Джек Хиггинс - Он еще отомстит

Они вошли в зал суда, и как раз вовремя, потому что Моника Грей уже приносила присягу.

— Вы Моника Алиса Грей, проживающая на Арджил-роуд, 15?

— Совершенно верно.

— Когда вы впервые увидели покойную?

— Около двух лет назад. Мы обе были студентками колледжа искусств.

— Мы знаем от сержанта Миллера, что она поселилась по тому же адресу, что и вы, под именем Джоанны Мартин. Почему так?

— У нее сложились трудные отношения дома. Она решила уйти оттуда, но не хотела, чтобы ее отец знал, где она живет.

Миллер даже слегка наклонился вперед, весь обратившись во внимание. Показания Моники Грей имели решающее значение.

— Вы были в близких отношениях с покойной? Например, знали, что она употребляет наркотики?

— Да, но узнала об этом совершенно случайно. Как-то я зашла в ее комнату и застала ее, когда она делала себе укол.

Судья внимательно посмотрел на нее поверх очков:

— Прошу прощения?

— Она делала инъекцию героина.

— А не говорила ли она вам, что заставило ее обратиться к этой привычке?

— Да, она говорила, что однажды выпила лишнего на каком-то приеме или еще где-то. Кто-то сделал ей укол, когда она лежала без чувств.

— А зачем так поступил тот человек?

— Не знаю. Может, чтобы посмеяться над ней.

— В самом деле? — Судья с бесстрастным выражением лица углубился в лежащие перед ним бумаги. — Она никогда не говорила вам, что тот прием происходил в клубе под названием «Фламинго», принадлежащем Максвеллу Вернону?

— Никогда.

Судья внимательно посмотрел на нее и кивнул:

— А вы знали, что она ждала ребенка?

— Да, она сказала мне пару недель назад.

— И что ее побудило?

— Ее очень огорчало это обстоятельство. Она спросила меня, не знаю ли я кого-нибудь, кто бы помог ей?

— Избавиться от ребенка?

— Да.

Судья сделал еще одну пометку.

— И последний вопрос. По поводу душевного состояния покойной. Можете ли вы сказать, что она была достаточно уравновешенна?

Моника Грей покачала головой:

— Только не в тот период, когда жила в нашем доме. На нее временами накатывала ужасная депрессия, но я думаю, что это от наркотиков.

— Благодарю вас, у меня больше нет вопросов.

Полный, хорошо одетый мужчина, сидевший впереди, рядом с Верноном, приподнялся с места, и судья жестом руки попросил Монику Грей остаться на месте.

— Да, мистер Бакстер.

— Я выступаю от имени мистера Максвелла Вернона, который в данном деле является свидетелем. О связи моего клиента и покойной циркулировали кое-какие слухи. Думаю, мы могли бы прояснить обстановку, если мне позволят задать мисс Грей один или два вопроса.

— Пожалуйста.

— Я не задержу вас надолго, мисс Грей, — сказал Бакстер. — Я хочу вернуться к вопросу о беременности покойной. Она когда-нибудь говорила вам, кто отец ребенка?

— Я спрашивала ее, но она не открыла его имени.

— В определенных кругах приписывают ответственность моему клиенту.

— Это невозможно.

— Вы говорите очень определенно. Могу я узнать, почему?

Моника Грей стушевалась, посмотрела через зал на Вернона и произнесла с явной неохотой:

— Если честно, я знаю, что Джоанна несколько раз уезжала с мистером Верноном и он мог быть отцом. Но когда я намекнула ей об этом, она решительно возразила. Значит, отец наверняка кто-нибудь другой.

— И последний вопрос, мисс Грей. Как я понял, вы присутствовали на частном приеме, который устраивал мистер Вернон в клубе «Фламинго» в ту самую ночь, когда эта девушка совершила самоубийство.

— Да, я была там.

— Пожалуйста, расскажите, что там произошло.

— Это случилось около девяти часов. Прием только что начался, и тут вошла Джоанна, очень возбужденная. Мистер Вернон отвел ее в сторонку, чтобы успокоить.

— Вы слышали их разговор?

— Нет, но она выглядела очень расстроенной, и мистер Вернон, казалось, старался привести ее в порядок. Немного спустя она повернулась и ушла.

— А что сделал мистер Вернон?

— Он отвел меня в сторону и сказал, что ему не понравилось, как она говорила. Просил меня присмотреть за ней и выразил готовность помочь, если только сможет.

— Благодарю вас, мисс Грей.

