смогу это сделать.
– Не робей, Римо. Если тебе не удастся найти девушку, которая будет готова смириться с цветом твоей кожи, – я сам тебе ее подберу. Обещаю.
– О нет, – простонал Римо. – Никакого сводничества. Хватит! Забыл, как в прошлый раз пытался свести меня с корейской девушкой? Больше я на такой позор не пойду!
– Я умираю без настоящего наследника, лишенный внуков, а ты лишь усугубляешь мое страдание детскими капризами.
– Мне очень жаль, папочка, что у тебя нет внуков. Но я ничем не могу тебе помочь.
– Быть может, если ты не станешь мешкать, я еще доживу до того дня, когда твоя жена понесет под сердцем твоего ребенка. И тогда я смогу спокойно отправляться в мир иной. Этого мне бы хватило. Конечно, это не то, что качать внука на коленях, но меня всю жизнь преследовали неудачи.
– Неудачи? Да ты с одного американского контракта заработал для Синанджу больше золота, чем все твои предшественники, вместе взятые!
– Но я так и не добился должного почтения. Я служил не настоящему императору, а какому-то врачу, да к тому же шарлатану. В Египте, помнится, придворный лекарь всегда шествовал на два шага позади королевского ассасина. Вот до чего дожили – работаем на костоправов!
– Да на эти деньги поселок может жить несколько столетий!
– Сколько раз я тебе говорил, что Мастера Синанджу не трогают накопленный капитал?! – возмутился Чиун. – Кроме того, я первый из Мастеров, кто позорно сменил имя! Я тебе не рассказывал эту историю, Римо?
Римо хотел было сказать «да», но Чиун уже приготовился рассказывать.
– Я не всегда был известен как Чиун. При рождении я получил имя Нуич, сын Нуича, внук Юи. Мой род был славный род, ибо я был наследник великих традиций Синанджу. Но род Синанджу переживал не лучшие времена. Сначала были страшные войны в Европе, которые охватили весь мир, так что работы для ассасина совсем не осталось. Зато было много работы для солдат. Так прошли мои юные годы – в праздности и бесславных поручениях.
Женился я неудачно. Моя жена, острая на язык и алчная по характеру, не сумела родить мне наследника. Это была трагедия, но выход все же был найден. По ее настоянию я согласился взять в обучение в качестве будущего Мастера Синанджу одного из ее племянников, также названного в мою честь Нуичом. Я учил его постигать солнечный источник. Он оказался способным учеником. Он усваивал долго, но прочно. В отличие от некоторых, – добавил Чиун.
Римо не понял, считать ли последнюю реплику колкостью или же неумелым комплиментом. Он решил пропустить ее мимо ушей.
– Настал день передать полномочия Мастера Синанджу, и Нуич получил свое первое задание. Дни шли, но от него не было никаких известий. Дни складывались в недели и месяцы. И только по прошествии нескольких лет я узнал, что Нуич, этот толстомордый обманщик, вовсю практикует Синанджу по всему белу свету. А селение не получает ни гроша! Похоже было, что вновь настали тяжелые времена и нам опять придется отсылать младенцев в море.
Римо кивнул. «Отсылать младенцев в море» означало попросту их топить.
Синанджу был бедный поселок, с непригодной для возделывания землей, а воды залива были чересчур холодны, чтобы рассчитывать на богатый улов. В давние времена, если в селении недоставало пищи, новорожденных топили, как котят, – в надежде, что они воскреснут в лучшие времена. Сначала девочек, а когда становилось совсем голодно, то эта участь ожидала и мальчиков. В Синанджу существовал эвфемизм – «отсылать малюток в море», призванный сгладить горечь жестокой необходимости.
– Итак, – продолжал Чиун, – достигнув возраста, в котором мои предшественники уже почивали на заслуженном отдыхе после долгих лет странствий и благополучно нянчили многочисленных внучат, я был вынужден вновь подумать о своем долге перед предками. Я вынужден был сменить имя, с тем чтобы никто не мог подумать, будто я имею какое-то отношение к этому гнусному предателю Нуичу. Так я стал Чиуном. И под этим именем ты узнал меня, Римо.
Римо помнил, как это было. Знакомство произошло в спортзале «Фолкрофта». Как много лет минуло с тех пор! Макклири и Смит наняли Чиуна тренером, чтобы тот превратил Римо в карающую длань КЮРЕ. Сначала Чиун просто обучал Римо каратэ, немного искусству ниндзя и некоторым другим приемам.
Но по прошествии нескольких недель Чиун вдруг велел Римо забыть все, что он к тому моменту умел.
– Это все детские игрушки, – шепнул ему Чиун. – Приемы, украденные у моих предков бесчестными людьми. Они только слабые лучи, расходящиеся от солнечного источника. Самим же источником является Синанджу. И отныне я стану учить тебя Синанджу.
С этого все и началось.
– Помню, как Макклири в первый раз появился в селении, – продолжал Чиун каким-то отрешенным голосом. – Я снова устранился от дел – работы не было. Макклири обратился ко мне с просьбой, с какой никто никогда не обращался к Мастеру Синанджу на протяжении многих веков. Он просил не об услугах Мастера Синанджу, а о подготовке другого человека. В иные, более счастливые дни я бы одним взмахом убил его на месте. Но времена были далеко не счастливые. И я согласился, к своему великому стыду.
– Ну, ты недолго раскаивался, папочка, – улыбнулся Римо. – Ведь я все схватывал на лету.
– Молчи, – прервал Чиун, открыв наконец глаза. – Кто рассказывает ты или я? Даже если ты и был способным учеником – чего я не говорил, – то только благодаря тому, что учитель тебе достался превосходный.
– Извини, – сказал Римо, но в душе его шевельнулась радость.
Кажется, Чиун выходит из своего полузабытья. В глазах его хоть и не с прежней силой, но опять засверкал огонь, и Римо воспрянул духом.
– Так вот. Этот Макклири мне сказал, что я буду учить сироту, какого-то подкидыша. Я обрадовался. Чем раньше начать, тем лучше усваивается Синанджу. – Чиун повернулся к Римо. – Представь себе мое негодование, когда я узнал, что ты взрослый, вполне сформировавшийся человек, за исключением мозгов.
– Но ты с этим смирился, – кротко заметил Римо.
– С чем я не смог смириться – так это с твоей белой кожей. Ведь я мог бы тренировать какого-нибудь корейца! На худой конец – китайца или филиппинца. Любого с надлежащим цветом кожи. Но белого! – хуже того, американца! Да еще неизвестно какого происхождения! Когда я увидел тебя, то едва не сорвался, но решил все же научить тебя каратэ и другой ерунде, основанной на том, что украдено у Синанджу. Ведь для несведущего человека все едино!
– Только не для меня!
– И для тебя тоже. Но вот Макклири меня раскусил. Он знал наши предания. И хорошо их понимал. Надо было мне его тренировать.