Бакстер закончил задавать вопросы и присел, и Моника Грей вернулась на свое место. Теперь пришла очередь Вернона. Он являл собой весьма импозантную фигуру в своем отлично сшитом костюме, с хорошей выправкой, гвардейский галстук ярко выделялся на снежно-белой сорочке. Было объявлено, что он директор компании, что, как и ожидал Миллер, произвело впечатление на присяжных.

— Мистер Вернон, вы давно знали покойную?

— Около четырех месяцев, — ответил Вернон. — Мисс Моника Грей, которая работает у меня, однажды привела ее ко мне на вечеринку. Я так понял, что они вместе учились.

— И вы стали близкими друзьями?

— Думаю, что можно так сказать. — Вернон пожал плечами. — Как художник, она была по-настоящему талантлива, я восхищался ее работами. Пригласил ее расписать стены в моем клубе.

— Понимаю. — Тон судьи стал сухим и сдержанным. — Но пошли ли ваши отношения дальше просто деловых?

— Я приглашал ее пообедать или сходить в театр. Мы хорошо чувствовали себя вместе. Она мне чрезвычайно нравилась.

— И при случае вы вошли с ней в интимные отношения?

Вернон постарался придать голосу возмущенный оттенок, когда начал отвечать:

— Девушка мертва, черт возьми! Нельзя ли ее оставить в покое?

Среди присяжных возникло волнение, и послышался шепот. Один мужчина одобрительно кивнул, и судья потребовал тишины. Он снял очки и откинулся на спинку кресла:

— Мистер Вернон, я уважаю ваши чувства, но все же настаиваю на ответе — вы все еще под присягой, сэр.

У Вернона опустились плечи.

— Да, мы были в интимных отношениях. — Он несколько оправился и зло посмотрел на судью. — А почему бы и нет? Она не ребенок. Это наше личное дело.

Судья снова надел очки и просмотрел лежащие перед ним бумаги.

— Вы знали, что она стала наркоманкой?

— Абсолютно нет. Неужели вы думаете, что я вот так стоял бы рядом и ничего не делал, если бы знал?

— Мы уже слышали, что в ту самую ночь, когда Джоанна умерла, она появлялась на приеме, который вы устраивали у себя в клубе?

— Верно.

— И что же произошло?

— Мне и на самом деле почти нечего сказать. Она была в подавленном состоянии и очень расстроена. Сказала мне, что у нее нет больше охоты рисовать и жизнь потеряла для нее всякую ценность. Теперь я понимаю, что это наркотики довели ее до такого состояния. Я посоветовал ей пойти домой. Еще раньше она говорила мне, что у нее с отцом сложные отношения, но я подумал, что с этим надо кончать и что дом — лучшее для нее место.

— Как она отнеслась к вашему совету?

— Боюсь, что никак. Я отошел, чтобы принести ей выпить. А когда вернулся, она уже ушла.

— Благодарю вас, мистер Вернон. Можете сесть.

Как только Вернон вернулся на свое место, Бакстер снова поднялся:

— Могу ли я добавить несколько слов от имени своего клиента?

Судья кивнул, и Бакстер продолжал:

— По поводу смерти этой несчастной молодой женщины здесь сделаны некоторые голословные заявления, судя по которым мой клиент несет какую-то ответственность за происшедшее. Я хотел бы подтвердить его полную искренность в ответах на поставленные вопросы. Его поведение на трибуне для свидетелей, а также показания мисс Моники Грей, независимой свидетельницы, позволяют считать эти обвинения нелепыми и лишенными всяких оснований. Мой клиент — директор-менеджер компании, которая контролирует ряд важных предприятий. Я должен также заметить, хотя мой клиент и старался отговорить меня от этого, что в свое время он служил офицером в гвардии и в 1955 году получил высокую военную награду за храбрость и выдающееся руководство операциями во время Малайской кампании.

Когда Бакстер сел на место, Вернон, казалось, почувствовал себя в затруднительном положении.

— Благодарю вас, мистер Бакстер, — сказал судья. — Пригласите полковника Крейга, пожалуйста.

Все глаза обратились на Крейга, когда он встал и прошел на место свидетеля. Он стал там, легко опершись руками на ограждение, такой вечный солдат, несмотря на темный костюм и галстук.

— Вы — полковник Дункан Стюарт Крейг, проживающий на Росден, Грендж-авеню, в Сан-Мартин-Вуд?

— Это так.

— Вы видели тело женщины в городском морге во вторник на этой неделе?

— Видел.

— И кто это был?

— Моя дочь — Джоанна Мария Крейг.

— Я выдам разрешение на похороны. — Последовала пауза, судья сделал какие-то пометки, а потом продолжал: — Я понимаю, что это причиняет вам боль, полковник Крейг, поэтому не буду задерживать вас долго. До случившегося ваша дочь всегда вела совершенно нормальный образ жизни?